— Я рассказывал, мой правитель, — пробормотал тот. — Вы хотите, чтобы через год половина селян работала в искупительных поселениях? — Не хочу, мой правитель. Честно, не хочу! — Так рассказывайте снова! Иначе с первым же нарушителем закона на скамью подсудимых сядете вы. Староста торопливо закивал. — Слушаю последний вопрос, — сказал Адэр. — Вы приняли закон о детях, — донеслось из коридора. — Правильный закон. Теперь моего шалопая не бьют указкой по рукам, а сосед не таскает его за чуб. Хороший закон. А мне как быть? Раньше огрею сорванца ремнём, он неделю ходит шёлковый. Или поставлю коленями на горох, так он и воды принесёт из колодца, и снег во дворе уберёт. А теперь всё, культ ребёнка. Трогать нельзя. Толпа загалдела, выражая поддержку. — Учитесь воспитывать детей без рукоприкладства. — А это как? Пытаясь скрыть растерянность, Адэр расстегнул пиджак. С первого ряда поднялась Малика. Повернулась к толпе: — Меня зовут Малика. Разрешите ответить мне. Селяне одобрительно зашумели. Вскинув руку, Малика попросила тишины: — Между отцом и сыном должно быть общение. Отец — это прошлое, сын — это будущее. Не только сын должен быть хорошим, хорошим должен быть отец. Ваш сын учится жить, глядя на вас. Будьте с женой нежным, и в сердце вашего сына не будет места жестокости. Будьте внимательны к соседям, и ваш сын забудет о грубости. Ничего не навязывайте сыну. Просто показывайте, как надо жить. Дайте ему любовь. Дайте понимание, что он не раб, что выбор всегда принадлежит ему. И пусть он не может выбрать мать и отца, но он может выбрать женщину и друга. Научите его выбирать хороших друзей, научите ценить свои чувства, и однажды он выберет настоящего друга и обретёт единственную женщину. Малика постояла в звенящей тишине, глядя в окно. Вновь обратила взгляд на людей: — Я приеду к вам. Обязательно приеду. Я поговорю с каждым, кто хочет, чтобы их сыновья стали хорошими отцами. Воспитание детей — это разговор не двух минут. Правителя уже ждут в другом селении. Знатные гости, стражи и староста шли по улице. За ними на почтительном расстоянии следовала шумная толпа. Вдруг зверь вырвался из рук Адэра, взметнулся в воздух и перед самым лицом Малики поймал снежок. Глядя на гурьбу мальчишек, стоявших на сугробе, селяне окаменели. Никто из детей не хотел попасть в спутницу правителя, это получилось нечаянно. Бывает, когда мяч или снежок летит не туда, куда его бросили. — Их матерей ко мне, — сказал Адэр старосте. — Не надо, — прошептала Малика. Но Адэр уже чертил носком сапога на снегу длинную линию. Велел матерям сорванцов встать за неё. Отсчитал двадцать шагов и начертил ещё одну линию, на которую приказал встать стражам. Малика приблизилась к Адэру: — Прошу вас, не надо. — Встань за спины стражей. — Это недоразумение, — прошептала Малика. — Прошу вас. — Встань! — приказал Адэр и посмотрел на детвору. — Кто будет защищать своих матерей? С сугроба съехал один мальчуган, второй… Через минуту все участники происшествия закрывали собой своих мам. Адэр снял пальто, вложил его старосте в руки, втиснулся между стражами и обратился к детям: — Господа! Теперь вы защищаете своих дам, а мы защищаем нашу даму. Выиграет тот, в чью даму не попадёт ни один снежок. Сравняем шансы. Я разрешаю вашим мамам присесть. Советник Ассиз, вы будете судьёй. Пятеро стражей, правитель и зверь смотрели на пятнадцать трясущихся сорванцов. Люди не могли понять, что происходит. Стояли с таким видом, с каким провожали своих односельчан в искупительные поселения во времена чисток. Адэр зачерпнул пригоршню снега, скатал снежок и запустил им в конопатого мальчугана. Снежок попал по шапке. Дети не пошевелились. Лайс, бывший цирковой гимнаст, тоже слепил снежок. Крикнул: — Дамочка в красном платке! Берегитесь! — И высоко подпрыгнув, бросил ком. Снежок отбили. И тут началось. Стражи называли женщин, которым следовало ожидать удара снежком, и бросали. Мальчишки отбивали. Осмелев, и сами начали нападать. Селяне сначала робко, а потом всё громче и громче стали поддерживать детвору. И вскоре подсказки, крики, смех слились в рёв возбуждённой толпы. — Ютал, уйди, — крикнул Адэр и поймал снежок. Через пять минут отправил Ксопа. За ним вышел из игры Лайс. Поле битвы покинул Мебо. К стражам присоединился Драго. Адэр уже не бросал снежки. Закрывая собой Малику, отбивался от града комьев. Ему помогал Парень, но Адэр выгнал и его. Разгорячённые игрой мальчишки не сразу сообразили, почему вокруг стало тихо. Смеясь, скатывали из снега комочки и награждали правителя ударами. Броски стали реже, детские голоса тише. Адэр поймал последний снежок. Облепленные снегом мальцы с изумлением смотрели на облепленного снегом правителя. Один против пятнадцати… Он отошёл в сторону. На Малике не было ни одного следа от снежка, только волосы припорошены снежной пылью. Мальчишки оглянулись на своих матерей и расступились. — Ничья, — крикнул Юстин. — Господа! Вы вели себя достойно! — сказал Адэр детям и, раскинув руки, повернулся к Малике. — Эйра, помоги. Она принялась стряхивать с него снег: — Зачем вы это сделали? Адэр запрокинул голову и зажмурился от солнца: — Не знаю. Селяне проводили знатных гостей до окраины посёлка, и никто не расходился по домам, пока автомобили не скрылись из виду. Часть 17 *** Адэр спрятал письмо в конверт, обхватил лоб ладонью. Экспертная палата напоминала, что с нетерпением ждёт редкий алмаз для экспертизы. Второе напоминание за полгода. Третье придёт через месяц или два, потом комиссия начнёт настаивать, затем как горох посыплются требования. Если кто-то догадается, что убогая финансовая система Грасс-Дэмора построена на поддельном камне, рухнет трон и вместе с ним правитель никчёмной страны. А подпереть кресло нечем. Из восьми приисков начали работать два. На низкий налог с чистой прибыли клюнула сотня иностранных дельцов. Но как только они зарегистрировали предприятия, работа заглохла. И всему виной противостояние с «Миром без насилия», который без оружия уничтожает начинания Совета. А советники, не зная, что алмаз — вовсе не алмаз, а обычная стекляшка, предлагают продать его и спасти страну от голода. Зима почти закончилась, но самое страшное ждёт впереди. Вымерзла большая часть садов и виноградников, нечем засевать поля, не на что покупать саженцы и рассаду, селяне режут последний скот. Если Юстин Ассиз проиграет Трою Дадье, страны Краеугольных Земель введут в Грасс-Дэмор свои отборные войска и вернут бывшим владельцам конфискованные концерны и заводы. А на границу поставить некого. Из армии Великого вернулись две тысячи бойцов, однако в стражи порядка пошло меньше половины. Остальные разбрелись по селениям, кляня демобилизацию и правителя, который лишил их достойного заработка. Теперь вся надежда на бал в Росьяре. Им с Эйрой предстоит исхитриться, извернуться и обойти чёртов этикет двора принца. Приехать и сказать прямо: «Толан! Помоги!» — это одно и то же, что переступить порог и встать на колени. Адэра пригласили не для деловых переговоров, а на бал. Пригласили как наследника власти могущественного монарха, а не как правителя, который творит в нищей стране произвол. Зато Эйра, будучи сопровождающей дамой сына Великого, все равно остается тайным советником Грасс-Дэмора — она сидит в одном кресле, а не в двух, как он. Ее положение чёткое, не двусмысленное — тайный советник всегда и везде преследует интересы своей страны. И Толан будет ждать от неё подвоха, будет держаться настороже. Но он игрок. Ему нравятся щекотливые и скользкие ситуации. Лишь бы он подписал её приглашение… А советники не поняли. Услышав о предстоящей поездке Адэра в Росьяр, переглянулись. Решили, что правитель едет развлекаться. Глупцы! Адэр не стал их разубеждать. Если у них с Эйрой ничего не выйдет, хоть не стыдно будет возвращаться с пустыми руками. — Мой правитель, к вам маркиз Бархат, — доложил Гюст и впустил Вилара в кабинет. Адэр спрятал письмо в папку с документами. Вилар приблизился к столу, но садиться в кресло не стал, как обычно это делал. — Ваше Величество! Прошу вас одобрить мой брак с Маликой Латаль. Адэр уронил руки на подлокотники: — Вилар! Не добивай. — Я пришёл к вам, как человек, находящийся на службе у короля, и прошу официального разрешения жениться на Малике. — Вилар… Ты не можешь пустить по ветру свою судьбу. Друг устремил на Адэра опустошённый взгляд: — Я не могу разлюбить её. Я не смогу полюбить другую. — Ты говоришь, как будто она единственный ручей, а ты умираешь от жажды. Ты даже выглядишь так. Она не единственная, Вилар. Ты всё равно будешь с кем-то. Так почему не на ступень выше? Я устрою тебе брак с дочерью любого герцога. Только скажи. — Я хочу быть с Маликой и никогда не соглашусь на меньшее. — Твоя женитьба на простолюдинке — это якорь на цепи вокруг твоей шеи. Я буду вынужден отлучить от двора не только тебя, но и твоих потомков. Я буду вынужден существенно понизить положение твоей фамилии в иерархии родов. Я лишу твоего отца пенсии, льгот и выплат. Я лишу вас земель, дарованных вам династией Карро за службу королю. Я буду вынужден. — Вы думаете, если я женюсь на Малике, я всё потеряю. Нет, Ваше Величество. Я обрету всё. Адэр выпрямился: — Если ты дорожишь нашей дружбой, ты не выставишь меня посмешищем перед монархами Краеугольных Земель. Против меня и так все ополчились. — Я не могу отпустить её — она не отпускает меня. Я в её власти и я бессилен. Я прошу вас назначить дату нашей свадьбы.