— Мой Бог! К тебе взываю я — твой верный слуга, твой вечный слуга, твой избранный. Если ты считаешь, что я учу твоих детей неправильно, забери мой голос, забери мои глаза и забери мою жизнь. Я приму твоё решение покорно. Отец сложил перед собой ладони и опустил голову. Его поза, проникнутая безропотным ожиданием, была настолько искренней и трогательной, что толпа неосознанно съёжилась от страха — а вдруг Всевышний впопыхах что-то перепутает, и их кумир онемеет, ослепнет и через секунду упадёт замертво. Тогда вместе с ним исчезнет смысл бытия. На вытянутом балконе запели дети: «Бог всемогущий, милостивый! Услышь верного слугу, вечного слугу, избранного тобою». Отец воздел руки к потолку и воскликнул таким тоном, словно только что на него снизошло озарение о Божьем промысле: — Я говорю, я вижу, я живу! Мой Бог! Благодарю тебя! Лица прихожан посветлели. По молельне пронеслись радостные вздохи. — Мой Бог! Придай силу моим словам и дай силу моему голосу, чтобы я смог зажечь в сердцах твоих детей пламя истины, ибо ты говоришь с ними моим языком, — продолжил Отец. — Ибо ты создал человека и указал, что ему дозволено, а что запрещено. Но человек ослушался тебя. Он решил, что воля принадлежит ему, что он может поступать, как ему вздумается. И рай на земле превратился в ад. Мой Бог! Посмотри на тех, кто стоит вокруг меня. Эти люди выбрали путь праведного послушания. Они отреклись от своей воли, и повинуются твоей воле. Они искупают грехи этого мира страданием, болью и слезами. И когда настанет их смертный час, открой перед ними ворота рая. Отец продолжал вещать, но никто не догадывался, что мыслями он был далёк от своей паствы, взирающей на него с благоговением. Впервые за тридцать лет монолитную стену Братства сотрясали споры. Избранные Братья объявили так называемую Праведную Мать одержимой, однако третьи сутки не могли прийти к единому решению, как с ней поступить. Некоторые предлагали скормить волкам. Иные требовали сгноить в келье подземного монастыря. Кто-то призывал довести обряд очищения болью до конца, чтобы изгнать из несчастной беса. Но были и такие, кто услышал в её словах проклятие. Малика оказалась не похожей на других женщин. И честно говоря, она была первой, кто пожаловал к Отцу по собственной воле. Братья сами отбирали будущих Праведных Сестёр в небольшом селении, называемом «Гнездовье», и уводили их в обитель. Девушки знали, что их ожидает, и всё равно на посвящении в Сёстры плакали, кричали и молили о пощаде, когда Избранные друг за другом низвергали в их лоно своё святое семя. Слабые не выдерживали. Залитые кровью и спермой девицы лишались рассудка тут же, на столе. Или чуть позже — уже вымытые и облачённые в белые платья — кончали жизнь самоубийством под шелест берез и трели соловья. И, как бы кощунственно это ни звучало, их смерть не была напрасной — белые волки обожали человечину. Девушки, более крепкие физически и духовно, после очищения болью уже безропотно отдавали денно и нощно своё тело в услужение Братству. В благодарность за возможность расслабиться, снять напряжение и усталость, Братья всячески оберегали Сестёр: не разрешали работать по хозяйству, хорошо кормили, позволяли целый день валяться в постелях. А когда у какой-либо девушки округлялся живот, её тотчас отправляли в «Гнездовье». Местные жители обходили это селение стороной, считая, что в нём обитают падшие женщины. И никому не приходило в голову, что там гнездятся бывшие Праведные Сёстры: вынашивают, рожают и растят детей, спят с сыновьями своих подруг и продолжают плодиться. А их потомство становится либо покорными жителями Аврааса, либо Братьями-фанатиками и Сёстрами для удовлетворения «братских» потребностей. Отец одним махом прекратил бы разногласия Избранных, окажись на месте Малики другая женщина. Представители высшей касты обсуждали её безумный поступок, но они не смотрели ей в глаза, а Отец смотрел. Сейчас он не мог сказать, что увидел в них, однако из памяти ещё не стерлось воспоминание о сумасшедшей тяжести на сердце, которая на несколько секунд пригвоздила его к полу. Такое он испытал впервые. Праведный Отец степенно ходил по лакированным доскам. Медленно текли его слова тягучие, обволакивая разум, делая неповоротливыми и тяжелыми мысли. В это время Адэр, Эш, Крикс и Драго шагали к молитвенному дому, поглядывая на бегущего впереди Парня. — Дорогу Хранителю веры! — выкрикивал Крикс. — Посторонись! Дорогу Хранителю веры! Не успев вынырнуть из гипнотического ступора, прихожане неуклюже расступались. Невиданный зверь с кровавыми глазами быстро приводил их в чувства. Народ уже с любопытством рассматривал таинственные фигуры в чёрных одеждах — непривычный цвет для Аврааса — и пытался сообразить, что значит «хранитель веры». Впервые за многие годы, слыша голос Праведного Отца, горожане не стояли как заколдованные, а брели следом за необычной компанией. Справа и слева от Адэра и его спутников появились Праведные Братья. Обнажив огромные клыки, Парень принялся бегать кругами, успевая разгонять людей с дороги и удерживать сектантов на почтительном расстоянии. Драго и Крикс остановились у дверей молитвенного дома и повернулись лицом к толпе, заполнившей улицу. Адэр взял Парня за ошейник и вместе с Эшем переступил порог. Народ шарахнулся к стенам, в набитом до отказа зале образовался проход. Вскинув подбородок, Отец воззрился на странную делегацию. Праведные Братья тотчас выстроились перед возвышением, огородив своего вождя от непрошеных гостей. Певчие — одинаково одетые мальчики — скучились на балконе и уставились на Парня. — Пастырь! — громко проговорил Адэр и по тому, как вытянулось лицо Праведного Отца, понял, что нанёс сильнейшее оскорбление. Правильно рассчитанный удар… — Я Хранитель истиной веры. И я пришёл за Праведной Матерью, которую ты насильно удерживаешь в обители. Толпа ожила: заскрипел деревянный пол, послышались шепотки. — Вот оно! — проговорил Отец, театрально потрясая руками. — Вот то, о чём я говорил! Небеса прислали к нам грешника, лгуна и самозванца, чтобы вы, мои братья и сёстры, воочию убедились, что моими устами глаголет Бог. — Ты сбился с истинного пути, пастырь, — вылетев из окон, голос Адэра понёсся по улицам. — Небеса прислали к тебе Праведную Мать, чтобы она уберегла твою паству от божьего гнева, но ты упрятал её в обитель. Если ты не освободишь божью посланницу, Авраас исчезнет. В звенящей тишине повернулся и направился к двери. — Похоже, вас узнали, — прошептал Эш. Адэр остановился. — Слева. Бровастый, — подсказал Эш. Адэр посмотрел влево. Человек, одетый как обнищавший дворянин, был ему незнаком, но мало ли где он мог видеть правителя, за год поездок по стране было достаточно. Адэр двинулся к незнакомцу. Косясь на Парня, толпа уступала дорогу и походила на сжатую пружину, которая вот-вот распрямится и разопрёт стены. Озираясь по сторонам, дворянин попятился. Адэр посмотрел в оловянно-мутные глаза под густыми чёрными бровями: — Кто я? Дворянин невпопад кивнул. — Кто я? — повторил Адэр. Пытаясь вернуть утраченное спокойствие, человек погладил ладонью рукав поношенной куртки; пальцы мелко дрожали. — Хранитель веры, — прозвучал дребезжащий голос. — Громче! — потребовал Эш. Дворянин кашлянул в кулак и чётко выговорил: — Вы Хранитель веры. — Ещё один, — прошептал Эш Адэру в ухо. — Левее. С бородкой. Адэр приблизился к бородатому человеку, в котором узнал одного из помощников бывшего старосты Зурбуна. — Кто я? Вытянув руки по швам, мужчина крикнул: — Хранитель веры. Ни к кому конкретно не обращаясь, Адэр проговорил: — Я буду ждать Праведную Мать перед воротами обители. — И покинул молитвенный дом. — С дороги! — закричал Крикс. — Пропустите Хранителя веры. С дороги! За спиной вновь полился голос проповедника — уже не такой тягучий и клейкий; Отец явно спешил закончить выступление. Адэр не слушал, о чем идёт речь. Он выдвинул требование, на этом его роль закончилась. С этой минуты он должен находиться на виду у горожан и оставаться глухонемым и безучастным. Теперь пришла очередь охранителей Эйры — Мебо и Драго. Им предстояла нелёгкая задача: проявить таинственные способности своих народов и напугать жителей Аврааса до чёртиков. Известие, что есть ещё какая-то Праведная Мать, и она где-то здесь, совсем рядом, уже взволновало их. А совсем скоро необъяснимые события окончательно выбьют горожан из однообразной и монотонной житейской колеи. И Отцу понадобится немало сил, чтобы управлять озадаченным, растерянным и испуганным народом. Обнажая клыки, Парень рычал на зевак. Люди отскакивали к заборам и стенам зданий. Провожали взглядами зверя и мужчин, облаченных во всё чёрное, собирались кучками и обсуждали невероятную новость. Выйдя из переулка, Адэр остановился. Перед ним лежала огромная площадь. На противоположной стороне возвышался частокол. Крикс устремился к двери, в которую три дня назад вошла Эйра, и через пару минут скрылся из виду. Драго направился ещё к одному входу в обитель, расположенному с южной стороны. Стражам полагалось проследить, чтобы Эйру тайком не вывели из логова секты. Адэр и Эш прошли дорожке, выложенной по краям красными камнями, и замерли в нескольких шагах от ворот. Парень вытянулся, как борзая в ожидании команды хозяина «Ату!» Нещадно палило солнце. Не по-весеннему горячий ветер доносил детские голоса, восхваляющие святое место Авраас. Досадуя, что не догадался взять фляжку с водой, Адэр посмотрел по сторонам в надежде увидеть водонапорную колонку или колодец. Толпа на краю площади прибывала. Происходящее разбудило в горожанах любопытство. Это радовало. Через пару часов ворота открылись — ровно настолько, чтобы выпустить человека в белом плаще и с чёрной повязкой выше локтя. — Праведный Отец приглашает вас на чай, — сказал он, приблизившись к Адэру, и, не дожидаясь ответа, пошагал обратно. — Вы когда-нибудь общались с фанатиком? — спросил Эш, глядя Брату в спину. — Нет. И надеюсь, что не придётся, — ответил Адэр. — Вы откажетесь от разговора с Отцом? — Фанатиком может стать кто угодно, но только не основатель религиозной общины. — Вы думаете, что он в здравом уме? — Более чем. — А я вот сомневаюсь. Люди с такими способностями добиваются многого, а этот сидит в глуши, командует необразованным скопищем и, похоже, доволен своей жизнью. Адэр взял Парня за ошейник и вместе с Эшем пошёл к частоколу: — Ты поддаешься гипнозу? — Не проверял. — Все время разговаривай с собой мысленно. — Зачем? — Это самая сильная защита от гипноза. Эш кивнул: — Понял. А что надо говорить? — Читай молитву. Или любимые стихи. Или репетируй речь перед защитниками Лайдары. Эш вытер со лба пот: — Понял. Адэр и Эш вошли в ворота, за которыми обнаружились ещё одни, с открытой калиткой. За ней шелестела берёзовая роща. Издалека доносилось детское пение. Справа и слева от ворот размещались сторожевые вышки и караульные помещения под шатровыми крышами. В вольерах вдоль забора нервничали белые волки. Тут и там стояли Братья — высокие, крепкие.