— Теперь понятно. — Что вам понятно? — переспросил Адэр и втолкнул в себя очередную ложку каши. — А то, что вера одна. Праведная вера. А всё остальное — ересь. Оказывается, вы еретик. — Это Праведный Отец сказал? — И если он прячет от вас Праведную Мать, то правильно делает. — Женщина поднялась. — Без его позволения я не могу вас выгнать из гостиницы, но кормить вас и вашу псину не обязана. — Забрала у Адэра тарелку. — И почему я сразу не спросила? В кухню заглянул Крикс: — Приехал Джиано. — И вместе с Адэром вернулся в комнату. Советник по религиозным вопросам — облачённый в холщовый костюм, босой, — выслушав их, уселся на сундук. Закачался взад-вперёд: — Всё это очень странно. Последователи праведного учения мирные и богобоязненные люди. Они искупают свои грехи болью и слезами. — Выходит, ваши знания об этой вере ущербны. — Адэр посмотрел в окно. Несмотря на тёплое солнечное утро на улице никого не было видно. — Выходит, так. Каюсь. Но почему вы сразу не сказали, что вы правитель, и у них находится ваш тайный советник? Адэр побарабанил ладонями по подоконнику. Ему не терпелось отправиться к обители. Там время течёт иначе. И кажется, даже если стоишь на месте, ты занимаешься полезным делом. — Тремя днями раньше на вопрос Крикса Отец ответил, что женщина была, но ушла. Думаешь, он признался бы мне во лжи? Нет, Джиано, он лгал бы и дальше. — Сейчас он тоже врёт. Не вижу разницы. — Разница в том, Джиано, что если бы он узнал, кто я, то безропотно пустил бы меня и стражей в обитель. Открыл бы все двери, провёл тайными ходами, показал все закутки. Он лишил бы меня повода сомневаться в его словах, и я бы ушёл ни с чем. Сейчас у меня есть повод. Я снесу Авраас к чёртовой матери, арестую Отца и Братьев. И заливаясь слезами от боли, они признаются, где прячут Малику. Не в силах более дышать воздухом, в котором уже не чувствовался аромат горных лугов и рек, Адэр взял Парня за ошейник и покинул постоялый двор. Часть 28 *** Перед воротами обители рабочие возводили помост. Адэр встал на расстоянии, позволяющем увидеть «спектакль», который будет разыгран на деревянном возвышении. Похлопав Парня по холке, взял его за ошейник, инкрустированный рубинами, и настроился на длительное ожидание. Рабочие подгоняли доску к доске, стучали молотками. Праведные Братья не появлялись. Улицы были безлюдны. Смешно надеяться, что разболеется весь город. Аллергии подвержены от тридцати до пятидесяти процентов населения планеты. К сожалению, они никак не могли собраться в одном месте. Детское пение из обители не доносилось. Возможно, его заглушали скрип досок и стук молотков, однако хотелось верить, что дети проведут этот день дома и не станут свидетелями очередного обмана Отца. Вскоре пришёл Джиано. Худощавый, босой, в колышущейся на ветру белой одежде — он походил на ангела. Окинул лучезарным взглядом площадь: — Город вырос, а здесь ничего не изменилось. — Вы были в Авраасе? — поинтересовался Адэр, наблюдая за слаженными движениями рабочих. — Очень давно. Раньше Авраас ездил с проповедями по стране. — Кто? — Авраас. Так зовут Праведного Отца. — Сукин сын, — процедил сквозь зубы Адэр. — Назвать своим именем город! — Сюда меня привело его умение завораживать людей, — продолжил Джиано. — Я не хотел стать Братом. Я хотел пообщаться с Отцом лично, но… — Советник покачал головой. — Сглупил и сказал Избранному, что исповедую ахаби. — Чем им не нравится ваша вера? — Не только им. Почти все конфессии считают нас лицемерами. Мы для них как дым над костром — глаза застилает, а толку никакого. А всё потому, что мы признаём все веры и всех богов. — Джиано повернулся к Адэру. — Я давно хотел вас спросить, но никак не решался. — Ближайшую минуту я ваш. — Так мало? — пробормотал советник. — Вы должны вернуться в постоялый двор и сидеть там, пока стражи не разрешат вам выйти. Джиано натянуто улыбнулся: — Я не пленник. — Это приказ. — Хорошо. — Советник бросил взгляд на частокол. — А я хотел рассказать вам о Праведном Отце. — У нас ещё будет время пообщаться. — Хорошо. Так я могу спросить? — Джиано! Не тяните время. — Почему вы назначили советником меня? Ни оларда или ирвина — их в Грасс-Дэморе большинство, — а именно ахаби? — Вы не возносите одну религию над другой. — Да, это так. Но почему выбрали именно меня? — Я надеялся, что у вас хватит ума не уговаривать правителя принять вашу веру. Джиано задорно рассмеялся. Адэр передёрнул плечами: — Ваше веселье не к месту. — Указал на частокол. — Там мой тайный советник. И неизвестно, как с ним обращаются. — Поверьте, с Маликой хорошо обращаются. — Так хорошо, что ей пришлось проткнуть ладони? — Она сама их проткнула. — Тогда почему её не выпускают? Джиано помолчал, глядя на обитель: — Может, потому что она не хочет уходить? Адэр до боли в пальцах сжал ошейник моранды; в ладони впились рубины. Отец мог её загипнотизировать! Адэр об этом он не подумал! Вспомнилось, как слушая сектанта и рассматривая серебряную ложку в его руке, он чувствовал приятную усталость. И если бы не Парень, уснул бы под шелест берёз прямо за кофейным столиком. Проводив советника взглядом и убедившись, что он повернул в нужный переулок, Адэр запрокинул голову. Боже! Знаю, мы друг друга не любим, но прошу — сделай так, чтобы сегодня всё закончилось. Рабочие перестали стучать и теперь выстилали деревянное сооружение и ведущие к нему ступени пурпурным ковровым покрытием. Цвет королей. Перед обителью собирались горожане и паломники, но к Адэру близко не подходили. Через пару часов он стоял на безлюдном островке сбоку от Дороги Покаяния — оставаясь пустой, она тянулась от края площади к пурпурному возвышению и походила на узкую длинную отмель посреди человеческого моря. Отведя взгляд от караульной вышки, Адэр посмотрел по сторонам. Люди чихали, сморкались, чесались, но всё равно пришли. Никто не связал свою внезапную болезнь с пророчеством «хранителя» об исчезновении Аврааса. Зато Братья выглядели здоровыми. Видимо, ночной ветер, отравленный Мебо, не проник за частокол. Вдруг Парень вытянулся. Шерсть на холке словно выросла и поднялась высокой волной. «Море» отхлынуло от помоста — вдоль него выстроились Избранные с белыми волками. Натянув цепи, звери заскребли площадь когтями. Моранда превратился в камень. Адэр похолодел. Между ним и сворой, издающей утробные звуки, не осталось ни одного человека. По спине потекла ледяная струйка пота. Пытаясь успокоиться, Адэр принялся считать хищников — около пятидесяти. Хозяин гостиницы не говорил, что в День Веры на площадь приводят волков. Их появление ломало все планы. Адэр оглянулся. Люди напуганы. Значит, происходящее стало для них неожиданностью. По ступеням, расположенным с обратной стороны помоста, взошёл Праведный Отец (певчих с ним не было!); в лучах жаркого солнца его белая одежда казалась лимонной. Не обращая на Адэра внимания, глава секты раскинул руки: — Братья и сёстры! Посмотрите вокруг. Холмы поют вам песню. Рощи хлопают в ладоши. Ветер гладит по голове. Солнце ласкает лица. А уйдёте отсюда — что вы увидите? Что там? — Отец указал на далёкий горизонт. — Там женщины раздвигают ноги перед первым встречным, мужчины пьют и жрут как свиньи, по улицам гоняют безродные ублюдки. Вы спросите: почему так? Приблизился к краю площадки: — А я вам отвечу — почему. Потому что миллионы людей притворяются верующими. Эти люди ходят в храмы. Но они играют в игру. Их вера лжива, как и пастыри, которых слушают эти заблудшие души. Есть лишь одна вера — это наша вера. Праведная вера. Всё остальное ненастоящее. Стараясь не смотреть на волков и не слушать проникающий в сознание голос, Адэр судорожно соображал, что же делать дальше. День назад всё казалось ясным, и поэтому никто не продумал запасной план действий. Теперь разум разрывали сомнения, а в сердце росла паника. Адэр посмотрел на полупрозрачные облака. Если Ты есть, почему не обрушишь на Отца и Братьев небо? Почему шквальный ветер не подхватит их и не швырнёт на колья? Почему Ты разрешаешь им морочить людям головы? Или Тебе присуща человеческая хитрость? Повертел, покрутил и направил Эйру в обитель, а правителя убогой страны сделал своим оружием. Тогда Праведный Отец прав: человек лишён выбора, и всё свершается по Твоей воле. Но кто в таком случае вставляет Тебе палки в колёса? — Много лет назад я и мои ученики остановились на ночлег в безымянном селении, — звучал голос проповедника. — Перед тем как войти в дом, я воткнул посох в землю. А наутро посох пустил ветви и покрылся листвой. Адэр оглянулся — в это кто-то верит? Скользнул взглядом по лицам людей — похоже, большинство верит. И задержал дыхание. Здесь были дети! Мало, но были! Сидя на плечах отцов, завороженно смотрели на помост.