– Койот, а Койот, – говорят гуси, – что у тебя в этом большом старом тяжелом мешке? – Песни, – отвечает Койот. – Койот, – удивляются гуси, – где же ты раздобыл столько песен? Выпятил Койот грудь, напыжился, ухмыльнулся гусям во всю зубастую пасть и говорит: – Я прозорлив, – говорит, – и мне открыто многое, а еще являются мне яркие видения. Вот потому и песен у меня целый мешок. – Окей, ну так давай же устроим большой танец! Замотал Старик Койот башкой. – Нет, – говорит, – все это очень сильные песни. С ними, знаете, шутки плохи. Если уж хотите танцевать, придется вам танцевать в точности как я велю. – Ладно, окей, – согласились гуси. Принялись они вытаптывать траву вон там, на озерном берегу. Много места для танцев приготовили. Вытащил Койот свои колотушки для танцев. – Теперь, – говорит, – все закройте глаза. В этих песнях – колдовство большой силы. Если откроешь глаза, очень худо будет. Закрыли гуси глаза и пустились в пляс. – Глаз не открывайте, – приговаривает Койот, да вдруг как ударит одного из гусей колотушками! – Стойте, – кричит, – погодите! Видали? Вот этот вот гусь открыл глаза, и теперь он мертв! Вы уж лучше глаз не открывайте! Снова гуси пустились в пляс. Койот схватил другого гуся, да как начнет душить! Закрякал гусь, загоготал, а Койот говорит: – Верно, друзья мои, правильно, пойте как можно громче! Но один из гусей, самый старый, осмелился самую чуточку приоткрыть глаз и увидел, что происходит. – Бегите, братцы! – кричит. – Спасайтесь! Взлетели гуси, кинулись наутек. Однако Старик Койот набил живот до отвала. – Эх, – говорит, – ну и здорово же я придумал! И дальше своей дорогой двинулся. Терри Виндлинг Непарные башмаки [18] Наверное, такие башмаки у обочин дорог попадались и вам. Просто башмак – лежит себе в придорожной пыли. Непарный. Всего один. Иногда – детский. И как он там оказался, догадаться нетрудно – балуются ребятишки во время долгой поездки в машине, брат дразнит сестренку, покачивая стянутым у нее башмачком за окном: – Эй, а я вот сейчас ка-ак отпущу! Вот сейчас ка-ак… оп-па. Я не хотел! А вот что скажете насчет лаковой женской туфельки на высоком каблуке, пыльного броги с узором из дырочек, крепкого туристского ботинка? Как их-то на обочину занесло? Вот о некоторых из них я вам и расскажу. А еще расскажу об одном молодом человеке, которому следовало бы быть поумнее, да, видно, судьба распорядилась иначе. Звали его Марком. Ну, а я – Дезба, но все вокруг называют меня Дез. Я из народа навахо. Мать моя принадлежала к Клану Многих Коз, а отец – к Людям Койотова Источника. Я – дочь сказительницы, и моя мать – дочь сказительницы. Родилась я в резервации, и пока росла, телевизора у нас в доме не было. Вместо того, чтоб по утрам в субботу смотреть мультики, я помогала матери ухаживать за овцами, доить коз, вынимать яйца из-под несушек. А бабушке помогала собирать травы для крашенья шерсти, из которой после ткали половики для продажи в местной лавке. А по вечерам слушала рассказы мамы и бабушки. Рассказы об их жизни, о жизни соседей, о жизни племени, о сотворении мира, о Святых Людях вроде Койота и Меняющейся Женщины. Окончив среднюю школу, я оставила резервацию и отправилась во Флагстафф, в университет. А летом, между семестрами в колледже, работала поваром в летнем археологическом лагере, затеянном компанией профессоров. Лагерь они разбили прямо возле западной границы резервации и привезли с собой около полусотни ребят – старшеклассников из средних школ и студентов колледжа. Два месяца профессора читали им лекции по археологии и этнографии, а ученики помогали археологам в раскопках древнего пуэбло, где индейские племена вели торговлю друг с другом лет этак тысячу назад. Я устроила в лагере кухню. Устроила и столовую – расставила столы для пикника, а над ними натянула брезент, для тени. Ездила за продуктами и почтой, заботилась о том, чтобы все были сыты. Дело нетрудное, так что между завтраками, обедами и ужинами я могла уйму времени слоняться по лагерю, смотреть и слушать. Таким образом много чего можно узнать. Так вот, теперь позвольте перейти к Марку. С виду парень был красив и прекрасно об этом знал. Первый курс колледжа. Высок, мускулист. Легко, без стеснения улыбался. Особенно когда рядом имелись симпатичные девушки. Отчего-то не сомневаюсь: мать Марка постоянно твердила ему, что он – просто чудо. А он ей верил. Ну что ж, дело хорошее – матери верить нужно. По крайней мере, до определенной степени. В какой-то момент ты должен отодвинуть все, что говорит мать, в сторонку и начать думать своей головой. Мать говорит: тебе ни за что не обратать того нового жеребчика, что уже сбросил обоих братьев, а ты все равно попробуй. Мать говорит, будто ты на дурное дело неспособен, а ты… ну, скажем так, тебе-то лучше знать. Но Марк, я так думаю, словам матери о том, что он – само совершенство, верил безоговорочно. Может, это и не обязательно плохо: профессор, читавший нам курс введения в психологию, рассказывал, к чему приводит заниженная самооценка. Да, людям с заниженной самооценкой чуточку больше уверенности в себе не помешает. Однако у Марка никаких проблем с самооценкой не было. Сказать по правде, самомнения ему было не занимать. Первую пару летних недель Марк увивался вокруг Наски, ученицы выпускного класса из Шипрока. Наска тоже росла в резервации, но встречаться нам, пока она не приехала на эти раскопки, не доводилось. Ее семья была из Шипрока, а моя – из Флагстаффа, откуда до Шипрока около сотни миль. Однако она видела мое выступление в родео на Национальной Ярмарке Навахо в Уиндоу-Рок, а я видела ее на той же ярмарке танцевавшей на пау-вау[19]. К учебе она относилась серьезно, в шипрокский Колледж Дине планировала поступать. Каждый вечер ребята усаживались к столам для пикников и слушали речи кого-нибудь из профессоров. И каждый вечер Марк подсаживался к Наске, шептал ей что-то на ухо, держал за руку – словом, ухлестывал за ней вовсю. Поздней ночью, засыпая в палатке возле кухни, я слышала их разговоры и смех. Что ж, это было бы очень мило – юношеская любовь и все такое – если бы не одна загвоздка. Чуть ли не каждый день Марк получал с почтой письмо от девушки, ждавшей его дома. От Джинни Александр – так значилось в обратном адресе. Писала Джинни пурпурными чернилами, а возле имени Марка на конверте всякий раз пририсовывала большое алое сердце. И все это тоже было бы прекрасно – какое мне дело до Марковых проблем, – если бы только Наска была малость поопытнее в жизни. Но Наска была просто милой, доброй девчонкой, всю жизнь прожившей дома. Когда я рассказала ей о письмах от Джинни Александр, она ответила, что Марк с Джинни, по собственным словам, порвал, однако эта девчонка писать ему никак не прекратит. Даже не сомневалась, что Марк – ее «половинка», и быть им вместе во веки веков. Словом, была у Марка девушка дома и девушка в лагере, и вот, на третью неделю лета, появилась Таня. Первокурсница колледжа из Лос-Анджелеса, высокая, стройная, с короткими светлыми кудряшками. Приехала она ближе к вечеру. Подкатила в обшарпанном старом «вольво» и отправилась искать кого-то из профессоров. Марк, так уж вышло, сидел в это время в столовой. При виде Тани он заулыбался, глаза загорелись, взгляд сделался – точно у голодного пса, которому показали бифштекс. Вскочил он и предложил проводить ее на раскопки. С этого-то все и началось: самовлюбленный юнец, две девушки и археологические раскопки. Вы, может, уже гадаете, когда же я расскажу про туфли да башмаки? Не волнуйтесь, со временем и до них непременно дойдет. Но еще не сейчас. Как я уже говорила, профессора каждый вечер рассказывали ребятам об археологии и этнографии, о сказках и обычаях индейцев. Кое-что верно говорили, кое-что путали, но в основном все было окей. Вечером после приезда Тани один из профессоров вспомнил о Койоте. О том самом Койоте с заглавной «К», о боге-трикстере, сующем нос в дела всех и каждого. Это Койот принес Первым Людям огонь – но он же, Койот, привел в мир смерть. Озорничает Койот с самого начала времен. Когда я в последней четверти слушала курс физики, преподаватель рассказывал об энтропии – склонности всего на свете к полному беспорядку. Так вот, сила, что порождает энтропию, это Койот и есть. Но кроме этого Койот – сила, порождающая и добро (хотя для кого – вопрос открытый). Сегодняшний профессор о Койоте кое-что знал. Рассказал ребятам о, как он выразился, «народном поверье навахо»: если койот перебегает тебе дорогу, лучше поверни назад. Да, так оно и есть, только я бы это «народным поверьем» не назвала. Я бы сказала, это – простой здравый смысл. Затем профессор завел речь о роли Койота в мире навахо. Койот испытывает на прочность границы и нарушает законы. Койот живет на два мира, то охотясь в глухих лесах, то пробираясь в деревню стянуть чего-нибудь съестного. Когда боги собираются в хогане[20], добрые рассаживаются с южной стороны, злые – с северной, а Койот сидит посередине, возле входа, готовый присоединиться к любой из сторон – смотря как ему будет удобнее. Дальше профессор рассказал старую сказку о том, как Койот научил оленей убегать от людей, чтобы люди не убили и не съели их всех без остатка. Рассказчиком он оказался неважным – у матери выходит куда как лучше. Однако, как выяснилось после, профессор вспомнил эту сказку только затем, чтобы поговорить о важности Койота для сохранения равновесия в мире. Пока профессор говорил, я наблюдала за ребятами. Марк сидел рядом с Таней, а Наска осталась одна. К началу лекции она опоздала, а Марк не занял ей место, как делал всегда. Судя по выражению лица, думал он вовсе не о Койоте. Думал он явно о том, как бы залезть Тане в трусы. * * * Назавтра была суббота, на раскопках – выходной. Наска собралась в Шипрок, повидаться с родными. Дядя обещал приехать за ней с раннего утра. Я поднялась пораньше и приготовила ей завтрак. Сели мы за стол для пикника и принялись за кофе с поджаренным хлебом. Наска была печальна и обескуражена. Сказала, что накануне Марк гулял с Таней до поздней ночи. Я больше помалкивала – ну, а что тут можно сказать? Вскоре к лагерю подкатил пикап ее дяди, и Наска уехала до понедельника. Чуть позже позавтракать явился Марк с Таней. Ухмылялся до ушей – радостно, ненасытно. Когда подошел за второй порцией яичницы, я позаботилась соскрести в его тарелку все пригоревшее со дна сковороды. К ним с Таней за стол подсели несколько ребят, а среди них – и Синди, еще одна старшеклассница из Шипрока. Один из студентов университета по имени Джек заговорил о празднике, назначенном на вечер. – Каждую субботу ребята со всех окрестных раскопок собираются у Койотовых Ключей, – сказал он. – Мне один парень из лагеря Черного Холма неделю назад рассказывал. Это геотермальные источники. Можно поваляться в горячей воде и узнать, что новенького у ребят из других лагерей. – А далеко ли до этих источников? – спросила Таня. – Около сорока миль, – ответил Джек. – Правда, все по грунтовке. Он мне карту нарисовал. – Я могу поехать на джипе, – предложил Марк, взглянув на Таню. – И тебя подвезти. У него имелся красный джип. Наска говорила: подарок родителей в честь окончания школы. – Это было бы здорово, – согласилась Таня, не сводя взгляда с Джека. – Вот только почему эти ключи – Койотовы? – Может, потому, что это прекрасное место для поиска приключений, – ухмыльнулся Марк. – Хорошее место для тех, кто знает толк в нарушении правил, как сам Койот! Ясное дело, к таким он причислял и себя.