– Думаю, тебе лучше увидеть самой. В гостиной было шумно. Вернулись Глеб и Лара. Откуда-то незримой тенью появился Алишер и занял свои обычное место – за креслом у камина. Наверное, некоторым людям проще, когда строго соблюден порядок в жизни. Помогает не потеряться в критических ситуациях. Монотонные выверенные движения – изо дня в день. Мне помогала злость. Восточный воин вытянулся, как струна, и положил руку на плечо сидящей в кресле Лины. Я ошиблась – Влад не приехал и не привез с собой неизвестную мне девушку, к которой я, даже не будучи знакома, относилась отнюдь необъективно. Пожаловал кое-кто другой. Я замерла на выходе из коридора и вцепилась в руку Маргариты, потому что потрясений на сегодняшний день для слабой меня было слишком много. На диване в окружении Лары и Глеба сидела Оля. Ее щеки раскраснелись, а руки все мяли темную шерстяную шаль, которая лежала на коленях. Знахарка увидела меня и прижимисто улыбнулась, а потом посмотрела вперед. Напротив, в одном из обтянутых золотистой парчой кресел, скрестив стройные ноги в обтягивающих джинсах, восседала миловидная темноволосая девушка. Высокий лоб, маленький курносый носик, аккуратное каре. Она обернулась ко мне, и было что-то неуловимо знакомое в теплом взгляде карих глаз, в мимолетной улыбке, в родинке на правой щеке... Я видела ее раньше – в одном из снов. – Ты Полина? – спросила она. Мягкий голос, вкрадчивый. Почему у меня так стучит сердце? – Пророчица атли, верно? – Она грациозно поднялась и сделала несколько шагов мне навстречу. – Я – Кира. Твоя дочь. Глава 13. Долг платежом красен Трава во дворе только начала пробиваться через влажную, рыхлую почву. Зеленые клочки на коричневом. Я улыбаюсь. Ветер треплет распущенные волосы. Сегодня один из тех дней, когда мне почти не больно. Атли мертвы, но я чувствую себя живой. Частью мира. Смотрю, как Кира делает неуклюжие шаги, наклоняется, чтобы поднять упущенную игрушку... Карие глаза, слегка лукавые, смотрели не отрываясь. «Она ждет ответа, – подумала я рассеянно. – Нужно что-то сказать. Хоть что-то. Ну же, Полина!» – Ты это... зря так на нее все вывалила. – Глеб возник откуда-то справа, оттеснил Риту и обнял меня за плечи, одновременно придерживая. Признаться, это было необходимо – ноги уже отказывались держать и так и норовили подогнуться. Рухнуть на пол не хотелось. Хотелось проснуться – ведь наверняка это сон. Один из тех, туманных и таинственных, что снились мне иногда. Предупреждение: мол, не будешь искать, Кира вернется нескоро, взрослой. Рука Глеба была на удивление теплой и крепкой. Разве во сне на такое обращаешь внимание? – Я не хотела, то есть... Не знаю, как сказать. Как представиться. – Девушка выглядела жутко виноватой и смущенной. Посмотрела на меня и повела плечами. – Извини. – Кире полтора года, – произнесла я тихо. – Было, когда меня забрал охотник. – Тан... Ее забрал колдун. – Это сложно. – Брюнетка опустила глаза, и длинные пушистые ресницы оттенили щеки. Я слегка покачиваю колыбельку. Вчера Кире исполнилось два месяца – совсем еще кроха, но такая жизнелюбивая. Интересуется миром, впитывает его, словно губка воду. И почти совсем не спит. Когда я устаю, с ней возится Рита, но бог мой, как это прекрасно – наблюдать за спящим ребенком! Маленький теплый комочек. Смугленькое личико, пухлые щечки, длинные, слегка завитые ресницы. Несомненно, вырастет красавицей. Вот она реальность — дикая и непредсказуемая. Место, из которого хочется сбежать. Спрятаться в куче прогретой солнцем листвы. Закрыть глаза и сказать себе: «Ничего не было. Все тебе приснилось, Полина...». Сон не заканчивался. Проникал в душу взглядом темно-карих, миндалевидных глаз, таких знакомых, что от этого узнавания хотелось кричать. Я оторвала взгляд от брюнетки и рассеянно спросила: – Владу звонили? – Он уже едет, – подала голос Лара. Я кивнула. – Нужно тебя устроить. Идем, покажу комнату, – сказала, не поднимая глаза на девушку. Назвать ее Кирой язык не поворачивался. – Переночуешь пока в гостевой, а завтра решишь с Владом на счет того, где будешь жить. – Тебе помочь? – встревоженно спросил Глеб, но я замотала головой. Чувствовала себя паршиво, но силы были. Справлюсь. Потом подумаю, что с этим делать. Нельзя раскисать. Сколько раз в последнее время я говорила себе эту фразу? По лестнице мы поднимались молча – сначала я, а за мной неслышной тенью она. Я провела ее по длинному коридору к гостевой, вошла, открыла комод и достала чистое белье. На автомате перестелила постель, что вышло с трудом. Истощение давало о себе знать, возвращаясь бешеной сонливостью и болью в висках. Ничего, скоро отдохну. Выпью карое, высплюсь, а потом... Что потом? Если раньше у меня был стимул: найти Тана, забрать дочь, отомстить, то теперь все мои манипуляции с нали выглядели смешными и бесполезными. – Ты устала? – осторожно спросила брюнетка. Это ее «ты» оцарапало слух. – Выглядишь нехорошо, словно долго не спала. – Наоборот, я спала слишком долго, – не поворачивая головы, ответила я. – Это длинная история. Не уверена, что хочу рассказывать ее сейчас. – Понимаю... – Она опустила глаза. – Нет. Не понимаешь. И не поймешь. – Я громко выдохнула, глаза защипало от слез. От слез бессилия, обиды, невозможности изменить все, что произошло за эти сумасшедшие месяцы. – Я держала на руках ребенка, покупала одежду вот такого размера. – Я развела руки в стороны, обозначая длину детских платьев. – Укладывала в кроватку и подолгу наблюдала, как она... как ты спишь... Посмотри на себя – ты взрослая. Совершенно другая. Незнакомый мне человек. И все, что я делала, чтобы вернуть тебя – напрасно. Потому, что какому-то гребаному колдуну захотелось поиграть человеческими жизнями! – Не говори так. – Если честно, я вообще не знаю, как с тобой говорить. О чем... – Я присела на кровать, приложила ладони к пылающим щекам. – Сюрреализм какой-то... Она опустилась рядом. Молча. Не убеждала ни в чем, не лезла с расспросами. Сложила руки на коленях и посмотрела вперед. А мне безумно – до боли в грудной клетке – захотелось ее обнять. Обнять хоть кого-то, ведь так обычно поступают, когда возвращаются близкие? Но вместо этого я спросила: – Где ты была все это время? Почему так быстро повзрослела? Оля же совсем не изменилась, а ты... – Оля всегда оставалась здесь. Мы с Таном были далеко, за гранью. В мирах, где время идет по-другому. – Как в хельзе? – Сложнее. В хельзу не пройти живым. Лишь мертвый может провести. В тех мирах, где жили мы, много опасностей. Но и кена там предостаточно. В одном из таких миров время течет быстрее. Нам пришлось задержаться... – Вам пришлось? – перебила я. Посмотрела на нее недоверчиво. Кира заправила волосы за ухо – мимолетным выверенным движением. Незнакомым мне жестом. В глаза не смотрела. – Что значит это – «вам»? – Тан говорил, что ты будешь злиться... Она вздохнула. Ответ всегда был на виду. Переиграть тысячелетнего колдуна невозможно, даже если ты сольвейг. Мало просто швыряться смертельным кеном – нужно уметь думать головой. Думать – вообще главное. А ты не думаешь, Полина. Никогда. Все было очевидно в тот день, когда ты заключила ту чертову сделку. Вот она – плата. Слишком высокая для тебя... – Не нужно нас ненавидеть, – произнесла Кира, и в голосе мне явно послышалась обреченность. – Нет. Не говори. Не хочу слышать. Я встала, подошла к двери. Зажала рот ладонью. У Глеба всегда грязно. Не умеет убирать за собой, поэтому приходится мне. В этом есть нечто притягательное – тайно приходить к нему, пока атли разбредаются по своим делам. Готовить, наводить порядок, а потом проводить некоторое время, валяясь на диване. В последнее время валяться у меня получалось с трудом – мешал живот. – Толкается? – Глеб смотрит лукаво, и я не могу сдержать улыбки. – Боевая. – И уж точно выберет себе такого же боевого. Надеюсь только, что проклятие на нее не повлияет – девчонка все же. – Не повлияет, если не возьмет мой дар, – говорю. – Надеюсь, она родится защитницей. – Выйдет за воина какого-нибудь племени – неотесанного здоровяка и покинет наш дурдом, – смеется Глеб. – Я люблю его. Неправильные слова, не хочу их слышать. Незачем озвучивать – я и так все поняла. – Ложись спать, – бросила я через плечо. Смотреть на Киру не решилась – поняла, что разревусь. От обиды на собственную глупость и недальновидность. – Увидимся утром. И вышла. К себе не пошла – решительно направилась в комнату Влада. Код сейфа он сам мне выдал – в тот день, когда Глеб привез клинок. Не знаю, что это было – то ли странная демонстрация доверия, то ли обычная подстраховка, но я была рада, что Влад тогда поделился со мной. Ведь теперь я могла подержать его в руках – единственное оружие, способное убить Чернокнижника.