– Телек! – выкрикнул Глеб из гостиной. – Офигенная плазма. Влад пожал плечами, словно хотел сказать: «Ничего особенного», и вкрадчиво спросил: – Покажешь мне дом? Просьба меня не обрадовала, но я решила не устраивать показушных разборок. Хватит того, что атли постоянно наблюдают за нашими ссорами, к вниманию митаки я не готова. Надоело быть в свете софитов – уйти бы в тень, расслабиться и просто жить. Ведь мне так понравилось это в последние дни – жить. Смеяться. Радоваться. Ни о чем не думать. Ну, почти ни о чем. – Твоя комната у атли мне нравится больше, – констатировал Влад, когда я показала ему квартиру. К слову, с пользой показала – он поставил защиту, о которой я даже не подумала, и избавил меня от необходимости просить об этом Лару. – Может, вернешься? Я покачала головой и отвела взгляд. Наш последний разговор отпечатался в памяти смесью стыда, злости и желания, и казалось, оно не развеялось, а лишь усилилось, а в тесноте небольшой спальни стало невыносимым, гнетущим и дурманящим. Словно все, что есть во мне от пророчицы, отключилось, сосредоточившись лишь на свойствах проклятия. – Тан въезжает. Глеб говорил... – Думаешь, не уживется с атли? – Очень смешно! Ты предполагал, что будет дальше? Он действительно... – Вызовет меня? Бесспорно. Но не сразу. – Влад помолчал немного. – Боишься? – Шутишь? Конечно, боюсь! Я выдохнула и отвернулась к окну. Горячим воском по горлу прокатилась тревога, осела в легких тяжелым, липким комком. Не продохнуть. И снова вернулась неуверенность. Кто я и кто Тан – древний интриган, умный, расчетливый, продумавший свой план до деталей? И что мы можем противопоставить ему – его дару, знаниям, жажде мести? За окном бушевала осень. Темный, резкий дождь стегал по стеклу, ветер рвал ветви, заставляя их выгибаться в причудливом танце. Низкое небо угнетало, давило и погружало в депрессию. Жаль, что лето кончилось так быстро. Влад подошел близко – так, что я ощутила его дыхание у себя на затылке. Низкий шепот разрушил иллюзию тишины: – Почему ты боишься? – Я – атли и присягала тебе. – Ты всегда прячешься за неправильными словами. Говоришь, я лгу, но сколько раз лгала сама? – Он развернул меня к себе, приподнял подбородок. Сознание плавилось под взглядом зеленых глаз, в животе безудержно ныло – то ли жила, то ли возбуждение. Нет, я не для того съехала, чтобы он приходил и мучил меня здесь, в безопасности белых стен. Особенно когда нужно сохранить душевное равновесие. – Скоро придет колдун, – выпалила я первое, что пришло в голову. Подействовало. Влад отступил на шаг и громко вздохнул. – Умеешь ты наломать. – Извини, но ты, кажется, запутался. Твоя невеста в другой комнате, – зло произнесла я. – Ты такая колючая. – Он улыбнулся. – Осталось еще кое-что? – И что же? – Это. И пока я не успела среагировать, расстегнул верхние пуговицы моей блузы. Кожу обожгло прикосновением – на миг – а через секунду он держал в руках золотого совенка. Бриллиантовые глазки зловеще сверкнули, а Влад сказал: – Совершенно бесполезная штука, если не наполнить кеном. Сладкий запах заполонил пространство, и с каждым вдохом мое дыхание становилось прерывистее, вдохи чаще. Хотелось сбежать и остаться одновременно. Закрыть дверь на замок и забыть о гостях. О колдуне, который должен прийти с минуты на минуту, о Кире, которой я обещала постараться понять Тана, об Ирине... И одновременно бросить все и бежать. Далеко. Вдали проще не думать, не чувствовать, не... – Готово. Зеленые глаза улыбались. Влад понимал все не хуже меня, а может, даже лучше. Понимал, насколько мне трудно сдержаться от желания обнять, прикоснуться. Он все делал специально! Разозлиться. Нужно разозлиться. Почему, ну почему не получается? В голове кавардак, и кажется, я улыбаюсь... – Спасибо... Ловлю отголоски собственного голоса – хриплого, не скрывающего желания. Теплые пальцы все еще на моей коже – и кажется, на месте прикосновений остаются шрамы от ожогов. Но кожа не болит – плавится воском, мышцы расслабляются, размякают. И вот я уже совершенно не могу мыслить... Звонок в дверь сбросил наваждение, и я резко отступила назад. Втянула носом воздух, а Влад усмехнулся: – К тебе пришли. Приехала Лара. Скептически огляделась, едва скользнула по мне взглядом и всучила в руки оберег. Темное кольцо из переплетенной лозы, наполненное кеном под завязку. – Повесишь над входом, – бросила защитница. – Я сама делала. – Спасибо, – изумленно произнесла я, дрожащими руками принимая подарок. Буквально чувствовала, как спину жжет пристальный, едкий взгляд. И показалось, что я сама себя загнала в ловушку, и которой не выбраться. Это ощущение возникло и тут же рассеялось. Лара метнула ненавистный взгляд на Влада, а затем на появившуюся в проеме двери Ирину. Вот уж кому на самом деле тяжело. Лара ведь действительно думала, что станет его женой. Они были вместе так долго, Глеб говорил, у них это еще с юности... Наверное, больно смотреть, как рушатся собственные иллюзии, которые ты лелеяла столько лет. Лара, к сожалению, не дочь вождя митаки. Политической пользы никакой не принесет. Как, впрочем, и я. В целом компания у нас собралась дружная. Как в старые времена, только в более тесном помещении. Атли рассредоточились по квартире и оживленно болтали кто о чем. Спорили, смеялись, обсуждали прошедший день. Словно беда не стояла совсем рядом и не грозила разрушить едва наступившую идиллию. Беда не преминула появиться. Позвонила в дверь, и разговоры тут же стихли. Атли – те, которые не умели держать эмоции в себе – испуганно переглянулись. Морально закаленные сохраняли невозмутимые выражения лиц. Влад подошел ко мне и сказал бесстрастно: – Чего же ты ждешь? Открывай. Не знаю, чего я ждала. Выплеска всеобщей ненависти, страха, отчаяния? Едких слов? Или собственной немоты? Я просто открыла дверь, облегченно думая о том, как хорошо все же, что спину мне прикрывает Влад. Могла ли я подумать, что настанет такой момент, когда я буду доверять ему снова? Наверное, все зависит от опасности. Сейчас я интуитивно чувствовала: мы на одной стороне. И так же, как и я, Влад готов порвать Тана на куски. Но так же, как и я, вынужден принимать его в доме. Ведь теперь никто из атли не может причинить колдуну вред. Он один из нас. Часть таинства... – Полина. – Чернокнижник склонил голову набок, и темные глаза лукаво усмехнулись. А затем он перевел взгляд на вождя, и я явно ощутила исходящую от колдуна угрозу. – Влад. – Не стесняйся, входи, – послышался сзади невозмутимый голос. Показалось, что этот голос – иллюзия, стена, которая стоит между выгодной для Влада игрой и его истинными чувствами. Ненавистью, яростью и бессилием. И что это стена настолько тонкая – надави, и развалится. Распадется на камни, и ярость хлынет неуправляемым, диким потоком, который уже не остановить... Рядом с Таном стояла Кира и смущенно улыбалась. Хрупкая, ранимая и до глубины души влюбленная. Колдун вытянул руку вперед. Только теперь я заметила, что он держит в ней розу – абсолютно черную, на длинной ножке, на которой полностью отсутствовали шипы. Самый жуткий подарок, который мне когда-либо дарили. Но я его приняла. Взяла немеющими руками и пробормотала слова благодарности. Поймала себя на мысли, что Чернокнижник рядом со мной кажется каким-то особенно большим и страшным. То ли мой рост повлиял, то ли смятение от чувств в спальне, от которых я все никак не могла отойти. Атли тоже не были в восторге от прихода колдуна. Краем глаза я заметила, как Лара придвинулась ближе к Филиппу и инстинктивно сжала амулет на шее – обережную руну на широкой золотой цепочке. Рита забилась в угол, спрятавшись за спинами Алишера и Каролины. Оля прижала руки у груди. Кирилл напрягся. Только Ирина вытянулась, как струна, и вовсе не выглядела испуганной. Она была зла, и злость эту не скрывала – с яростью глядела прямо в лицо Чернокнижнику, и я могла поклясться, готова была броситься в атаку. Впрочем, Тан этот жест никак не оценил, даже взглядом не удостоил наследницу митаки. Кира прокашлялась и нарочито громко сказала: – Жутко хочется есть. Чем угощаешь? – Все здесь, на столе, – ответила я и облегченно выдохнула. Вечер выдался для меня трудным. Нужно было оставаться радушной хозяйкой, избегая при этом половину гостей. Изредка я ловила взгляд Киры – она хмурилась, и я понимала, что дочь ждет от меня чего-то – шага навстречу, примирительного слова, уступки. А меня распирало – так хотелось взять новенькую сковородку и огреть ее милого по голове. Но я понимала, что это не решит проблемы. Ведь проблема колдуна не моя лично, она касается всех атли, в частности Влада. А тому, казалось, и дела не было. Влад выглядел расслабленным и отрешенным, много времени проводил с невестой, уделяя ей львиную долю своего внимания. И когда ее рука слегка касалась его щеки, когда она призывно и тихо смеялась над его шуткой или просто переплетала их пальцы, у меня внутри все скручивалось узлом и безумно – до боли в горле – хотелось плакать. Но я уже не маленькая, чтобы плакать. Переросла. Свыклась. Часам к десяти я все же сдалась. Вышла на балкон, закрыла глаза и вдохнула колючий воздух, отчетливо пахнущий зимой. Воздух в квартире, пропитанный напряжением и страхом, раздражал легкие. На балконе стало легче. Я выставила вперед ладони, и моросящий дождь заполнил их поверхность мелкими, приятными каплями. Жила тут же откликнулась, натянулась. Кен заструился по венам, успокаивая, наполняя силой. Всего лишь день. Такой же, как и остальные. Дождливый, пасмурный, но обычный. – Неплохая квартирка. Я открыла глаза. Нахмурилась, но к вошедшему не повернулась. Только спросила строго: