Остальные перевооружились на более современные Шарпсы — пусть и однозарядные, зато заряжавшиеся с казённой части и отличающиеся высокой надёжностью и точностью боя. Удалось выбить и немногочисленные Спенсеры — пусть менее надёжные, зато полноценные магазинки с семью патронами, позволявшими вести стрельбу с невиданной по нынешним временам скоростью. Магазинками предполагалось вооружить прежде всего офицерский и сержантский состав, но многие предпочли более надёжные Шарпсы. Тем более, начиная с капрала и выше, военные имели ещё и табельные револьверы. Из холодного оружия достались почему-то сапёрные тесаки немецкого образца, причём даже с надписями на немецком. Полуметровые толстые клинки с пилой на одной стороне смотрелись ни к селу, ни к городу. Тесаки оказались из того имущества, что удалось вырвать Алексу у города буквально в последние часы перед отправлением на фронт. Ящики вскрывали уже в вагонах, на ходу, под стук колёс. Образцы вооружения и инструментов притащили в штабной вагон, для ознакомления. — И что с этой дрянью делать? — Удивлённо спросил Фред, вертя в руке нелепое оружие, — как для рукопашной, так говно полное, в руке лежит плохо и баланса никакого. Как инструмент тоже ни к чему не годен — лучше уж топор или пила нормальные, чем это. — Облажался, — признал попаданец неохотно, — сами знаете, в последний момент всё хватал. — Не так всё плохо, — флегматично пожал плечами француз, выпустив колечко дыма, — рядовому солдату какое пыряло ни дай, один чёрт — как дубинкой размахивать будет. Учи его фехтованию, не учи… Кто несколько битв пройдёт да в живых останется, начнёт в бою что-то соображать. А так… тем более, у нас ополченцы. Отмахаться от такого же неуча хватит, да кусты вырубить при нужде. А вот отсутствие штыков — это уже минус. Алекс вздохнул, виновато разведя руками. Более современное оружие выбил он не просто в последний момент, но и не совсем законно… и всё равно себя виноватым чувствует. — Штыки — ерунда, — буркнул Патрик отстранённо, копаясь в оружии, — их в любой мастерской склепают, если что. Тем более, здесь до штыков редко дело доходит. Француз покивал — дело известное. По какой-то причине американцы очень не любили рукопашных. Две противоборствующие стороны могли стоять в десятке метров друг от друга, ведя стрельбу, но в ударить в штыки так и не решаясь. И ведь не в отсутствии храбрости дело, тут что-то другое… Были и штыковые, жаркие рукопашные схватки, не без этого. Но мало, и опять-таки — по свидетельствам очевидцев, очень часто вместо того, чтобы пустить в ход белое оружие, бойцы останавливались в паре метров от противника и начинали перезаряжать огнестрельное. Южане ещё туда-сюда… но скорее из-за дефицита пороха, чем по иным соображениям. Проверку груза пришлось проводить буквально на ходу. При остановке на очередном переезде офицеры с помощниками соскакивали и бежали к новым грузовым вагонам, составлять опись имущества. — Неплохо, — подвёл итоги Ле Труа сутки спустя, — по оружию у нас так даже некоторый избыток образовался, по обмундированию тоже. Главное, не распространяться об этом, а то не посмотрят, что мы вообще-то ополченцы из Нью-Йорка, а не федералы, делиться придётся. * * * Дорога выдалась не самой простой — составы с Кельтикой шли почти без остановок, зато почему-то не редко кружными путями. В итоге к фронту ехали почти неделю, страшно за это время вымотавшись. Теснота, невозможность помыться и сходить в туалет нормально, а не из открытой двери на полном ходу… И сгорающий в топках уголь, превращающийся в густой, вонючий и на редкость едкий дым, окрасивший в чёрное не только физиономии, но и одежду бойцов. На место, в Джоржию, прибыли утром 16 мая 1864 года. Дабы не заниматься мартышкиным трудом, сходу разгружаться не стали, и как оказалось — правильно. — Бригада Кельтика? — Окликнул их сам Шерман — довольно высокий, худощавый человек с короткой бородой, — ну-ка… Завязалась беседа, причём генерала интересовало не столько вооружение и возможности бригады, сколько подробности Олимпиады. Впечатление от общения с именитым военачальником осталось двойственное. Очень приятный человек в общении, но… как можно не поинтересоваться частью, которая прибыла к тебе на усиление?! Бригаде велели остановится у городка Эдейрсвилль, где ирландцы тут же принялись закапываться. По глубокому убеждению попаданца, поддержанному майором, делать это следовало даже на временных позициях, причём максимально хорошо. Ещё до обеда вырыли окопы полного профиля и сооружены землянки-блиндажи, причём большая часть солдат занималась перетаскиванием имущества бригады, а не земляными работами. Любопытствующие офицеры из других частей явно удивлялись темпам работ, хотя по мнению Алекса, удивительного в этом ничего и нет — профессиональные работяги под ружьём, не абы кто! Земляные и строительные работы для большей части солдатам хорошо знакомы, инструменты имеются. Так чего же не сделать-то? Отобедав, снова занялись хозяйственными хлопотами — обустройством лагеря, личной гигиеной и прочими важными вещами. Офицеры, помывшись и постиравшись, решили проехаться по лагерю Шермана, оставив брутального Кейси и нескольких лейтенантов заниматься грузоперевозками имущества Кельтики от станции до места дислокации бригады. Оседлав застоявшихся лошадей или сев в повозки, двинулись к основному лагерю, негромко переговариваясь на ходу. Попаданец непроизвольно выключился из разговора, разглядывая всё вокруг. Сценки порой попадались необыкновенно кинематографичные, хоть в рамку вставляй. Медицинская палатка с откинутым верхом, где проводили операцию без наркоза… Почему, кстати? Морфий уже знали, неужто закончился? Полуголые солдаты, разложившие одежду на камнях и давящие вшей — весело, привычно. Непонятное варево в большом котелке, над которым медитировал лихорадящий солдатик лет пятнадцати, лицо у которого обмётано нехорошей сыпью. В памяти невольно начали всплывать достаточно обильные, но бессвязные материалы на тему Гражданской Войны в США. В очередной раз парень пожалел, что как и у большинства сверстников, память у него клиповая. Колоссальный объём знаний, но увы — в основном по всяким жареным фактам и информации вообще. В двадцать первом веке ничего страшного в этом нет — если знаешь что-то хоть в общих чертах, достаточно залезть в учебники или в интернет и уточнить. Не возникало необходимости заучивать информацию наизусть. Здесь же… он помнил огромное количество случаев, когда важная информация всплывала постфактум Скачки, капризы погоды, биржевые спекуляции… Сколько упущено возможностей! Сделать деньги, сделать имя, обзавестись связями… Снова накатила глухая тоска по родным, по двадцать первому веку, по интернету. Потом всплыл образ Лиры и… тоска начала отступать. Пожалуй, поставь сейчас кто-то могущественный перед ним выбор — вернуться назад в будущее, но без жены… отказался бы. Стало легче дышать, причём в буквальном смысле — появилось ощущение, что сбросил тяжёлый рюкзак. — Это мой мир, — негромко сказал он, — отныне и навсегда. Лагерь Шермана будто расцвёл красками и внезапно обрёл запахи. Хм… не самые приятные. Десятки тысяч людей, скученных на сравнительно небольшой территории и имеющих весьма приблизительные понятия о гигиене, это уже… букет. Вернулись к себе пыльные и снова пропотевший под жарким южным солнцем. — Заметили? — Задумчиво сказал Патрик, — негров сколько в лагере? Нет, солдаты из них… я о слугах. Удобно. Ирландцы захмыкали, из-за формирования бригады едва ли не по партийным спискам, отношения между рядовыми и офицерами довольно специфичными. С одной стороны, командный состав доказал своё право на лидерство, а с другой — ещё недавно были такими же полунищими работягами. Так что отдавать команды приходилось с большим разбором — охотно подчинялись только тем, которые считали правильными. Строительные работы, стрельбы… всё это понятно. А вот в денщики шли неохотно. Желающих в общем-то хватало, но неодобрение товарищей оказалось существенным фактором. В итоге денщиков назначали исключительно временных, причём из числа провинившихся. Не должно фениям (а таковыми считали себя едва ли не все бойцы с амбициями) прислуживать. Майору и самому Алексу ещё ладно… А вот Кейси, Патрик и Аластор, не говоря уже о лейтенантах, другое дело. Как же, Ещё вчера они были такими же, как мы… Между тем, денщики офицерам нужны не только ради субординации — они нешуточно экономят драгоценное время офицеров. Что лучше — тратить его на изучение карты района предполагаемых боевых действий, или на стирку, штопку одежды и прочее? — Да, — согласился с подчинённым Жермен, — удобно. Слыхал, что можно нанять их задёшево, да так, что числиться они будут по одному полку, а фактически находиться на услужении в другом. Чёрным тоже неплохо — так-то работы у них мало, плантации сейчас разоряют… А в армии хоть сколько-то платят, да кормят. — Ещё и под ружьё ставят, — добавил Патрик. Посмеялись немного, смакуя забавные истории о боеспособности чернокожих частей. Встречались и исключения, куда без них. Но насильно завербованные в армию Севера, негры в большинстве своём не горели желанием воевать. Тем более, что многие их них поддерживали Конфедерацию… Недавно вышел забавнейший случай — один из таких свободных полков при первых звуках выстрелов со стороны противника, драпанул так, что их не остановила даже охранная рота. Бой быстро прекратился, но отправленная на поиски беглецов кавалерия Севера не догнала их! Схватили несколько десятков самых нерасторопных, остальные разбежались. Алекс подозревал, что дела происходили где-то на пересечённой местности, где кавалерия не имеет особых преимуществ. Но повод для насмешек над чёрными беглецы обеспечили, да и соответствующих анекдотов появилось великое множество. — Командир! Командир! — На взмыленном коне прискакал перепуганный вестовой, — у нас имущество забрать собираются! — В ружьё! — Раненым медведем взревел Ле Труа, после чего примерно половина бригады в считанные минуты построилась в колонны, и Кельтика бегом отправилась к месту выгрузки бригадного имущества. Алекс, обливаясь потом, бежал вместе со всеми. По правде говоря, не столько из-за ощущения момента, сколько из-за фурункула на ягодице. Угольная пыль, чтоб её… в седле не усидишь. Полчаса спустя взмыленные бойцы прибыли на станцию, где увидели, как чужие солдаты грузят бригадное имущество, а кельты стоят неподалёку с мрачным видом под дулами винтовок. — Кто?! — Заорал Жермен, стреляя в воздух, — кто посмел! Видя столь грозную силу, воры остановились, и через несколько минут на станцию влетел офицер федеральных войск. Мундир, несколько медалей, внушительный рост… — Я полковник Шеррил! — Начал он выпрямившись и положив руку на саблю. Алекс только моргнул… и вот Ле Труа стоит около полковника, прижав его же (!) саблю к паху федерала, причём штанина уже разрезана. — Ты — вор! — Раскатисто сказал француз и слегка шевельнул кистью. На брюках расплылось тёмное пятно. И не факт, что Шеррил описался… — Ты — вор! — От злости французский акцент майора стал заметным. Полковник побледнел до мертвенного состояния и шевельнул губами. Жермен шевельнул рукой… — Я — вор! — Послушно повторил полковник, бледнея ещё сильней. — Все слышали? — В голосе майора послышалось нескрываемое удовлетворение. В ответ донёсся рокот из солдатских рядов с обеих сторон конфликта, вид у бойцов совершенно ошарашенный. — Вор! Вор! Вор! — трижды повторил Ле Труа, хлеща полковника по лицу — вроде бы слегка, но от этих пощёчин потрескалась кожа на лице Шеррила. Миг… момент, когда Жермен отступил назад, Алекс уловил… почти. Теперь у него не только клинок, но и револьвер федерала. Револьвер полетел в лужу, а саблю маленький француз с поразительной лёгкостью сломал о колено, презрительно сплюнув на обломки. Федерал с невидящими глазами развернулся и пошёл сквозь толпу с деревянными глазами. Все расступались перед ним, как перед прокажённым. Через минуту донёсся слабый звук выстрела… Шерман пришёл бешенство, но случай пришлось спустить на тормозах — слишком много свидетелей, слишком широко разошлись слухи. Когда генерал отбросил светскую любезность и начал разнос, набирая обороты… Жермен прищурился нехорошо и положил руку на эфес клинка. Алекс моментально вспомнил слухи, ходящие о французе в районе Бауэри… и о том факте, что его в принципе не задирала местная гопота. Даже солдаты Шеррила в восторге от боевых навыков и духовитости Ле Труа. Француз стал этаким аналогом супермена, уже к вечеру изумлённый попаданец ненароком подслушал несколько совершенно диких историй о подвигах своего учителя. Самое интересное, что парочку он признал правдоподобной — учитель иногда допускал оговорки, по которым можно понять очень многое. Так что в лагере Шермана явно имеются люди, знакомые с прошлым Ле Труа. Если верить слухам, то фактическим девизом его учителя можно назвать знаменитую фразу Перед нами всё рыдает, за нами всё горит. Алекс верил… Глава двадцать седьмая После самоубийства полковника из хорошей семьи и потери лица командующим, бригаду ранним утром семнадцатого мая, сдёрнули с только что построенных укреплений и выдвинули на передний край разгорающегося сражения. Уильям Текумсе Шерман славился мстительностью и тяжёлым характером. Выдвинутая вперёд артиллерия южан вела ожесточённый обстрел переднего края, на котором накапливались кельты. Ирландцы рассыпались по складкам местности, прячась от обстрела и закапываясь в землю — благо, шанцевый инструмент имелся в избытке. Солдаты изобретательно ругались, но что характерно, Ле Труа никто не винил. Дай майор вчера слабину, дело закончилось бы примерно тем же — к частям ополчения федералы относились как к расходному материалу, а тут ещё и часть ирландская.