Василий Лой * * * Василий Лой ТТ: Криминальная повесть Серия «Аранский и Ко»: Книга 1. «ТТ» (криминальная повесть) Книга 2. «Мистер Кольт» (криминальный роман) Книга 3. «Хаммер» (криминальный роман) Гоша извлек из-за пояса ТТ. Пистолет был совершенно новый. Еще заводскую смазку, от времени засохшую светлыми разводами на вороненой стали, пришлось оттирать бензином. Он принес его домой после того, как знакомый эсбэушник Виктор наконец согласился продать ему оружие из своих личных запасов, оставив таки безуспешные попытки впарить пистолет Макарова. Несмотря на то что ПМ был и дешевле, и привычнее, Гоша настоял на ТТ и теперь смоченной в бензине тряпочкой оттирал консервационную смазку, местами прочно присохшую к вороненой стали пистолета. Виктор был сепаром. Несмотря на то что они дружили в далеком детстве, сейчас Гоше на него было начхать: пришло время выбора, и каждый этот выбор сделал. Виктор остался служить в СБУ, но уже другой власти. Гоша – Георгий Сычов, в прошлом тоже мент, старлей, командир взвода ВВ, – не остался, написал рапорт, собрал некоторые вещи, забрал мать, и уехали они в Днепр. – Ты воевать, что ли, собрался? – удивился Виктор, когда передавал пистолет, пряча баксы и пару раз неспокойно стрельнув глазами по сторонам. Гоша сунул ТТ в один карман, три пачки патронов в другой: «Для работы». Эсбэушник криво усмехнулся: – Сыч, не мне тебя учить. Как я понимаю, в наших краях давненько ты не был, потому не советую: попадешь в подвалы на Щорса, там и сгниешь. А если хочешь повоевать, так без проблем: сам видишь, с любого плаката зазывают, армия ДНР и зовет, и ждет; и ТТ дадут, и калаш, и танк, если надо. – Я подумаю. Если что, из подвалов вызволить поможешь? Эсбэушник опять усмехнулся: – У тебя денег не хватит. Гоша неплохо разбирался в оружии. Пистолет он разобрал, отмыл от старой смазки, детали внимательно осмотрел: сколов, трещин, зазубрин не было; сама обработка металла была не идеальна, и понятно – серийное производство. Трущиеся места деталей обработал нулевкой, затем отполировал, смазал оружейным маслом, протер тряпочкой патроны, смазал и снарядил их в обойму, собрал пистолет, несколько раз передернул затвор, спустил боек, вставил магазин, опять несколько раз передернул затвор; патроны легко входили в ствол и легко выбрасывались наружу. Испытывал пистолет в гараже в подвале – ТТ бил точно и мощно, как и ожидалось. После полудня, несмотря на середину октября, пригрело солнце; невесть откуда повылазила и разлетелась мошкара, расчирикались воробьи, поедая полусонную мошку и тлю. Несколько длинных паутинок, медленно пролетая мимо, зацепились за наружное боковое зеркало автомобиля и, колыхаясь в легком движении воздуха, игриво поблескивали на солнце. На огромной парковке возле гипермаркета «Ашан» машин было немного и, что еще бросалось в глаза, модели были не из престижных. Две и вовсе выкрашенные в темно-зеленый цвет обычной кистью, небольшой микроавтобус и средних размеров внедорожник неясной модели. Выглядели они пугающе. Выходить из машины Сыч не спешил. Он остановился в средней части стоянки и сейчас думал, где оставить машину: или там, где остановился, или поближе к одному из входов. Ближайший к нему автомобиль находился метрах в десяти – от этого его машина смотрелась одиноко. Несколько плотнее автомобили сгруппировались у ближнего входа, но основное количество все же находилось у дальнего. Сыч догадался почему: с того входа покупатель попадал сразу в продуктовый зал, с ближнего в промтоварный. Шла война, востребованы были в основном продукты питания. Все же в машине было жарковато, даже открытое окно не помогало: солнце пригревало совсем по-летнему, и денек этот, такой теплый, казалось, был не из последних в этом году. Он вышел из своей «девятки», в которой отродясь не было ни центрального замка, ни сигнализации, закрыл дверь на ключ и неторопливо направился в сторону дальнего входа, так и не определившись, где все же лучше было оставить машину. В воздухе ощущался какой-то запах, незнакомый, необычный, даже в чем-то волнующий, а с северо-западного направления еле уловимо для уха доходили звуки, непостоянные, неясные. И вдруг вокруг мгновенно все как-то напряглось, сжалось и затем – жахнуло. Казалось, закачалась стена гипермаркета, птицы тучей сорвались с ближайших деревьев и ошалело понеслись в сторону Донского микрорайона; сигнализации автомобилей словно взбесились все сразу: заорали, завыли, заквакали, прогоняя стаю перепуганных бездомных собак в ближайшую лесополосу. Гоша остановился, машинально втянул голову в плечи и чуть присел; колени подогнулись сами, и не столько от неожиданности, сколько от мощи и силы, которая витала и ощущалась абсолютно везде вокруг. Поодаль тонкий женский голос негромко вскрикнул, совсем рядом бородатый мужик, наоборот, громко выругался матом, сзади другой дрожащим голосом обреченно констатировал: «Блин, по аэропорту гатят. Достало уже». Теперь Гоша понял, чем пахло в воздухе – разрывами от снарядов. «Нет, валить отсюда, валить и еще раз валить», – уже в который раз тихо сам себе пробормотал он. Прилетит болванка килограмм на пятьдесят – и кирдык ему, да и тем, кто сейчас рядом ошивается. «Валить». Завтра утром он собирался покинуть Донецк – собственно, уже ничто его здесь и не держало. Основная задача – приобретение оружия – была выполнена. Заодно проверил квартиру, по просьбе матери оставил 600 гривен соседям на всякий пожарный, оплатил на год вперед гараж в кооперативе, собственно, и все. Из знакомых ни с кем не встречался, если не считать Виктора, но это было по делу. Многие сейчас покинули город, и потом, особо видеть никого не хотелось, а друзей и вовсе не было. Оставалось купить немного продуктов на вечер, утром позавтракать, да в дороге перекусить. Полупустой «Ашан» – еще то зрелище, полупустые полки тоже. В колбасном отделе наткнулся на трех бойцов ДНР в форме, двое с затертыми калашами на шее, третий с новенькой СВД на плече, потом встретил еще одного, тоже в форме с нашивкой ДНР, с ручным пулеметом в продуктовой тележке. Домой он не стал ехать через Калинкина, выскочил на объездную, на Дубке повернул на Макшоссе и, не торопясь, не съезжая в левый ряд, покатил в сторону города. Левый ряд – табу, лучше не соваться: сметут и не заметят. Собственно, нарваться на неприятность можно было в любом ряду, любом месте и состоянии: дээнэровцы носились по городу на предельных скоростях, не соблюдая правил, не видя дорожных знаков и сигналов светофоров. На кольце Мотеля проехал блокпост, усиленный БМП, – люди в темно-зеленом камуфляже, с автоматами, окинули взглядом его машину, но не остановили. Здесь, в районе Мотеля, раньше была его часть ментовская, где служил он взводным. Хотя, казалось, совсем недавно это было, чуть более полугода назад, а потом вдруг завертелось, закружилась карусель, и вот куда теперь вырулило. А не подал бы он рапорт и не уволился, отправили бы тогда в Киев, переодели в форму «Беркута» – и на Грушевского. И где бы сейчас он был? За мостом, на проспекте Ильича развернулся, проехал под мост и въехал в гаражный кооператив. Открыл ворота своего бокса, загнал машину, после чего запер ворота и дверь тоже. Оставалось еще одно очень важное дело – пистолет и патроны нужно было спрятать. Мысль была – под обивку потолка салона автомобиля: у «девятки» она жесткая, не прощупывается рукой. Гоша обошел машину, остановился у водительской двери, в верхней части проема отковырнул отверткой резиновое уплотнение, край пластиковой обивки опустил и просунул руку. Как показалось ему, при желании там можно было спрятать даже небольшой арсенал. Обернул пистолет тряпкой и плотно уложил, протолкнув ближе к лобовому стеклу; патроны высыпал в полиэтиленовый пакетик, тоже обернул тряпкой и распределил рядом с пистолетом, уплотнительную резинку вернул на место, закрыл, открыл дверь, постучал по обивке – ничего необычного не просматривалось и не прощупывалось. Квартира в хрущевке, в которой Гоша прожил всю свою жизнь, от гаража была недалеко, в пределах километра, ближе к Покровскому рынку. Хотя «всю жизнь» сказать нельзя: сразу после школы пошел он в «ментовку» учиться. Знаний, правда, было маловато, поступить помог папаша Виктора, вроде как тогда дружили они, а вернее, вместе болтались по улицам, пацанов из других районов колотили и деньги отбирали. Пока в «ментовке» учился, жил в общаге; потом, когда распределили в часть на Мотеле, жил там же: с матерью не мог, как-то не складывалось у них, навещать иногда навещал, но не более. Отца не знал. Гоша шел дворами: так было ближе. Когда повернул за забор детсада, впереди, у подъезда одного из домов, увидел машину полиции ДНР – отворачивать не имело смысла, было поздно. Неприятный холодок пробежал по спине, мелькнула мысль: «Неужели Витя сдал? Хорошо, что с собой ничего запрещенного нет». Дверь машины медленно открылась, явно по причине возникшего к его персоне интереса у тех, кто находился внутри. Неприятный холодок застрял где-то между пятым и шестым шейными позвонками, незаметно превратившись в легкую прохладную испарину. Комендантский час еще не наступил, но было темно и безлюдно, тревожно и даже жутковато. Ходить по темным дворам было не то что стремно – опасно, может, даже смертельно опасно. Здесь не было ни следствий, ни судов, ни адвокатов и прокуроров, а действовал закон ствола и силы, тупой и беспощадной. Так же неторопливо из открывшейся двери вышел полицейский, поправил короткоствольный автомат и спокойно, по-хозяйски произнес: – Стоять. Гоша остановился. Полицейский подошел к нему, обошел вокруг: – Руки в стороны. Гоша положил на тротуар пакет, поднял руки и развел их, как было приказано. Полицейский похлопал по нему ладонями от подмышек до лодыжек, зацепил пальцем пакет, посветил фонариком и заглянул вовнутрь: – Куда идешь? – Домой. – Документы. Гоша протянул паспорт. Не глядя полицейский пролистал его, подошел к машине и сунул внутрь салона, опять поправил автомат: – Буду задавать вопросы – отвечать быстро, не думая. Номер квартиры? – 35. – Подъезд? – Второй. – Квартира на площадке по счету? – Третья. – В доме этажей? – Пять. – Телефон сюда. Гоша протянул мобильный. Полицейский понажимал кнопки, вернулся к машине, перекинулся парой слов с теми, кто находился в салоне, взял паспорт и вернул вместе с телефоном Гоше: – Почему не в армии? Гоша пожал плечами. Если можно промолчать, то лучше промолчать: любое сказанное слово может быть перекручено, переосмыслено, изменено и подведено к пониманию как против них, и затем – арест с вытекающими последствиями. Поэтому пожал плечами. – Отсиживаетесь по домам, а классные пацаны умирают за вас.