– Никогда. Никогда не думай о людях хуже, чем они есть на самом деле, – коротко приказал он. – Никто из членов моего отряда никогда не обидит ребенка. Иди за мной. След в след. Если тебя начнет засасывать, мы потеряем время, а у нас его нет. Вокруг слышалась перекличка членов отряда, которые, все как один, спешили на помощь Тане. Ирина пыталась что-то сказать, но Веретьев приложил палец к ее губам. – Тихо! Я слушаю. Она послушно закрыла рот. – Мы ближе всех, кажется. Пошли. И помни. След в след. И не причиняй ты лишних хлопот, ей-богу. Их и без тебя достаточно. Таня-я-я, я иду-у-у-у, – снова заорал он. – Хо-ро-шо-о-о-о-о. Голос Татьяны, которая начала считать вслух, становился все ближе. Дождь стал реже, а через пару шагов и вовсе утих, видимо устав издеваться над обессилившими от поисков людьми. Совсем скоро Ирина начала различать тонкий детский плач. Ванечка. Еще через пару шагов Веретьев остановился, и она снова уткнулась в его спину, высунулась из-за нее и увидела сына. Ванечка весь мокрый, сидел на какой-то кочке, видимо вытолкнутый туда Татьяной, и плакал, а в трех шагах от него в трясине неподвижно стояла молодая женщина и только громко и отчетливо продолжала считать вслух. Вода доходила ей по пояс. – Не двигайся, – проорал Веретьев. – Старайся как можно меньше шевелиться. – Я знаю, – ответила Татьяна. – Это пока я малого выталкивала, меня так затянуло. Я не шевелюсь, Саша. Не волнуйся. – Ты стой тут, – коротко приказал Ирине Веретьев. – Я сейчас схожу за Ваней, передам его тебе и вернусь, чтобы вытащить Таню. И если ты хотя бы на сантиметр сдвинешься с места, клянусь, я потом тебя выпорю. Ирина молчала, признавая сейчас за Веретьевым право на любые действия и любые слова. Она была готова беспрекословно слушаться и сейчас, и всегда. Ее мальчик был жив, только очень напуган. Она видела его лицо, его блестящие глазенки, в которых застыл страх, она мечтала только о том, чтобы прижать его тельце к себе, и уже представляла, как они окажутся в тепле и безопасности своего дома, где она снимет с Ванечки мокрую одежду и разотрет его водкой и уложит в кровать, и ляжет рядом, и никогда-никогда больше никуда его не отпустит. Она видела, как Александр аккуратно прыгает с кочки на кочку, останавливается, щупает надежность под следующим своим шагом, переносит вес с одной ноги на другую, снова прыгает и опять останавливается. Минута – и он уже стоял рядом с Ваней, подхватил мальчика на руки, ощупал, проверяя, цел ли, ободрительно крикнул Ирине: «Порядок», бросил короткий взгляд на Татьяну, которой вода, видимо, приводимая в движение широкими веретьевскими шагами, уже доходила по грудь. – Я быстро, – коротко пообещал он. – Не сомневаюсь, – хрипловато ответила девушка. Такими же точными и аккуратными прыжками, ставшими более тяжелыми от того, что на руках у него был ребенок, Веретьев вернулся к Ирине, протянул ей драгоценную ношу. – Ради всего святого, стой на месте. – И снова повернулся спиной, возвращаясь в трясину, к Тане. На мгновение Ирине показалось, что топь сейчас поглотит их обоих и тем самым осуществит то сокровенное желание, к которому стремилась Таня, – соединиться с Веретьевым навсегда, пусть и в толще болотной воды. – Хочу пить, – сказал Ванечка, перестав плакать. И снова повторил: – Хочу пить. Ирина присела, бережно держа сына на коленях, одной рукой зачерпнула прозрачную коричневатую болотную воду. Откуда-то из далекого детства всплывали в голове обрывки знаний о том, что болотная вода в местах скопления сфагновых мхов полностью безопасна для питья. Да и вообще, успокоить ребенка сейчас было важнее всего. Сын пил из ее ладошки, смешно вытянув губы трубочкой, а Ирина поверх его головы с тревогой смотрела, как Александр пытается добраться до Татьяны. В какой-то момент его нога соскочила с кочки и провалилась по колено. Он с проклятиями вытащил ее, начерпав полный сапог воды, затем лег на живот и пополз, распределяя свой немалый вес по большей поверхности. Протянул руки к девушке: «Держись». Татьяна вцепилась в него и тоже легла на болотную жижу, позволяя тянуть себя как застрявшую в бутылке с шампанским пробку. Ирина, как зачарованная, смотрела на борьбу человека с болотом, еще не понимая, кто победит в этой смертельной схватке. На помощь Веретьеву уже пробирался Игнат, с другой стороны прыгал с кочки на кочку Женя Медведев, да и остальные члены отряда тоже стекались сюда, на поле боя. Один доставал из-за пазухи веревку, другие тащили ветки, чтобы подложить под тело Татьяны лаги. Через пару минут все было закончено, и девушка, мокрая, заляпанная грязью и тиной, но живая и невредимая, очутилась рядом с Ириной и тяжело опустилась на землю. – Фу-ты, господи, думала, затянет. – Выбираться отсюда надо, – буднично сообщил подошедший, тоже мокрый с головы до ног, Веретьев. – Мальца обогреть надо, да и самим просохнуть. До тверди еще прыгать и прыгать, так что расходимся малыми группами. Я замыкающий, пошли. Надежда Александровна попыталась взять у Ирины Ванечку, но малыш судорожно вцепился в мать, не отпуская ее. Да и Ирина сейчас не рассталась бы с сыном ни за что на свете. – Я сама, – только и сказала она, – я сама. Меньше чем через полчаса они вернулись в лагерь, где невозмутимая и молчаливая Ольга развела большой костер. Бойцы отряда молча раздевались, развешивали промокшую одежду, ныряли в свои палатки, чтобы переодеться в сухое. Надежда Александровна в своей палатке выдала Ирине большое одеяло – завернуть Ванечку. Сходила к костру и принесла кружку горячего ароматного чаю, напившись которого ребенок сразу уснул. Ирина смотрела на сына, не зная, что предпринять. С одной стороны, она так мечтала о теплой постели, да и для сына отсыревшая палатка была не лучшим местом после ночных приключений. С другой – сын так сладко спал, да и не тащить же его по лесу завернутым в одно одеяло. В палатку заглянул Веретьев, успевший переодеться в сухую одежду. – Я пошел, – сказал он. – Ждите меня здесь, ладно? – Куда? – не поняла Ирина. – Скоро семь часов, время кормить ту бригаду, которая на болотах. Вчера Светлана Куликова сказала, что следующие термосы ее муж пообещал доставить сегодня утром. Мне пора идти, если я не хочу упустить Мохова. – Ты не оставил эту затею? – с тревогой спросила Ирина. – Все же закончилось. Убийца Вени изобличен, и то обстоятельство, что он умер, ничего же уже кардинально не меняет. – Нет, ничего не закончилось, потому что Паша не найден. Я должен довести это дело до конца. Ваня спит, и тебе лучше подождать здесь до утра. Ты устала и переволновалась. Ложись спать здесь, а к тому моменту, когда ты проснешься, я уже вернусь, причем с ответами на все вопросы. – Я все равно не усну, – покачала головой Ирина. – И я буду волноваться за тебя. Давай сделаем вот что. Я пойду с тобой. Веретьев отрицательно качнул головой, но Ирина закрыла ему рот своей ладошкой. – Дай мне закончить. Мы вместе дойдем до деревни. Я хочу, чтобы Светлана Георгиевна знала, что есть свидетель, который видел, как ты ушел в лес с термосами. Я обещаю, что не пойду за тобой на место встречи. На болота меня больше калачом не заманишь. Но пока ты ходишь, я переоденусь и соберу одежду для Ванечки. И потом мы вместе вернемся сюда. – А Ваня? Ты его тут оставишь? – За ним Надежда Александровна присмотрит. Он же так хотел к бабе Наде. И другой одежды, кроме как дома, взять все равно негде. – Может, ты и права, – с сомнением в голосе сказал Веретьев. – Но неужели ты еще не устала? Как ты вообще на ногах держишься? – Не знаю, – беззаботно покачала головой Ирина. – Возможно, потом я буду двое суток лежать пластом, но пока мне нужно идти с тобой. Я это точно знаю. Надежда Александровна поддержала ее решение, обещав присмотреть за Ваней. – Пойду, отдам Игнату указания, а ты подожди меня снаружи, – велел Александр, и Ирина послушно вышла из палатки в пропахший сыростью лес. Хорошо, что Надежда дала ей свою сухую одежду, иначе она моментально бы замерзла снова на поднявшемся неизвестно откуда ветру. У костра сушила свои длинные волосы Таня. Ирина подошла поближе, протянула руки к огню. – Спасибо, – сказала она тихо. – Я этого никогда не забуду, правда. – Не забудешь, – коротко согласилась девушка. – Но я это не для тебя сделала, а для себя. Хорошо жить, зная про себя, что ты не чудовище. – Ты не чудовище. – Да? А я уж было начала сомневаться, – горько сказала Таня. – Ты это. Ты его береги. – Кого? Ваню? – спросила Ирина и тут же поняла, что нет. Совсем не ее сына имела в виду эта натянутая как струна молодая женщина. Бросив на Ирину короткий тяжелый взгляд, она только вздохнула и, не ответив, пошла прочь, скрывшись за пологом палатки с нарисованным на ней красным крестом. Спустя еще пять минут Ирина и Веретьев снова шагали по лесу, держа курс на деревню. В душе у Ирины разворачивались свернувшиеся было кольца тревоги. Успокоившись за сына, она теперь волновалась за Александра, который собирался один на один пойти навстречу неизведанному. Они вышли на дорогу и увидели непонятное зарево, заливавшее небо над видневшейся вдали деревней. – Что это? – удивленно спросила Ирина. – Небо пасмурное, солнце так всходить не может. – Солнце уже три часа как взошло, – ответил Веретьев и ускорил шаг. Чем ближе были они к деревне, тем явственнее ощущался в воздухе запах гари. – Там что, пожар? – испуганно спросила Ирина. – Какой-то из пустых домов загорелся? Так их вроде поджигать-то некому. Саша, а вдруг это у Светланы Георгиевны беда? Теперь они оба почти бежали. Столб огня теперь был виден отчетливо, и поднимался он вовсе не с участка Куликовых, а с другой стороны улицы. Подбежав вплотную к объятому пламенем дому, Ирина замерла, не веря собственным глазам. Горел дом ее бабушки, ее собственный дом, из которого они ушли несколько часов назад, потому что отправились искать Ванечку. Если бы не сын, то сейчас они, все трое, находились бы внутри этого адского пламени. На улицу выскочила Светлана Георгиевна, увидела Ирину, кинулась ей на шею. – Господи, живы, счастье-то какое. А мальчонка, мальчонка-то где? – В лесу, в лагере, – ответила Ирина. Пожилая женщина мелко-мелко закрестилась. – Бог отвел от беды, Бог отвел, – запричитала она. – Что случилось? – Я проснулась оттого, что собаки залаяли. Выскочила на крыльцо, мать честная, тут огонь столбом. Я скорее к телефону, пожарным звонить. Потом сапоги натянула и сюда, думаю, может, помощь нужна. Гляжу, а тут входная дверь крест-накрест забита. Так, что и не выйти. Вот ведь где страсть-то господня. Убить тебя кто-то хотел, девонька, да еще какой лютый способ выбрал – спалить заживо вместе с мальчонкой. Ирина схватилась за щеки и посмотрела на Александра. Тот стоял неподвижно, как каменное изваяние, но наконец отмер и глянул на часы. – Стой здесь и жди пожарных, – сказал он. – Еще позвони Семену Ильичу, расскажи, что случилось. Вот номер. Ребятам я по дороге наберу, велю Игнату с Женькой сюда бежать на всякий случай. Светлана Георгиевна, сознайтесь, вчера, после нашего ухода, вы все-таки позвонили Мохову? – Вот те крест, нет. – Женщина снова мелко закрестилась. – Я греха на душу брать не хочу. Мне еще Пола перед Богом отмаливать за все его прегрешения, вольные и невольные. Не звонила я Юрке, как и договаривались. Он звонил, но я трубку не взяла. – Кто же тогда поджег мой дом? – спросила Ирина. – Полиект Кириллович мертв, тем, кто на болоте прячется, вы не звонили. Может, молния? – И дверь снаружи заколотила тоже молния, – сквозь зубы сказал Веретьев. – Ладно, с этим я позже разберусь. Звони давай, а я пошел.