Мы собрались и поехали. (На полях: «Стасиком» моряки называют граненый стакан.) #my_family #mister_goslin Домашнее задание от Полины Игоревны – сочинение «Моя семья и мои друзья» Они все – Дима (my Dad), Кузя (my Mom), Мистер Гослин (my brother), Агния (my granny) – пять лет только тем и занимались, что вытаскивали меня из-под воды. И вытащили. Три шикарных парня (oncologists). Из них два молодых врача – Слава и Натан, и детский врач, как называет его Мистер Гослин, Варений Алекфеевич (pediatrician). Вся моя семья и бабкина подруга, моя учительница и воспитательница, наша Полина, – это моя личная армия спасения. Непобедимая, отважная, бесстрашная (invincible, courageous, intrepid) армия. Какие есть еще слова для них?.. Какие слова? Невыразимые слова. Когда Кузя с Мистером Гослином идут по нашей улице по направлению к нашему дому, Кузя, маленькая и худая, ступает мелко и акуратно, как молодая лесная козочка, несет себя, как хрупкую вазочку с узкой тонкой шейкой, а Мистер Гослин шаркает, загребает ногами, пялится по сторонам и шепеляво орет: «Он – капита-а-ан, и р-р-родина его Мар-р-рфель, он обофает фпор-р-ры, фум и др-р-раки…» – и вдруг они видят меня в окне и машут, машут, а Мистер Гослин останавливается, выставляет пузо, закидывает голову, разводит по сторонам ручки и стоит, ликует, что видит меня, его фестр-р-ру. В груди у меня начинается щекотка, я смеюсь, задыхаюсь и кашляю. От невыразимых слов. Ну и слезы выступают сразу, потому что если кашляешь, то слезы случаются. Вот странно, когда я была там, в больнице, сколько всего было такого, а я не могла плакать, а когда этот пузанчик поет любимую песню своей бабки Агнии про капитана из Марселя, эта моя Кузя-козочка шагает так легко, как будто каблучками отталкивается от земли, чтобы взлететь, идут такие оба, мои такие классные, – я реву. И Дима говорит: ну, Лизок, что ж ты ревешь, ну все уже хорошо, все налаживается, главное, что ты у нас молодец и у тебя стойкая ремиссия, ты скоро пойдешь в школу. А я не потому реву, что оказалось удачно все и совпало, что у меня уже нет этой твари внутри, которая пожирала мое время и пространство, как лангольеры, что я до нитки разорила всех своих родных… Я плачу, потому что Мистер Гослин поет, а Кузя беспечная и улыбается. И мой папа. Мой папа, наш папочка Дима – это такой человек, каких сейчас не делают уже. Штучный. – Только не стригись так коротко, Дзимеон, а то у тебя полковничий затылок. Полина тебя боится. Полина вообще боится милицьянеров и вохру, – так говорит Агнешка. Она говорит своим роскошным басом: – Дзимеон, ты весь в отца, благородный и верный, я спокойно уйду и оставлю вселенную в твоих надежных руках. И когда Агнешка так говорит, Кузя подкрадывается к Диме, нежно гладит его полковничий затылок, берет руками за уши и целует его в макушку. Они у меня худенькие, уставшие, достают мне до плеча. Как-то получилось, что под водой (на полях: «под водой») я почему-то выросла. Агнешка говорит, что я в деда. Он был высокий, сухой и несгибаемый, как мачта. И теперь, когда они меня ругают, когда они мне выговаривают, что я не надеваю теплые носки и шапку, что я выбегаю раздетая на открытую веранду, стоят передо мной, такие маленькие суровые солдатики, задерут головы, насупят мордочки, и это очень смешно, я – им, особенно маме: – А-та-та! Уй как страшно! Ай-ай, какая ты строгая! – Кузе так говорю. И она прыскает. И Мистер Гослин заливается. А Дима убегает на улицу курить. И там курит, курит, курит. Агнешка тайком стучит по деревянному, плюет себе за левое плечо, оттягивает на шее кофту, плюет и за ворот, крестится и шепчет. А мне сверху видно все, я высокая. (На полях: Не высокая, а длинная!) #my_family Домашнее задание My family and my friends. My family is neither big nor small. My Dad called Dmitriy is an operator of medical equipment and a taxi driver (part-time, mostly in the evenings), my Mom called Xenia used to work as an editor of a women’s magazine but now she is looking after my little brother Misha. We are happy to live with our Step-Grandma Agnia. We would like to have a dog, a cat and some cute kittens and puppies more. But we can’t. I don’t have any friends yet. I hope I will. Моя семья. Моя семья не большая и не маленькая. Мой папа, которого зовут Дмитрий, работает наладчиком медицинского оборудования. А по вечерам он кастрюлит, то есть таксует. Нелегально, конечно. Моя мама Ксения работала редактором женского журнала, сейчас сидит с моим младшим братом, тем более что журнал давно прогорел. Мы рады жить с нашей приемной бабушкой Агнией, действительно рады, не только потому, что нашу квартиру арестовал банк, но и потому, что мы Агнию любим. Мы бы хотели еще кошку, собаку, котят и щенят, но пока нельзя. У меня нет друзей. Но будут. Я надеюсь. (На полях: Вот же дура! Мой лучший друг – Полина! А Мистер Гослин – еще и брат!) #my_family #miss_pauline Ну вот. Агнешка тогда сказала приезжать, располагаться во всех пяти комнатах, жить-поживать, сидеть и ждать, с нетерпением колотя пятками, когда же черт возьмет ее. И когда мы, уже совсем ну чисто как христарадники, ввалились в дом с нашими узлами, чемоданами и прочим барахлом, к нам выплыла нарядная, сияющая от радости Агния, моложавая и красивая, а в гостиной, хоть была середина ноября, уже мигала огоньками елка, пахло вкусным из духовки и сладким, и какой-то то ли курой, то ли уткой с поджаристой корочкой, и таким и сяким, чего мне пока нельзя. А вокруг круглого стола с гнутыми резными ножками сидели роскошные Агнешкины подружки, выпивали и крутили блюдце кончиками пальцев. Как потом оказалось, они вызывали дух доктора Боткина, чтобы спросить, полезно ли мне, Лизке, Агнешкиной внучке, пить молоко с тертой корицей и медом или только с медом. И что еще нужно давать мне для иммунитета, это был дополнительный вопрос. Среди подружек-спириток была и Полина, похожая на долго пожившую фарфоровую куклу с огромными молодыми живыми глазами. Полина встала, подошла ко мне, оценивающе оглядела мою лысую ушастую голову и прокуренным хриплым голосом неожиданно мягко и нежно похвалила: – Как стильно! Завтра я тоже так подстригусь, а то эта красотка-длинноножка всех моих кавалеров уведет! Красотка-длинноножка. Длинноножка-красотка! Это она сказала про меня! И-и-и!!! – Дзевужки! – громко объявила Агния, – отныне курить в моем доме запрещено. У нас дети. И спиритизм тоже запрещен. Пока им, – она указала на меня и спящего на руках Димы Мистера Гослина, – не исполнится восемнадцать. Тогда мы их сами научим интересному. И дамы, которым было на вид за восемьдесят, а то и все девяносто, согласно закивали, мол, пусть подрастут, научим, научим. И хорошему научим. И плохому научим. А на следующий день Полина Игоревна пришла со мной заниматься, стащила с головы шапочку и оказалась бритой наголо и с гигантскими яркими серьгами в ушах. Это было абсолютно круто! Она выглядела как рок-звезда, Полина Игоревна. – Вы помолодели на тридцать лет, Полина, – сказала Кузя, моя мама, – вы как девчонка. – Ну вот еще, девчонка… А куда деть скорбь в моих глазах и сотни бед и приключений, что я нашла на свою задни… – она вдруг увидела Мистера Гослина, который пялился на нее во все глаза, поперхнулась и закончила пафосно и торжественно, – …и опыт, сын ошибок трудных. (На полях: …и случай, бог изобретатель.) Ну и вот. Когда я увидела ее, эту обворожительную пожилую Барби, я окончательно поверила, что у нас начинается новая счастливая жизнь. (На полях: Тьфу-тьфу-тьфу!) #my_family #miss_pauline Я называю Полину miss Pauline, Агнешка называет Полину Игоревну Полэ-эна. Похоже на «полено». «Полено, приходи ко мне пить наливочку». И miss Pauline отзывается, идет выпивать наливку. Всю бутылку до дна. И поет по-английски: «Dream a little dream of me». И плачет, и сморкается не в бумажный платок, а в белый, с вышивкой и прошвами. Представляю, сколько времени Полина сидела над этими своими платками. И вышивки в уголке «ТМ», понятно же, что эти платки для того чувака парня с фотографий. Красивый дядька дяденька. И вот Полина плачет и поет по-английски: «Люби меня, дорогой, люби меня, милый». Если честно, по мне, так это отстой и слюни. Но Полине можно петь про любовь все что угодно. И нужно. Агнешка говорит ей: «Что ты, Полина, зачем ты все живешь в своей растерянной любви. Она, твоя любовь, старуха, – говорит Агнешка, – как Снегурочка, растаяла давно». И тогда Полина ей: «Пусть гибну я, любви одно мгновенье дороже мне годов тоски и слез!» И шваркает ладонью по столу, пьяненькая и лысенькая, в мою честь. Жалко ее, такую нашу, родную. #miss_pauline_is_my_family #мисс_полин_это_моя_семья Когда все разошлись спать, Полина побрела домой, я прицепилась к Агнешке с вопросами. Кароч, там было так, как Полина говорила, – одно мгновенье, и получилась вся жизнь полная тоски и слез. Полина была переводчицей у серьезных людей. Ну нормально, конечно, – у серьезных людей. Типа, есть серьезные люди, а есть клоуны вроде нас. Ну тут я не буду долго останавливаться, я этого никогда не пойму. Серьезные люди – это что? Бесят они меня. Выбешивают меня эти слова! Серьезные люди. Ну ладно, Полина влюбилась в этого Тони Матоски. И не замутила просто так, ради подарков там или что, а по-настоящему влюбилась. Тони полюбил Полину тоже, всем сердцем. Они хотели жениться даже. А Полине не разрешили… абалдеть ваще… Ей не раз-ре-ши-ли любить этого Тони. Чужие люди не разрешили… чувствовать! Ахренеть вообще! В 1960 году! Не в Средневековье. Не в сталинское омерзительное время! Моя учительница истории Оксаночка рассказывала мне про все эти дела, но в 1960 году была уже оттепель же! (Оксаночка – Оксана Ивановна. Но она хорошая и молоденькая. Ее все за глаза называют Оксаночка.) Но Агнешка сказала, ну и что, стукачи же были живы! Они сидели в своих норах и щелях, как крысы, вши и клещи, и продолжали вести привычный образ жизни – стучать. Вот они и накатали на Полину и Тони донос, что она бывает у него в гостинице «Интурист» и, самое страшное, ходит в магазин «Каштан», где покупает еду за валюту, а еще они фотографировались на фоне военного крейсера в Одесском порту. Там еще было вот что: Полина полетела в Британию с группой чиновников, то есть серьезных людей, а Тони приехал в Лондон из своего Бата и после конференции забрал ее к себе в гости, чтобы познакомить с родителями и подарить колечко, engagement ring, опустившись на одно колено, то есть официально в присутствии своих родственников попросить Полининой руки и сердца. Полина задержалась, конечно, и не улетела вместе со всей советской делегацией, а потом прилетела, через несколько дней. Опоздала. Она вернулась вместе с Тони. Почти уже в статусе миссис Тони Матоски. Но их встречали «серьезные люди». Мистера Матоски сразу выдворили, а Полину посадили на пять лет. За измену Родине! Я фигею! Агнешка говорит, что эти люди, ну которые накатали донос и которые посадили нашу тонкую аристократичную образованную Полину, живы и здоровы. И потом, в шестидесятых, и в семидесятых, и в восьмидесятых они, уже ветхие и совершенно отбитые бессовестные, продолжали писать доносы уже на тех, кто уезжал в Израиль, кто носил на шее спрятанный под кофтой Маген Давид, «Щит Давида». Или на тех, кто носил крестик и в храм ходил молиться, когда был Афганистан и наших пацанов забирали. А потом на тех, кто открывал свои частные фирмы, они назывались «кооперативы»… Агния сказала, что только на вшей нельзя написать донос, а люди со своими поступками и мировоззрениями всегда есть. И обязательно найдутся гниды, которые настучат. А после они селятся в понравившиеся квартиры или хапают чужой бизнес. Тех, кому испортили жизнь. Мама дорогая, я совершенно не могу понять, как на нашей планете в двадцатом веке двум молодым людям можно было запретить любить и быть вместе! Какие-то серьезные люди уроды залезали в чужие жизни и запрещали Полине гладить своего Тони по бритому затылку и целовать его в макушку! И родить какого-нибудь толстячка Мистера Матоски. И за это нежное желание Полина пять лет шила робы и трусы, говорила не на английском, а на другом, общем языке с уголовницами, и пять лет слово «сеанс» в ее жизни означало не фильм в кинотеатре, а «восторг». Вот такой сеанс. (Не зачеркивайте, miss Pauline, please.) * * * У каждого человека есть своя музыка, напоминающая о самых красивых, самых теплых и радостных событиях в жизни. Я знаю точно, что у Полины Игоревны это «Dream a little dream». Stars shining bright above you Night breezes seem to whisper «I love you» Birds singing in the sycamore tree Dream a little dream of me Say nighty-night and kiss me Just hold me tight and tell me you’ll miss me While I’m alone and blue as can be Dream a little dream of me