Вся прелесть момента разрушена. Я снова вернулась на бренную землю с ее проблемами. Точнее, с нашими проблемами. Конечно, ситуация неприятная. Не то, что мы сидим вот так втроем в одном помещении. Не то, что нас связывает прошлое и настоящее, учитывая, что я еще не теряю надежду на будущее, конечно, не с обоими сразу… А вот дети. Сплетни в школе – это дело постоянное. Учителя обсуждают коллег, ученики обсуждают одноклассников и учителей, да и педагоги иногда говорят про детей. Сколько шума было поднято в прошлом году, когда у одной из одиннадцатиклассниц начал расти живот по весне. Конечно, от экзаменов ее освободили, в лицо ничего не сказали, но в учительской я наслушалась про распутное поколение, «куда смотрят родители», «а вот мы такого себе не позволяли». Я не осуждала, но и не защищала. Всякое бывало во все времена. А вот теперь я оказалась в дурацкой ситуации. Нет, не самой страшной. О ней могли бы поговорить от недели до месяца, пока бы не выстрелило что-то новое. Но для меня все осложняло то, что приплели мне, так сказать, не того папу. Кажется, за все время работы в школе я не слышала о романах учителей и родителей, да и сама не становилась объектом сплетен. Дурдом какой-то… Как мне в понедельник идти на работу? И я даже не знаю, что хуже: разговор с женой или с детьми. – Вот ты просто несешь за собой дерьмо, – сказал Гриша, что совсем не было похоже на его манеру общения. – Успокойся, – ответил Сергей. – Я не знал тогда, что она… замужем. – Хватит о прошлом. Я даже с каким-то облегчением выдохнула, когда прозвучали эти слова. Да, этого не отнять, но мне показалось сейчас, что Гриша прошлое отпустил. Окончательно. Но мое желание сбежать никуда не делось, хоть мне уже и не восемнадцать. Только при этом где-то пробивалось ростками понимание, что проблему нужно решать, а не бежать от нее. До полноценного растения там еще было далеко, но все же хоть какое-то начало. – Делать-то что? – спросила я, но скорее у самой себя. Как вариант, конечно, сделать вид, что ничего нет и не было. И насколько меня хватит в такой атмосфере? Больничный? Отпуск? Запой с дядей Колей? В принципе, мне любой вариант подходит. – Ты?.. – повернулась я к Грише. – Нет, – покачал он головой. – Извини. Я понимаю, почему он не поговорил с Германом. Если учесть, что, вероятнее всего, именно он рассказал новую сплетню, то ничего удивительного. – Ничего, – улыбнулась я. – Можешь оставить нас? – вдруг спросил Сергей. Я даже не сразу поняла, кому адресован этот вопрос, но потом Гриша посмотрел на меня, подняв брови. Как будто спрашивал. Кивнув в ответ, я провела по его щеке двумя пальцами и неожиданно даже для самой себя прильнула к губам в легком поцелуе. Даже если кто увидит – терять мне уже нечего. А сейчас это было необходимо. Мне нужна была его защита, мне до боли нужны были его прикосновения, я хотела, чтобы он не отпускал меня. Но Гриша ушел, бросив: – Жду в машине. Нет, это не было то чувство, как будто тебя бросили и предали. Он дал мне выбор. И я его приняла, как оказалось, уже давно. Лет десять назад. Но мне надо было романтично страдать, вздыхать и заниматься самобичеванием. Проводив Гришу взглядом, я повернулась к Сергею и спросила: – Что? – Лола, я любил тебя. – Это глагол прошедшего времени, – пояснила я. – Понимаешь, – Сергей поморщился, отвернулся, почесав бровь, и продолжил: – Я действительно любил тебя. Ты была чем-то таким светлым и непорочным, как олицетворение всего, чего не было во мне… – Да ты стал поэтом, – заметила я, но без особой иронии. Я понимала, о чем он говорил сейчас. И да, мне это было приятно. – Лола, – Сергей положил свою ладонь на мою, и я подняла на него глаза, – но сейчас я не учел, что мы стали другими. Где-то в нас еще живут те люди, которых мы любили друг в друге много лет назад. – Живут, конечно, – перебила я. – Это останется с нами. Навсегда останется… – Но ты любишь сейчас его. Мне, наверное, воздалось по заслугам. Я забрал женщину у него, теперь он забирает у меня. – Ты не забирал. Она сама выбрала тебя. Она любила тебя. – Я тоже ее любил. Эти слова заставили меня расплакаться. Не думаю, что вечный весельчак и балагур Сергей когда-нибудь кому-нибудь так открывался. За всей его напускной веселостью, за всеми шутками была душа. И душа потерянная, так и не нашедшая себя. Да, я любила его. А сейчас еще больше люблю, но только по-человечески. – Сергей… – Да, все, что я делал, было глупо, отчасти по-ребячески. Но, может, во мне и остался тот самый парень, которого ты полюбила, поэтому я и хотел тебе показаться таким же снова. Но мы уже другие… А его жена была по-настоящему хорошим человеком. И да, мне тоже было больно с ней расставаться. Но опыт с тобой, точнее твой со мной, заставил понять, что штамп в паспорте и кольцо на пальце может быть принципом. Я жил со своей первой женой странной семейной жизнью, – Сергей горько усмехнулся и потер ладонями лицо. – Но она считала иначе. Глупый тандем, конечно. Я восемнадцатилетний мальчик на байке, а она двадцативосьмилетняя леди в костюме за штуку баксов. Это была не любовь, а бизнес-план. Я отчасти себя почувствовала виноватой в смерти Гришиной жены. Если бы не я, у Сергея не было бы этих принципов. Возможно, все бы были сейчас живы и даже по-своему счастливы… ГЛАВА 37 Гриша ждал меня, расхаживая под табличкой «Место для курения» с сигаретой в руках. Он даже не заметил моего приближения. Затушил окурок и тут же прикурил снова. Я постояла недолго, глядя на Гришу, а потом подошла и забрала сигарету. Сделав затяжку, подняла глаза и улыбнулась. Надо же как-то разрядить обстановку все-таки! – Ты чего? – спросил тихо Гриша, увидев мои заплаканные глаза. – Все хорошо. Все просто отлично, – улыбнулась я. – Поехали. – Куда? – Ко мне. – В смысле? – не поняла я. – А как же Герман? – Вместе с ним поговорим. – Нет, – покачала я головой. – Только после того, как все уляжется. Он не поймет, не примет сейчас. Я повторяюсь. И сама понимаю это. Но сейчас мне так страшно, как не было ни на первом экзамене, который сдавала, ни на первом уроке, который проводила. Тут к нам подошел Сергей, снова нацепив свою фирменную улыбку. Да, от того человека, который открывал мне душу всего десять минут назад, не осталось и следа. Каждый защищается по-своему. Я не расскажу Грише о том разговоре, который состоялся у нас с Сергеем. Это был момент откровения, чего-то глубоко интимного. Но прошлое осталось в прошлом. Гриша сам так говорил, ну, или как-то похоже. – Счастливо, – подмигнул Сергей. – Надеюсь, мы разберемся с ситуацией. Глупо все вышло. – Странно, что ты еще не повернул все в свою пользу, – заметил Гриша. – Желание должно быть обоюдным. Сергей не дождался никаких комментариев от нас и сел в машину. Я проводила взглядом автомобиль, а потом повернулась к Грише и спросила: – До города подвезешь? А там я на общественном доеду. – Прекрати, – ответил он, поморщившись. – Я отвезу тебя домой. И тут снова мысль: а если нас кто-то увидит? Еще не знаю, что меня ждет в понедельник в школе, а уже сидя в машине, понимаю, что подписываюсь непонятно на что. Только ехали мы отнюдь не в сторону города, а в противоположную.