Я прокручиваю в голове разные теории, пока еду домой. Ни одна из них не кажется мне в полной мере правдивой. Явно что-то упускаю. Но, подъезжая к Тиморской улице, стараюсь выкинуть из головы мысли о Германе. Я сделала всё, что планировала. Навестила его семью, попрощалась с ним. Пора отпустить и спокойно провести время с родителями, показать Алисе Мортимор: все его положительные стороны. Этой ночью не могу уснуть. Мы с Алисой спим на одной кровати. Пока она уже мирно посапывает, я безнадёжно мечусь с одного бока на другой. Даже её тепло не помогает прогнать тревогу, которая длинными когтями скребёт душу. У стены виднеются очертания наших вещей и коробки с письмами. Меня одолевает желание их разобрать, но не сейчас. В первую ночь на новом месте и так сложно спать, а я хочу, чтобы Алиса выспалась и максимально насладилась этой поездкой. Хоть кто-то из нас двоих должен. Какое-то время смотрю на расслабленное лицо дочери, подсвеченное слабым лунным светом. Аккуратно, чтобы не разбудить, убираю шелковистую прядь волос со лба. Затем переворачиваюсь на спину. Вновь думаю. Если так дело пойдёт и дальше, я всю неделю буду терзаться в теориях и переживаниях. Из этого ничего хорошего не выйдет. Конечно, с отъездом всё может измениться. Я вновь вернусь в свой прежний мир и перестану так много думать о Германе. Здесь многое напоминает о нём, почти всё. Плюс любопытство. Или издержки профессии. А вдруг не перестану думать и вспоминать? Дьявол! Это невыносимо! Утыкаюсь носом в подушку, чтобы сдержать раздражённый стон. Ладно, если другими способами ответы не получить, есть ещё один вариант. Конечно, я могу просмотреть письма, но на это уйдёт много времени, и далеко не факт, что смогу что-то откопать. Ими я обязательно займусь, но есть одна идея… Возможно, провальная. Почти невыполнимая. Но я ведь знаю свой город… Наконец, принимаю решение, и на душе становится на удивление легче. Я решаю выяснить всё сама и намерена завтра заехать в городской морг. Побеседую с патологоанатомом и постараюсь выяснить подробности всеми возможными способами. А идей у меня хватает. За окном шумит протяжный ливень. 4. Морг В предутренний час тени начинают двигаться по комнате. Мне удаётся поспать не больше четырёх часов, но я не чувствую усталость. Наоборот, меня переполняет желание действовать. Но я остаюсь лежать ещё какое-то время, составляя в голове план действий. Примерно через полтора часа просыпается Алиса. Я любуюсь, как она сладко зевает и потягивается. Лениво разлепляет веки, мысленно уговаривая себя поспать подольше. В полутёмной комнате серые глаза кажутся темнее, почти карими. Я ласково улыбаюсь, когда она поднимает на меня сонные глазки. — Доброе утро, соня! — почти шёпотом говорю я. — Хорошо спала ночью? — Да-а… — лениво протягивает Алиса, и её ответ плавно перетекает в очередной зевок. Я знаю, что она останется такой не дольше десяти минут. Потом словно получит заряд энергии и вскочит с кровати быстрее меня. Слышу возню на кухне. Значит, все уже проснулись. Нет смысла валяться без дела. Откидываю одеяло и спускаю ступни на мягкий ковёр. Сладко потягиваюсь каждой мышцей. — Хочешь в туалет? — поворачиваюсь к дочке. — Иди первая. — Хорошо. Она перелезает к краю кровати и неспешно плетётся за дверь. Я же подхожу к коробке и переставляю её на стол. Внутри больше нескольких дюжин писем. Беру охапку и бегло просматриваю даты отправки на конвертах. Многие вскрыты, но есть не распечатанные. В любом случае это мне ничего не даёт. Я плохо помню содержание прочитанных писем. Со вздохом кладу их обратно, признавая бессмысленность затеи. Выхватываю первое попавшееся и достаю из конверта письмо. Пробегаюсь по нему глазами: «Мое мнение о путешествиях кратко: путешествуя, не заезжай слишком далеко, а не то увидишь такое, что потом и забыть будет невозможно» (Даниил Хармс). Вот и я считаю, что дома всегда лучше, спокойнее, привычнее. Рад, что тебе приглянулся солнечный Таганрог. Не стану напрашиваться, но приглашай в гости, как освоишься. Буду рад на время сменить обстановку. А то работа отнимает много времени и сил. Видел вчера твою маму на рынке. Она меня не заметила, но решил поздороваться. Сказала, ты очень волновалась в первый день. Не переживай, Лера, ты умная и находчивая. Всё у тебя будет хорошо. Будь у меня хотя бы половина твоих амбиций, я мог бы делать намного больше. Но ничего, пропущу год, а летом постараюсь поступить куда-нибудь поближе. Буду совмещать с работой, а потом поищу место поприличнее. Надеюсь и тебя видеть в Мортиморе почаще. Хотя бы на праздники. Ещё лучше — и на выходные. Грибной сезон начался. Нашёл одно интересное место в лесу. Покажу как-нибудь. Если Таганрог тебя не изменит. Слышал, там всё по-другому. К хорошему люди быстро привыкают. Завтра опять собираюсь в лес, если не сильно устану с работы. Ты всегда говорила, что там по-особенному спокойно. Соглашусь, но без тебя уже не то. Одиноко, что ли. Рассказывай о своих планах, и как проходят дни. Уверен, каждый день происходит что-то новое. Буду ждать ответное письмо. С любовью, Герман». Две тысячи тринадцатый год, сентябрь. Мой первый семестр в Университете. Герман всегда вместо приветствия в письмах использовал цитаты любимых классиков. Это была его особенность. Я помню это письмо и момент, когда обнаружила его в почтовом ящике. Прошла первая неделя учёбы. Я понемногу привыкала к смене обстановки, но до сих пор было страшно, сложно и одиноко. Как и ему здесь без меня. В тот день это письмо стало для меня долгожданным глотком свежего воздуха. Он обещал писать, но я сомневалась, что будет. Но всё же дождалась. Проплакала тогда весь вечер, потому что было плохо без Германа. В слезах излила и накопившийся за последнее время негатив. А потом стало легче. И следующие недели проходили намного лучше. Я знала, что мне придёт очередное письмо, и затем охотно отвечала. Первое время. Теперь же я улавливаю совершенно другой смысл. То, что раньше не замечала: как ему плохо. Никогда не спрашивала его об этом, только изливала свои проблемы. Но нам было по семнадцать. Для него всё должно было наладиться. В этот момент в комнату влетает Алиса и радостно подбегает ко мне. — Мама, где моя щётка? — нетерпеливо спрашивает она. — Пойдём уже умываться! Что ж, жизнь зовёт! Возвращаю письмо в коробку и оставляю на столе. Алиса вряд ли проявит к ним интерес, да и почерк не разберёт. Мама не имеет привычки лазить по моим вещам. Займусь письмами позже. Алиса виснет на моей шее. Светлые волосы щекочут моё лицо. — Ладно-ладно, идём! Я достаю из сумки две зубные щётки. Вместе идём умываться. Затем помогаем маме на кухне. Она делает омлет с грибами и зелёным луком. Невольно вспоминаю о грибном сезоне, и как мы с Германом ходили в лес. Он рядом с городом: рукой подать. Далеко не заходили, но летом и в начале осени проводили там очень много времени. По телу разливается тоска, но я тут же её подавляю. Пока нарезаю салат из свежих огурцов и помидор, Алиса достаёт тарелки и вилки. Папа в комнате смотрит телевизор. До нас долетают обрывки какой-то передачи. Под столом лежит Леди. Предлагаю ей кусочек огурца, но она, естественно, не проявляет к нему интерес. — Какие планы на сегодня? — интересуется мама, пока суетится у плиты. Вот-вот закипит старенький чайник. Ароматный пар от сковороды поднимается к вытяжке. — Мам, пойдём сегодня в кино? — воодушевлённо спрашивает Алиса. — Ты обещала, помнишь? Я виновато пожимаю плечами. Обещала, конечно, но планы менять не хочу. — Прости, родная, у меня есть на сегодня дела! — с сожалением признаюсь я. — Давай подождём до завтра? Обещаю провести вместе весь день. Сходим в кино, погуляем по площади. А ещё свожу тебя в своё любимое кафе, где сможешь выбрать всё что захочешь! Алиса, которая уже начинала дуться, вдруг светлеет и утвердительно кивает. Я радуюсь, что удалось найти компромисс. — А что у тебя за дела такие? — удивляется мама. — Только вчера приехала. — Да так… с подругой планирую пересечься. Давно собирались. Об истинных планах говорить не хочу. Она не поймёт. Да и начнёт только охать, да переживать понапрасну. Как будто я собираюсь ограбить банк. Да, получать медицинские сведения о чужих людях недопустимо, но я и не планирую проникать в морг незаконным путём. А мама будто забыла о существовании Германа. С одной стороны, это правильно. Не родственник же. Да и не стоит говорить о покойниках при Алисе. Она хоть и маленькая, но уже многое понимает. Восемь лет, а не три! Вот и я решаю оставить свои планы в тайне. Это лично моё дело, с которым я планирую разобраться уже сегодня. А завтра позволю себе отдохнуть. За завтраком съедаю всё до последней крошки. К моему удивлению, Алиса не отстаёт: розовые щёки в постоянном движении. Ещё и пытается что-то говорить с набитым ртом. Мама и папа каждый раз предупреждают, что сперва нужно прожевать. Но ей хоть бы что: старательно прожёвывает, повторяет то, что хотела донести, а затем вновь орудует вилкой, и ситуация повторяется. Затем помогаю маме убрать со стола. Принимаю решение помыть посуду сама, хоть и пора уже собираться. Мама выглядит немного хмурой, словно догадывается, что я немного слукавила. Но ни она, ни я не поднимаем эту тему. Так будет лучше. Наконец, с облегчением выключаю воду и тянусь к полотенцу. Замечаю на посудомоечной машине пластиковый флакон с таблетками без этикетки. Удивлённо верчу его в руках, но не обнаруживаю никакой маркировки. — Что это? — поворачиваюсь к маме с находкой в руке. Она тут же выхватывает флакон и поспешно прячет на верхнюю полку гарнитура. На ходу поясняет: — Лекарство от тревожности! Принимаю иногда, давление скачет. — А почему нет этикетки? — Зачем она мне? — отмахивается мама. — Получила по рецепту в больничной аптеке. Там сразу нужную дозировку отсыпали. — А название помнишь? — с сомнением уточняю я. — Ммм? Не думаю. Тебе-то зачем знать? Я лишь пожимаю плечами. Наверное, и правда зря завожусь. — Вот и правильно, оставь свои журналистские замашки хотя бы здесь! Сказано-сделано. Принимаю бодрящий душ и привожу себя в порядок. Перерыла всю сумку прежде, чем нахожу что-нибудь подходящее. Разве есть подходящая одежда для морга? В любом случае хочу чувствовать себя максимально комфортно. В моей практике хватает разных экспериментов, но подобное происходит впервые. Пока в привычной манере подкрашиваю глаза, волосы успевают высохнуть. Тщательно их расчёсываю и оставляю распущенными. Чаще предпочитаю завязывать хвост. Меньше лезут в глаза, и ветер не превращает в мочалку. Но сегодня другое настроение. На прощание целую Алису в макушку, желаю всем хорошо провести время. Не забываю взять с дочери слово рассказать потом все детали в подробностях. Она довольно кивает. Я улыбаюсь. Знаю, что она это любит. Когда выхожу во двор, в лицо ударяет непривычно морозный для сентябрьского утра ветер. С идеально уложенными блестящими волосами можно сразу попрощаться. Раздражённо достаю из кармана пальто резинку, которую по личному опыту всегда таскаю с собой, и небрежными движениями завязываю привычный хвост. М-да, утро сразу не задалось! Это подталкивает меня заехать в ближайшую кофейню за порцией эспрессо без сахара. Знаю, где можно взять на вынос. Нет желания пить в заведении, хоть и знаю, что в такой час посреди рабочей недели можно спокойно наслаждаться одиночеством за любым столиком. Может, в другой раз. Уже через пол часа я выхожу из милой кофейни с огненным названием "Феникс" с горячим стаканчиком свежего кофе в руке. На ходу делаю несколько глотков и быстро согреваюсь. Жар распространяется от горла по всему телу. Даже холодным красноватым пальцам становится теплее. Плюхаюсь на водительское кресло и ставлю свой эспрессо в подстаканник. Итак, теперь мне нужно в центр. Часто патолого-анатомические отделения находятся в подвальных помещениях районных больниц. Бывают и специально оборудованные отдельные здания. Попасть в морг через больницу сложнее: необходимо преодолеть ряд препятствий. Да и сильно повезёт, если не попадусь никому. А уж о том, чтобы попытаться договориться с персоналом, и речи быть не может: руководство в прямом смысле над головой. В моём случае будет проще. Мортиморский морг оборудован в отдельном здании на территории центральной больницы. Всего один в городе. При необходимости там проводят и судебно-медицинские экспертизы, и устанавливают причины смерти без насильственного характера. И хранят тела до момента погребения. Там же рядом и взрослая поликлиника. Все эти здания составляют единый комплекс. Это значительно упрощает задачу. Выпиваю где-то половину кофе перед тем, как поехать. Утренний туман укутывает газоны и фундамент домов. Крыши и дороги мокрые после ночного ливня. Хмурое небо глядит на меня со своих высот, словно осуждает. И, как бы в подтверждение этому, спускает на Мортимор очередную порцию воды. Пока дождь только краплет. Вскоре приходится включать дворники, которые оставляют на стекле изогнутые разводы. Доезжаю до центра без происшествий. Паркуюсь дальше от территории больницы. Придётся сперва перейти дорогу и пройти по тротуару. Жалею, что не взяла зонт. Недовольно гляжу на серость улиц, как бы в поисках объяснений. Надеюсь, что завтра погода не подведёт. Не хочется опять переносить планы с Алисой. Спокойно допиваю кофе, наблюдая за синхронной работой дворников на стекле. Дождь постепенно набирает силу, и я понимаю, что дальше ждать нет смысла. Осенние дожди в Мортиморе обычно длятся долго и нудно: то затихают, то вновь льют как в последний раз. Не зря практически на каждой улице установлены специальные стоки для воды, иначе весь город мог бы превратиться в реку. Почва и так постоянно разбухает от количества дождевой воды. Именно поэтому многие жители редко выращивают что-то у себя в огороде на территории, где живут. Предпочитают покупать дачи за городом. Там так называемая аномальная зона обрывается. Возможно, и сейчас дождь льёт только здесь.