— Смотри, — вдруг воскликнул Лёха. Я подняла голову и на фоне белого свечения полумесяца увидела воткнутый в землю столб с развивающимися лентами, тот, который всё это время лежал поперек дорожки, а на самом его верху, там, где шло перекрестие балок, я отчётливо различила человеческий силуэт или что-то очень на него похожее. — Как ты думаешь, что это? — спросил Лёха. — Не знаю. — Выглядит страшно. — Выглядит дико, — я остановилась. — Это ведь не… Это же не… Не человек? — Человек, — уверенно сказал Лёха. — Это ведь не…, — у меня никак не хватало духу высказать свои предположения. — Подожди здесь. Я схожу, гляну. — Нет, я тоже пойду. Мы медленно двинулись к столбу и, чем ближе подходили, тем отчётливее проступала картинка. Я снова остановилась, закрыла лицо ладонями и глубоко вдохнула. Нужно было собраться с силами, а их у меня совсем не осталось. Лёха напротив, прибавил шагу, почти побежал, и я в один миг сорвавшись, полетела за ним, обогнала и застыла, как вкопанная у подножья столба. Но сколько не вглядывалась, черты висевшего на нём человека расплывались у меня перед глазами. Видела занавешенное волосами лицо, плотно сжатые губы, опущенный к груди подбородок. Но всё равно спроси меня: «кто это?», я бы ответила: «не знаю». Не знаю, потому что не хочу знать. Понятия не имею, кто этот человек. Кто этот странный, лохматый парень в черном, с примотанными к балкам руками и ногами, вытянутыми вдоль столба. Чужой человек из чьей-то чужой жизни. Не моей. Потому что в моей жизни всё хорошо и всё в порядке, в ней всё тихо и спокойно. В ней просто нет этому всему места. И не должно быть. И тут внезапно, наступила тишина. Оглушила, навалилась, выдавила барабанные перепонки. Я больше не слышала невидимых часов. Я ничего больше не слышала, воздух тоже закончился, дыхание остановилось само по себе. Я поняла это только, когда ноги стали подгибаться. Чтобы не рухнуть пришлось опуститься на землю. — Я сейчас умру, — произнесла я, не слыша своих слов. Лёха сбросил мой рюкзак на землю и обеими руками потряс столб. Обернулся на мой голос, что-то ответил, но я не слышала. Потом ещё говорил, и ещё, но всё без толку. Не выдержав, подошел ко мне и похлопал по спине. — Короче, давай заканчивай. Я конечно всё понимаю, но у всех сегодня тяжелый день. Сейчас в посёлок схожу, людей найду. Снимем его. Потому что, если я туда полезу, мы с ним вместе грохнемся. Всё нормально будет. Тоже мне трагедия. — Он жив? — А кто по-твоему сейчас с тобой разговаривал? Всевышний? Лёха усмехнулся и припустил в сторону калитки. — Костя, — позвала я. — Ты правда жив? — Нет, — ответил он сдавленным голосом. — Я умер с тех пор, как ты воткнула нож мне в спину. Какой смысл спрашивать? Я бросилась к столбу. — Как им такое только в голову взбрело? — Это я подсказал. Подумал, что после твоего поступка я бы мог стать святым или мучеником… Всё же лучше, чем сдохнуть от разрыва селезенки или кровоизлияния в мозг. — Они тебя сильно били? — В сравнении с той раной, которую оставила ты, пара синяков — это ничто. — Костик, прости, пожалуйста. Я сделала это не потому, что ты выбрал её. Клянусь! Я поступила так из-за тебя, из-за справедливости. Если ты меня ещё хоть немного любишь, то должен понять. Ты же ещё любишь? Потому что я тебя — очень! — Ну, почему сейчас? — он закашлялся. — Почему мне обязательно нужно было повиснуть на столбе, чтобы об этом узнать? — Ты простишь меня? Пожалуйста. — Тоня…, — он глубоко вдохнул. — Неужели ты ещё не поняла, что я всегда буду тебя прощать? Чего бы ты не сделала. Потому, что я безвольный, бесхарактерный…придурок. Только, умоляю, перестань плакать. От этих слёз я сдохну раньше, чем от удушья. Ты же знаешь, что распятые умирают не от кровотечения? — Когда вы убежали, один пацан остался, и мы с ним подрались. Представляешь? По-настоящему. — Бедный пацан. — Если бы не он, я бы пришла раньше. — Ты и так пришла слишком рано. Мой труп ещё разговаривает. — Ты же сказал, что простил меня. — Простил, но пока ещё не забыл. — Кость, а мы можем так, чтобы не оглядываться? — Никогда? — Никогда. — Фру ве мунсун? Джаст ми энд ю? — Да, чтобы долго, счастливо и в один день. — Так же никогда не бывает, глупенькая, — он улыбался, — но ради тебя я готов попробовать. Глава 30 Никита В лагерь мы вернулись усталые, сонные и совершенно вымотанные ночным приключением. До посёлка доехали на автобусе, а оттуда пешком к себе. По дороге почти не разговаривали и, когда шли через поля, в сторону фермерского дома старались не смотреть. Макс был зол из-за синяка и того, что по его словам «так тупо» никогда не попадался. Дятел бессловесно страдал угрызениями совести, но молчал только потому, что я накричал на него, что уже ничего не исправить. Мне же просто было не по себе. Из-за влажной духоты с самого раннего утра, повисшей в воздухе, дышать было тяжело. Однако раскаленное солнцем небо оставалось безоблачным, пустым и почти белым. В полях оглушающе стрекотали кузнечики, вся одежда взмокла от пота, я только и успевал вытирать лицо футболкой. Ноги подгибались, хотелось просто сесть посреди дороги и больше не двигаться. Медали жалко не было. Как пришло, так и уйдет. Ничего страшного. Трифонов, конечно, разозлится, но пусть Дятел сам перед ним оправдывается. В этот раз заступаться за него я не собирался. Когда-то же человек должен научиться отвечать за свои поступки. Это нам ещё повезло, что фермеры не оказались безумными нарко-плантаторами, как полагал Макс. А ведь попади мы так где-нибудь в Мексике, нас бы точно грохнули на месте и скормили крокодилам. К домикам подошли с единственной мыслью завалиться спать, но каково же было наше удивление, когда на столике мы увидели терпеливо поджидавшую нас Сашу. На коленях у неё лежали апельсины. — Ты нашлась! — у Дятла ещё хватило сил на восторги. Я тоже обрадовался, потому что всё то время, пока сидели в полиции не переставал думать о том, куда же она подевалась, но на бурные эмоции способен не был, скорее даже немного разозлился, что мы из-за неё попали в такую неприятную ситуацию, а ей хоть бы что. — Я спать, — не глядя на неё, объявил Макс и ушёл к себе. — Ребят, простите, — она поднялась навстречу. — Глупо получилось. — Ещё как глупо, — я метнул убийственный взгляд в Дятла. — Я тоже спать, — проблеял он. — Голова что-то кружится. — Это от успеха, — сказал я. — Классно выступил. — Ну ладно, Никит, хватит уже, — и он, оставив меня одного объясняться с ней, исчез в домике. — Мне девчонки сказали, что вы искать пошли. Извини, пожалуйста, что так получилось. Просто я там сидела, сидела в кукурузе этой дурацкой, может даже немного задремала, а потом в темноте долго выбиралась. От мамы влетело прилично. И за телефон тоже. Но я даже подумать не могла, что вы искать пойдете. Я вспомнил про утопленный телефон и про то, что наговорил ей. — Это всё Макс, — словно оправдываясь, сказал я. — Он уже давно хотел к фермерам влезть. — Вы влезли к фермерам? — ахнула она. — Ничего себе. У нас даже деревенские их боятся. — Ну, а мы влезли. — И как? — Как видишь живы, — я горделиво запрокинул голову. — Всё, давай, я тоже спать пойду. Устали. Хорошо, что ты нашлась и тебя не изнасиловал и не сожрал кукурузный монстр. Я медленно направился к дому.