Вымываю кружки под струей горячей воды, затем насухо вытираю полотенцем. Вот так насухо, что аж скрипят. И зубы мои сейчас тоже скрипят! От злости! Ну ничего. Не умру я от того, что подам сладкой парочке кофе. А когда этот кошмар с договором закончится, фиг они меня смогут достать! Все! Машинка журчит, наливая кофе с пенкой. Ставлю голубые чашки на блюдца, а затем на круглый поднос. Салфеточки же надо еще положить. Вот тебе и офисная официантка. Далеко ушла от "обслуживания всяких", как выразился Антон? Те люди, кому я раньше кофе подавала, хотя бы не хотели откусить мне голову. Но ничего. Это временно. А потом я сдам экзамены, поступлю в ВУЗ или найду альтернативу в онлайн-школе. Одна мне даже нравится. Когда было побольше времени я заглядывала туда на вебинары по 3d моделированию интерьера, работе с фоторедакторами, да и вообще изучала основы дизайна. Если с вышкой не сложится, пойду этим путем. Он короче, а знания выжатые и отобранные без воды. А сейчас нужно отнести голубкам кофе. Ой, мамочка, дай мне сил зайти туда с прямой спиной и гордо поднятой головой. Вот и стеклянная дверь, все еще замутненная белым "туманом". Ничего не видно. Тук-тук. — Войдите, — строгий, сухой голос. Так даже лучше. Дистанция только на пользу пойдет! Набираю в грудь побольше воздуха и вхожу. Кирилл сидит за столом, внимательно всматриваясь в какие-то распечатки. А вот никакой блондинки нет. — Ваш кофе, — отзываюсь я тихим и почтительным, как положено девочке-стажерке, голосом. Кирилл хмурится и тут же переводит на меня грозный взгляд. — Я просил Анну Михайловну принести кофе, а не тебя, — выдает он так, будто видеть не хочет, и тут же возвращается к документам. Тогда какого черта сам все это заварил? Шантажом заставил меня работать на себя, чтобы что? Я посмотрела на его пассию и уволилась с горя? В первый рабочий день? — Анна Михайловна сказала сделать мне, — отчитываюсь я. — Поставь на стол. — полная отстраненность в голосе. Даже взгляд в мою сторону теперь не бросает. Это чтобы я поняла, что больше ничего для него не значу? Вот и отлично, ледяной босс! Посыл получен! Опускаю поднос на край приставного стола, но он почему-то наклоняется, будто не зафиксирован. Это что же наспех собрали, а все болты вкрутить забыли?! Ой! Пытаюсь поймать поднос, но кофе выплескивается прямо мне на руки, а одна чашка и вовсе слетает на пол и разбивается о серый матовый кафель у моих ног. — Ай! — вылетает из губ, и мои руки тут же оказываются в ледяных ладонях Кирилла. Я даже не успеваю понять, как он успел оказаться так быстро рядом со мной. От его непрошеных прикосновений спирает дыхание, сердце уходит в пятки. Боюсь, что наорет, а он…. Он оглядывает мои пальцы так, будто это его ошпарило, а не меня. В груди становится больно. Щемит так, что слезы наворачиваются на глаза. Это Кирилл, мой Кирилл. Тот, которого я вопреки всему полюбила. И который, несмотря на все свое желание мне отомстить, сейчас печется о моих ожогах. — Больно? — звенит в ушах его голос, а я не чувствую боли. Точнее болит не опаленная кожа, болит опаленное сердце. — Вам какое дело? — рычу я, отдергивая руку, но Кирилл тут же возвращает ее себе. — Не дергайся! Хватает со стола бутылку воды и льет на покрасневшие пятна, не заботясь о том, кто будет потом убирать лужи с пола. Внимательно и нервно всматривается в покраснения на коже, а затем поднимает на меня взгляд. И смотрит так не моргая несколько секунд, а затем хмурится. — И чего ты такая не аккуратная? — рычит он, отстраняясь от меня. — Стол шатался…. — только и шепчу я, а голос дрожит. Кирилл это примечает. — Не плачь. Ожоги не сильные. Волдырей быть не должно. Вот только глаза на мокром месте я не из-за ожегов. А из-за него. Неужели он не понимает? Нет. Не понимает. Варится в своих тёмных мыслях. Похож на взъерошенного дикого зверя, который вопреки своей натуре, жалеет собственную жертву. — Но за кремом в аптеку сходи. — командует он, вновь делая голос ледяным и сухим. — Не нужно. Я в порядке, — отзываюсь я и принимаюсь поднимать осколки с пола. — Да стой ты! — рычит он, хватает за локоть и поднимает с пола. — Порежешься! Не могу удержаться и не посмотреть на него сейчас. Это как вспышка из прошлого, когда мы еще не стали врагами, не вкусили боли и не возненавидели друг друга. Точнее он — меня. Кирилл ловит этот мой взгляд. И он ему не нравится. Желваки выдают и нахмуренные брови. Но в этот раз отойти от меня не спешит, смотрит так, будто в душу заглянуть хочет. А я сама в свою душу смотреть сейчас боюсь. Там ад, там бездна, там кромешный мрак, где нет даже луча надежды. — Лера, ты…. — хрипит его голос, пока он всматривается в мои слезы. Я так отчаянно надеюсь, что он все поймет без слов. Но нет. Стук в дверь разбивает в прах едва родившуюся крохотную надежду. — Прошу прощения. Заказчики звонят. Соединять? — Соедини, — кивает Кирилл, вновь становясь ледяной бесчувственной статуей. — За кремом от ожогов сходи, — бросает мне, даже не глядя в мою сторону, и возвращается к делам. Сглатываю ком, и судя по тому, как больно, этот ком состоит из осколков стекла, и ухожу. В офисе кипит жизнь, а я чувствую себя полумертвой. Ненужной. Растоптанной. Как я это все выдержу? Смотрю на красные пятна на бледной коже рук, но не чувствую боли, чувствую покалывание от еще не остывших прикосновений Кирилла. Вот же дура. И о чем я думаю? Вспомни, кто недавно сюда приходил. Та красотка. Перестань уже реветь о прошлом и искать надежду там, где ее нет. Забудь. Тебя никто не спасет. Никто не поможет. Ты у себя одна. Береги свое сердце, и не позволяет ему страдать по тому, кому на тебя кому-то стало плевать. Да, тот порыв, взбаламутивший душу, ничего не значит. Ничего. Кирилл делает ставки, играет в игру, где я только пешка, которую он не пожалеет. Теперь все именно так. — Когда вниз пойдешь, прикупи круассанов, — отвлекает меня от мыслей Анна Михайловна. — Что? — Шеф сказал тебе мазь в аптеке купить. Там рядом пекарня. Я сейчас денег дам, — суетится Анна Михайловна. Что ж. Выйти мне точно не помешает, пока я окончательно тут не рехнулась. К моменту, когда иду к лифтам рабочих с коробками уже нет. Все блестит чистотой, а офисные работники с головой заняты своими делами. Жму на кнопку вызова лифта, затем втискиваюсь между мужчинами в деловых костюмах и отчитываю этажи на цифровой панеле. — Дзинь! — звенит "Отис", и я вываливаюсь в холл, где кипит жизнь и суета. Вот бы раствориться в ней без остатка. Потеряться хоть на несколько минут. — Лера, — звучит недовольный голос, от которого все внутри содрогается.