– Антон, скажи, это Руслан тебе дал добро, чтобы ты мне все это рассказал? – первый вопрос, на который я уже знаю ответ. – Да, – коротко и по делу. – Хорошо, – нервно улыбаюсь, боясь задавать следующий свой вопрос. – Где сейчас находится Руслан? Он не отвечал на мои звонки и сообщения, впрочем, ты об этом и сам знаешь. Короткое молчание, после чего Антон дает ответ, из-за которого у меня даже в глазах потемнело. – Мария, ты только не нервничай сильно… Руслана задержали, он отомстил за своего отца и за всех нас. Я закрываю глаза и опускаю голову, схватившись руками за нее. Немного все закружилось вокруг, хорошо, что я сидела, когда он сообщил эту новость. – Что… что ты сказал? – переспрашиваю, надеясь, что он скажет что-то другое. – Я, пожалуй, налью тебе водички. Я не стала сопротивляться, потому что мне действительно нужно сделать пару глоточков воды, чтобы прийти в себя после этой ужасной новости. – Он что… он его убил? – задаю прямой вопрос в лоб. Боюсь услышать ответ, но я хочу знать правду. – Да, – выдыхает, впервые за все время, что я его знаю, снимает с себя маску грозного начальника безопасности и продолжает наш разговор мягким и успокаивающим тоном: – Мария, это было неизбежно. Либо он нас, либо мы его, другого варианта, к сожалению, этот мерзавец нам не оставил. Поэтому большая просьба, не будь сурова с Русланом, ему сейчас очень нужна твоя поддержка, хорошо? Я делаю над собой усилие и поднимаю голову. Смотрю на Антона и не нахожу слов, чтобы ответить ему. Откидываю голову на спинку кресла и начинаю крутить мысли и воспоминания наши с Русланом в голове. Становится так страшно за него, за наше будущее. Весь этот мир будто сговорился и не позволяет нам быть вместе. Слезы начинают душить меня. Они срываются из открытых глаз и влажной дорожкой катятся вниз, оставляя за собой горячие следы на коже. Чувствую взгляд Антона на себе и решаю отвернуться к иллюминатору, чтобы он не мог смотреть на меня. К счастью, он все сразу понял и не стал меня и дальше мучить. – На сколько лет его могут посадить? – обреченно спрашиваю. – Если повезет, то не посадят. Тут же поворачиваюсь обратно к нему и непонимающе смотрю. – Как такое может быть? – Я не могу все вам рассказать, но у нас есть большие шансы. Главное – верить и ждать. Не знаю, что случилось с моим сердцем в этот момент после слов Антона, но оно забилось сильнее. И в том, что я буду верить и ждать любимого, сомнений у меня точно не было! Хоть бы быстрее закончился весь этот кошмар. Так хочется быть обычными людьми с обычными проблемами. Возможно, когда Руслана освободят, мы сможем стать такой семьей, но пока остается об этом лишь мечтать. – Антон, у меня есть просьба к тебе. Ты можешь устроить мне встречу с Русланом сразу по прилету?. – Боюсь, что это пока невозможно, – получаю мгновенно отказ. – Уверена, что у тебя есть силы и связи для того, чтобы устроить мне эту встречу, – настаиваю упрямо на своем. Антон долго сканирует меня и, когда понимает, что мой решительный настрой никуда не денется, недовольно уступает, поджав губы в тонкую линию. – Я ничего не обещаю, но попробую. – Спасибо, – благодарно говорю в ответ. Глава 22 Кто бы мог подумать, что я когда-нибудь буду сидеть в сизо. Может быть, недоброжелатели об этом мечтали и даже видели меня по ту сторону решетки, но мне даже в самом страшном сне такое не могло привидеться. Но я ни о чем не жалею! Никто не пожалел моего отца, и я никого не пожалел! Отныне все будет только так. Человека, который все это время мстил нам за убийство своего отца, зовут Ахмед Бесман. Ему столько времени удавалось оставаться в тени и, к сожалению, удалось воплотить в жизнь свою месть. Он забрал у меня отца. У меня в душе хаос, агония. Все внутри горит, как в самом горячем котле ада. И даже то, что я отомстил и убил всех, кто был причастен к убийству отца, не помогает. Не могу ни есть, ни спать. Не выношу звуки вокруг, и в то же время раздражает тишина. Что делать, как дальше быть, тоже не знаю. Я не смог защитить отца, и это не дает мне дышать. Как я теперь посмотрю в глаза своим сестрам, что я скажу Эльвире Ахметовне – моей мачехе, которую я считаю своей второй матерью. Как я объясню, что не смог защитить своего родного отца?! Что я им скажу, когда они спросят с меня? Рассказать им, что я был с Машей и потерял бдительность, пока пытался вернуть ее? Да они просто возненавидят меня и будут в этом правы. Я и сам себя теперь не смогу за это простить. – Маша… – тихо шепчу себе под нос, мечтая прямо сейчас ее увидеть. Прошло всего несколько дней с тех пор, когда я улетел, оставив ее в той квартире одну, а кажется, будто целую вечность не видел. – Эй, ты че там бубнишь?! – один урод начинает доебываться. – Бабу свою, что ли, вспоминаешь? – подхватывает второй, и начинают противно ржать, обливаясь слюнями. Не дурак, понимаю, что меня специально посадили со здоровяками, чтобы раскрасить мне как минимум лицо, а как максимум завалить, если будет у них такой приказ. Я нашел и убил этого Ахмета и еще пару важных людей из бывших партнеров отца, которые принимали участие в его убийстве. И если бы я остановился на убийстве Ахмета, то за него мне точно ничего не светило бы, так как звать его никак и никто он для органов и властей. Откупился бы и все, но я не смог остановиться, все те, кто был причастен к убийству моего отца, понесли самое большое наказание лично от моих рук. И теперь многие мне не могут простить эту дерзость. Слишком многим еще людям выгодно держать меня за решеткой, поэтому сейчас будут давить и напирать всеми возможными и невозможными способами, пока не получат то, что им от меня надо. Понимаю все это, но не могу позволить, чтобы имя моей жены полоскали своими вонючими губами эти уроды. – Скажу всего лишь один раз, после не будет никаких предупреждений. Про мою женщину запрещено говорить, – поворачиваюсь и предупреждающе смотрю в глаза всем трем уродам, которые только и ждали, что я поведусь на провокацию. – Уяснили? – Ох-ох-ох, – смеется один из них, кто сидит на нижней койке, и встает, протирая руки. – Как хорошо, что долго ждать не пришлось, – скалится второй и тоже идет на меня. – Парни, я первый, – говорит третий и переводит свой взгляд на меня. – Давно мечтал навалять таким, как ты! Пока мы тут гнием, вы срете в золотых унитазах. И сейчас я с удовольствием оторвусь на одном из вас. На последнем слове плюет мне под ноги и бросается на меня с кулаками. Я успеваю увернуться и бью его первым. Всего лишь один удар, но сразу попадаю туда, куда надо, и первый падает грузом в сторону. Остальные, видимо, не ожидали такого исхода, и поэтому замешательство в несколько секунд дает мне фору сделать следующий выпад первым. Делаю обманный выпад в сторону одного, а бью ногой другого в живот, и тот приседает, прикладывая руки к месту, куда я ударил. Третий тоже делает попытку напасть, но я быстрее. Перехватываю инициативу и удушающим приемом перекрываю ему кислород. В этот момент упускаю из виду второго урода и очень зря, потому что он приходит в себя и бьет мне в спину деревянным стулом. Мне приходится отпустить третьего, после чего немного теряю равновесие и чуть не падаю. – Тебе хана, сукин сын! – рычит второй и бьет меня кулаком, пользуясь моим состоянием, и я падаю. Я чувствую, как теплая субстанция с солоноватым вкусом течет по подбородку, и понялимаю сразу, что этот гад разбил мне губу. Хочу быстро подняться, но следом получаю еще один удар, мощнее предыдущего, и я понимаю, что если еще один пропущу, то шансов встать у меня точно потом не будет. В этот момент перед глазами встает картина из прошлого. У меня в тот день был день рождения, восемь лет исполнялось. Родители решили побаловать меня и отвели в парк, тогда у нас еще не было столько денег и мы мало что могли себе позволить, поэтому для меня поход в парк стал настоящим сюрпризом и бесценным подарком. В какой-то мере даже исполнением мечты. Все эти аттракционы, которые были нашей семье не по карману, в тот день стали доступны мне. На один день, всего лишь на один, но я запомнил этот день на всю свою жизнь. Везде были сумасшедшие очереди, а я очень сильно хотел попасть на автодром. Мы стояли в очереди больше часа. Потихоньку наша очередь все же дошла, и я даже протянул деньги кассирше, когда двое мальчишек возрастом примерно чуть старше меня подбежали и влезли вперед за билетами, без очереди. Я, естественно, возмутился и сделал тем мальчикам замечание, на что они рассмеялись и толкнули меня. А я потерял равновесие и упал, сильно ободрав колени и ладони. Я не хотел плакать и показаться слабаком, но мне тогда было всего лишь восемь лет, и я не сдержался, несколько капель упали на лицо, потому что мне, правда, было больно. – Мама, – позвал я сразу, как увидел свои руки. И мама подбежала, хотела помочь мне встать, но отец строго запретил. – Не трогай его, не поднимай, пусть сам встает и учится быть сильным! Я обиженно поднял на него лицо и посмотрел ему прямо в глаза, промолчал впервые, запоминая эту обиду на долгие годы вперед. – Встань и дай им сдачи. Я не пошевелился, так и сидел на заасфальтированной дорожке возле кассы. – Ну же! Чего ты ждешь? Или, может быть, ты думаешь, что мы с мамой вечно будем рядом? Учись быть самостоятельным и не надейся ни на кого, кроме себя, если больше не хочешь, чтобы вот такое повторилось. Мой день рождения был испорчен окончательно. – Встань, я сказал! – громко заорал он на меня. – Сынок, вставай и дай им сдачи, давай, мой родной, – тише добавил в конце, возвышаясь надо мной. Тогда мне казалось, что он предал меня, не защитил и при всех накричал на меня, но сегодня отдал бы все, лишь бы он повторил мне эти слова снова. Голос отца, будто эхо, доносился до моего сознания, и я сильно зажмурился, давая себе секунду, чтобы собраться с силами, после чего перехватил следующий удар подонка и отключил свою человечность. Я сломал ему руку, которой он меня хотел ударить третий раз. Он завыл так громко, что нас услышали надзиратели и прибежали на крик. Меня забрали оттуда и «по блату» запихнули в изолятор. Уверен, они ожидали увидеть совсем другую картину, так как даже не смогли скрыть удивление, когда увидели, что я всех уложил один. Не знаю, сколько времени я там провел, но это были самые долгие часы в моей жизни. За это время о многом успел подумать. Понимал, что ситуация довольно-таки серьезная и шансы выбраться отсюда очень минимальны, если мне и дальше продолжат вставлять палки в колеса. Меня хотели доломать. Очень продуманное и взвешенное решение. Ведь все понимали: если они сейчас этого не сделают, то потом уже будет поздно, они будут вынуждены плясать под мою дудку. Мои друзья и адвокаты работали вовсю, но даже с их поддержкой и помощью не удавалось меня вытащить отсюда. А время шло и играло против меня. Я все это понимал, как и те, кто меня удерживали здесь. Нужно было что-то предпринять, но что?! Думай, Руслан, думай! Ты всегда находил решение всех проблем. Сейчас не время паниковать, нужно прийти в себя и действовать, пока не поздно. – Азимов, хватит прохлаждаться уже тут. К тебе гости, выходи, – с усмешкой, полной всеобщей дозволенности и высокомерия, выплюнул мне низкорослый продажный мент.