Стас поморщился, раздражаясь моему упрямству, и кивнул в сторону окна. – Саныч отпустил Стешку, а он не даст тебе и шагу ступить без меня. Но раз ты так настаиваешь… Шагнул к выходу, но я догнала его у самой двери. – У меня обуви нет. Тапочки промокли, – почему-то неловко чувствовала себя, вынужденная объяснять Стасу элементарные вещи. Вздохнул и шагнул ко мне вплотную, склоняясь, чтобы поднять меня на руки. Схватилась за его широкие голые плечи, пытаясь второй рукой удержать полотенце. – Пока ты моешься, я подожду в предбаннике, – Стас толкнул дверь, и я обратила внимание, что крючок вырван с корнем. Вот, значит, как он попал в дом. – Дождешься меня, и я отнесу тебя обратно. Хотелось строить из себя королеву, но это чертовски сложно, когда полностью зависишь от другого человека, поэтому просто кивнула и удобнее ухватилась за широкие плечи. Стас вышел на крыльцо и, стоило ему сделать шаг на землю, как нам навстречу кинулась огромная овчарка. – Стешка, место! – повелительный голос, при звуках которого даже мне захотелось подчиниться, прогремел над ухом, и пес тут же развернулся и кинулся в вольер. – Он слушается тебя? – мой испуганный взгляд метнулся к лицу Стаса, и парень улыбнулся. – Я жил здесь несколько месяцев. Месяцев… Впереди показалась невысокая постройка, напоминавшая баню, и как только мы оказались у двери, я потянулась к ручке и открыла, второй рукой держась за шею полуголого Стаса. Горячий воздух влажными клубами ударил в лицо, и Стас наклонился, ставя меня на крыльцо. – Конечная. Непроизвольно улыбнулась его шутке и шагнула в предбанник, чувствуя, как заледеневшие конечности начинают согреваться. Сама баня представляла собой домик три на четыре метра с окошком и дверью. Предбанник примерно три на полтора отделялся от парилки стенкой с облупившейся побелкой и старенькой деревянной дверью. Одна лавочка у стены прямо напротив двери – единственный предмет мебели, если не считать деревянной подставки у ног лавки. У самого входа печка, где весело поблескивали оранжевые языки пламени. Стас пригнулся и прошел к лавочке, подталкивая меня вперед. Подошла к двери в парилку, кайфуя от жара, тянувшего оттуда, и прикрыла глаза, мечтая поскорее раздеться и отмыться. Стас бросил свое полотенце поверх моего и, пройдя мимо, задел ногой мою заледеневшую ногу. Замер и снова наступил, переводя на меня прямой взгляд. – Почему молчишь, что замерзла? – Я не… – вот надо было мне так невпопад чихнуть, лишив его всяких сомнений по поводу моего состояния, – …замерзла. Улыбнулся с видом «ага, ага, конечно», приоткрыл дверь в парилку и тут же закрыл, когда раскаленный воздух ударил в лицо. – Саныч веник запарил, надо тебя отогревать. Жар, не имеющий ничего общего с температурой в бане, ударил вниз живота, и я переступила с ноги на ногу, не зная, как поступить. – Я могу сама, – нет, не могу, я никогда не парилась и даже не представляю, как это делается. Хотя… Просто надо достать веник из таза с кипятком и хреначить по своему телу? – Отвернись, я разденусь. Стас подкатил глаза и вздохнул, качая головой. – Можешь остаться в белье, пройти и лечь на полок, я сделаю все сам. Звучало заманчиво, но мне по-прежнему было страшновато оставаться с ним наедине голой. Впрочем, отогреться хотелось сильнее, поэтому отвернулась сама и стянула пижамные бриджи, оставаясь в футболке. Бросила их на лавочку, схватилась за край верха пижамы и стянула через голову, чувствуя, как волосы щекочут голую спину. Отбросила и футболку и, прикрыв грудь руками, развернулась и, не поднимая взгляда, нырнула в приоткрытую дверь парилки. Тут было еще жарче, и я на секунду замерла, оглядывая помещение. Печка с S-образной трубой была справа от входа, в дальнем правом углу стоял огромный бак, видимо, с холодной водой, потому что за печкой был точно такой же с горячей. Полок длиной почти во всю стену напоминал стол, у подножия которого стояла еще одна лавка. Слева у стены такая же с двумя тазами и ковшиком на ней. Опустила руки, кайфуя от жара, окутавшего тело, и машинально потянулась к липшим к телу волосам и скрутила их в узел. Шагнула к полку, и, подняв с лавочки ковшик, плеснула на доски кипятка, а потом холодной воды, аккуратно касаясь поверхности ладошкой. Теперь можно лечь. Напоминало массажный стол, не хватало только отверстия для лица, и я улеглась на живот и подложила руки под голову. Уставший от длительного ожидания Стас открыл дверь и вошел, все так же пригибаясь, чтобы не коснуться потолка головой. И до меня вдруг дошло, что он совершенно голый. Глава 16 Ника резко втянула воздух в легкие и тут же отвернулась, заметив, что я разделся. Она продолжала строить из себя недотрогу, все еще играя в эти игры, но я делать этого не собирался. Мыться в бане в трусах? Я че? Она надеялась, что её тонкие черные трусики отобьют у меня желание пялиться на это тело, вот только все вышло наоборот. Меня еще больше заводило то, что она так и не сняла их, оставляя тонкое кружево на своем сексуальном теле. Ощутил, как член дернулся, и попытался отвлечься, намеренно отворачиваясь от лежащей на полке девушки. Налил в таз прохладной воды и плеснул на каменку, чувствуя, как жар от зашипевшей печки проникает под кожу. Сейчас и до Ники дойдет. – Стас, жарко, зачем ты плеснул!? – не повернулась ко мне, разговаривала со стеной, только зачем-то прикрыла голову руками, словно не понимая, что так будет жарче. Взял веник и, стряхнув с него кипяток, поднес к печке и подержал над паром. Тело Ники уже покрылось блестящими капельками, и я прошелся от лопаток до икр обжигающим веником, пока просто поглаживая. Она запищала, и я приподнял веник и шлепнул по икрам, постепенно поднимаясь все выше. Легкие похлопывания уже не вызывали протеста, и Ника постепенно расслабилась, согреваясь. Прошелся по ее телу снова и, черпнув прохладной воды, вылил ковшик на раскрасневшуюся кожу. Ника застонала, и член снова отозвался на её реакцию. Полил и себя водой в надежде, что нарастающее напряжение спадет, но это не помогло, он уже был в полуготовности, а это отвлекало. Продолжил парить Нику, стараясь не глазеть на изящные линии ее спины, бедер, стройных ног… Вообще не смотрел в ее сторону, хотя до ужаса хотелось коснуться раскрасневшейся кожи. Полив ее второй раз, машинально проговорил: – Повернись. И она подчинилась, приподнялась на локтях и не спеша повернулась, ложась на спину. И только тут я сообразил, что усугубил и без того щекотливое положение. Ника была голая, и я замер, не в силах отвести взгляда от ее груди, а она, в свою очередь, не моргая смотрела на мой наливающийся на глазах стояк. – Прости, – машинально вырвалось, и я чертыхнулся, ругая себя за то, что извиняюсь за эрекцию. Просто бред. Член уже затвердел как кол, и теперь указывал ровно на лежащую на полке жертву, и я, сделав глубокий вдох, прикрыл глаза, считая до десяти. Не помогло. Опустил веник в воду и поднес к печке, держа над паром, а потом снова повернулся к Нике, теперь прекратившей на меня пялиться и смотревшей на веник в моей руке. Опустил ветки на ее грудь и медленно повел им вниз, точно так же, как делал это с ее спиной, только теперь взгляд против воли возвращался к розовеющим соскам, которые мгновенно заострились, когда листики царапнули кожу. Медленно начал проговаривать таблицу умножения на шесть в уме, стараясь взять себя руки, хотя больше всего хотелось отбросить веник и трахнуть Нику прямо на полке. Вместо этого продолжил парить ее, замечая, что кожа все сильнее краснела от жара. Живот, грудь, бедра – все покрылось испариной и сводило с ума именно в таком влажном, раскрасневшемся виде. Неуместным было лишь кружево черных трусиков, которые до одури хотелось порвать, но я же не зверь. Или зверь? Зачерпнул ковш и окатил грудь и живот Ники водой, заметив, что один листик прилип к коже под грудью. Потянулся и стряхнул его, вызвав мурашки на стройном теле, и Ника села так стремительно, насколько позволяли расслабленные после парилки мышцы. – Спасибо, я подожду… Хотела спрыгнуть на пол и проскользнуть мимо, но я опустил руку на полок, преграждая пути к отступлению. Нет, не подождешь. – Не надо, – прозвучало довольно громко, несмотря на то что горло пересохло, и начало гореть. Сглотнула, чувствуя, как сердце ускоряет ритм, а дыхание сбивается от близости этого тела, и прикрыла глаза. – Пожалуйста. Стас не ответил. Вместо этого пальцы коснулись резинки моих трусиков и оттянули ее вниз, но я схватилась за загорелые запястья и затараторила: – Не надо, пожалуйста, у нас же нет презервативов, – подняла серьезный взгляд на лицо Стаса и растерянно моргнула, осознав, что мои слова для него как пустой звук. – И что? – недоумевал, продолжая тянуть трусики вниз.