И кстати о рассвете… Снежана в очередной раз нахмурилась, вспоминая то утро. Конечно же она обо всём рассказала потом любимому. Потому что так было правильно. Как и ожидалось, Миша остался не в восторге от их поездки. Впрочем, в последнее время он мало от чего был в восторге, и отношения у них были какие-то натянутые, лишь изредка случался какой-то проблеск. Последнее тёплое воспоминание — это, пожалуй, те несколько поцелуев после музыкальной вечеринки, и то их инициатором по большей части являлась Снежка. Наверное, Каринка была права в своих последних заявлениях. Со стороны действительно все выглядело так, будто у неё с Мишей совсем не было желания проводить время со своей второй половинкой. Даже совместных посиделок в поле или в беседке у них стало в разы меньше. И Снежка не понимала почему. Что она делает не так? Она изо всех сил старалась сохранить их любовь, даже ввязалась в эту авантюру с желаниями, лишь бы Миша не узнал правду о том случае в душе. А всё равно, у неё возникало такое ощущение, что с каждым днем они становились всё дальше и дальше друг от друга... Но быть может совместный выходной сможет сгладить все острые углы и шероховатости в их отношениях? И всё станет как раньше? Снежка искренне на это надеялась. — Привет-привет, — раздалось у двери. Вьюгина с облегчением вздохнула и подняла глаза от журнала. Миша! Ну наконец-то! Парень стоял, облокотившись спиной на дверной косяк, и с какой-то лукавой улыбкой посматривал на Снежку. — Я уж думала ты не придешь, — улыбнулась в ответ Снежана, поднимаясь с места. – Ты чего так задержался? — Так… зависнули немного с ребятами, — усмехнулся Миша, наконец оторвавшись от косяка и нетвёрдой походкой направился к девушке. — Миш, ты что пил? – прошептала Вьюгина, с укором и каким-то немым ужасом глядя на своего любимого. Она никогда не видела Мишу пьяным. На вечеринках у Марата алкоголь находился в стоп-листе, да и в лагере у них спиртные напитки были строго под запретом. Господи, ну вот зачем он? Завтра же у них выходной… а вдруг он весь следующий день проваляется с похмельем? А если узнает руководство о том, что он пил?! — Снежан, да я чуть-чуть, — Потапин показал двумя пальцами примерное количество, которое, по его мнению, он влил в себя. – Сама понимаешь, надо ловить момент, пока нашего праведника нет в лагере! — Вы что у Марата сидели?! – ахнула Вьюгина, невольно хватаясь за голову. — Ну как там говорится, место сборов изменить нельзя. Тем более весь этаж считай пустой, крутота, — протянул Миша, подходя ближе к девушке и обхватывая ее за талию. – Снежан, ну не смотри ты так на меня! — Марату это не понравится. Если он узнает, что вы без его разрешения… — Да похер мне на Сабирова! Сне-е-ежк, — Потапин расплылся в широкой пьяной улыбке и наклонился ниже к девушке, — Я тут такой вариант нам выбил на завтра… — Ты о чём? – Снежана изо вех сил сдерживала себя, чтобы не отвернуться. Потому что от Мишки довольно сильно пахло алкоголем. Да что же они такое принесли в лагерь, что его так развезло? Ненормальные! Завтра и так будет минус два вожатых в коллективе, так ещё и несколько человек нормально не смогут следить за детьми из-за своего похмелья. А если Ломашов или Водянова прознают… Снежке было страшно представить, что тогда будет! Это же точно увольнение! И хорошо, если не по статье! — Ты… я… — Что ты и я? — Снежан, ну что ты как маленькая, — насупил свои широкие брови Потапин, — Ты ведь прекрасно понимаешь, о чём я. Ты хотела, чтобы было всё красиво, как в романтичных фильмах – не вопрос. Всё будет! О хате в посёлке я договорился, цветочные там есть лепестков я тебе куплю, что там еще? Шампанское, фрукты… — К-к-какая хата? – Снежана с ужасом взирала на своего парня и не узнавала его. Что он несёт?! Они же не договаривались, что это случится именно завтра! Он что правда сейчас просто ставит ее перед фактом?! — В посёлке, — повторил Потапин, смерив Снежку снисходительным взглядом, точно сомневаясь в её умственных способностях. — Миш, но мы же не договаривались… Я даже не думала, что завтра и вот так… — В смысле не договаривались? Снежан, я сделал всё, как ты просила… — Миш, я не просила тебя снимать какую-то непонятную квартиру, чтобы со мной переспать! – не выдержала Вьюгина. От одной мысли, что ей придется ложиться туда, где до неё побывало сотни людей, которые на этой же самой кровати занимались… Нет, это какое-то безумие! Неужели он совсем её не знает?! Как он вообще мог предложить ей такое?! Неужели на его взгляд это и правда была отличная идея? – Я туда не пойду! — В смысле не пойдёшь? – непонимающе уставился на нее Потапин. – Снежан, я уже деньги перевел за хату! — Мне всё равно! – воскликнула Снежка, пытаясь вырваться из захвата его рук. – Ты даже меня не спросил, готова ли я и хочу ли вообще… — Ты издеваешься?! Ты что реально мне сейчас заявляешь, что не хочешь?! – взревел Миша, не давая Снежане вырваться. — Не хочу! Вот так не хочу! Миш, это… это так не делается! — Снежан, полгода, — Потапин произнес эти слова чуть тише, но Снежана заметила, что его зрачки сузились от злости, и от этого ей стало совсем не по себе. – Может хватит уже еб**ь мне мозги?! Может, ты вообще не хочешь меня? — Миша! – Снежана изо всех сил сдерживала себя, чтобы не закричать, и не разбудить детей. И только с ужасом смотрела на то, как он сильнее сжимает её запястья. Боль ощущалась, но как-то отдалённо, потому что её полностью заслонял страх – что будет дальше? Неужели она так не сможет до него достучаться?! — Может, у тебя кто уже другой есть на примете, а? Отвечай! – встряхнул её за плечи Потапин, не отрывая своего тяжёлого яростного взгляда. Снежка отчаянно замотала головой, боясь даже выдавить из себя хоть слово, чтобы не сделать ещё хуже. – Под кого ты не против будешь лечь… — Миш, перестань! Ты же знаешь, что у меня кроме тебя никого больше нет! – Снежка почувствовала солоноватый вкус на губах, и поняла, что по её щекам градом катились слёзы. От боли, от страха, что стремительно растекался по её венам, от горечи, что затапливала её изнутри. Но Мише, судя по всему, на это было наплевать. — Да? – усмехнулся Потапин, ещё сильнее впечатывая в себя девушку, и вплотную наклоняясь к её заплаканному лицу. Женские слезы его всегда раздражали своей глупостью и бесполезностью. Снежка просто в очередной раз хочет «соскочить» и поэтому изо всех сил пытается его разжалобить. Но с него хватит! – Тогда докажи! — Миша! – Снежана попыталась увернуться от любимых, но теперь уже чужих губ, но Миша всё равно настиг её. Жадный, настойчивый поцелуй, который сминал её губы, терзая до боли, и заставлял подчиниться. Миша крепко прижал её к себе, одной рукой зарываясь в белоснежные волосы, а второй хаотично шаря по её телу. Он целовал её так, как не позволял никогда раньше – грубо, ненасытно, и даже с оттенком какой-то пошлости. Будто перед ним была вовсе не любимая девушка, а обычная шлюха, годная только на одну ночь, с которой он мог творить что угодно. Снежана вновь предприняла отчаянную попытку вырваться, чтобы прекратить это безумие. Острая пронзительная боль от всего происходящего разливалась по всему её телу. Снежке стало до ужаса противно от того, что он сейчас с ней творил, и от этого она заплакала ещё сильнее, не сдерживая своих горьких всхлипов. — Романенко твоя свалила до утра, — Миша на миг оторвался от её губ, чтобы сообщить эту замечательную новость. И переместил руку с её волос под футболку, чтобы со всей силы сжать сквозь тонкую ткань бюстгальтера небольшую упругую грудь. Снежка вскрикнула, закусив до боли губу. – Значит, вся вожатская в нашем полном распоряжении… — Миша, не надо, пожалуйста! Потапин лишь пьяно усмехнулся при видя заплаканных синих глаз. Даже заплаканная и жалкая, Снежка всё равно была красивая. И чертовски соблазнительная, настолько, что сдерживаться уже не было никаких сил. Полгода вашу мать! Да ему памятник надо ставить! Ну ничего, сегодня он всё получит сполна. Поломается, поплачет, потом ещё спасибо скажет. А завтра ещё сама будет просить продолжения... — Снежан, я не обещаю, что буду нежным, — хохотнул Потапин, подхватывая девушку под аппетитную попку, обтянутую короткими шортами, и прижимая к себе. Чтобы вновь грубо смять её губы, и спустится дальше к тонкой изящной шее. Тут можно тоже не стесняться, оставляя дорожку из укусов и засосов. И плевать, что Снежанка их на дух не переносила и просила его никогда так не делать. Сегодня он оставит столько меток, сколько посчитает нужным. Потому что это – его женщина! И пускай все об этом знают! Хотя нет, пока ещё не женщина, но сегодня они исправят это досадное недоразумение. — Но ты сама виновата. Могла бы и не тянуть до последнего… — Миш, отпусти меня! Я не хочу! – Снежана отчаянно замотала головой, пытаясь увернуться от когда-то любимых губ, которые сейчас вызывали у нее только омерзение и дикий животный страх. Лишь только ощутив опору под ногами – Потапин всё-таки соизволил опустить её на пол, Снежана изо всех сил оттолкнулась от парня, неловко упав в сторону и больно ударившись копчиком. Будучи пьяным, Потапин явно не ожидал, что Вьюгина найдет в себе силы для такого сопротивления, и потому текущее положение вещей его совершенно не устраивало. — Можем начать и здесь, — усмехнулся Миша, склоняясь над пытающейся отползти назад Снежаной. Чтобы навалиться сверху и резко прижать её ногой к полу, мёртвой хваткой вцепившись в тонкие запястья. — Миша, пожалуйста!! — Не кричи, ты же не хочешь разбудить своих обожаемых деток? – Миша резким движением сорвал с неё майку, откинув ту в сторону. Открывшийся вид ещё больше поднял ему настроение, а остатки разума окончательно растворялись под действием алкоголя и похоти. — Отпусти меня! Миша! Мне больно!! – Снежанка не хотела разбудить детей, но и молчать она не могла. Потому что всё, что происходило сейчас это было каким-то диким нереальным сном, из которого она никак не могла вырваться, сколько бы не билась. Возможно, громко закричи она сейчас, кто-то бы и пришёл на помощь. Да пускай даже дети, ведь не настолько же он отбитый, чтобы начать её прямо при детях… Только вот голос Снежки был скован страхом и ужасом, и потому громко кричать у неё просто не было сил. Миша был сильнее её, и крупнее. И значит убежать у неё не было никаких шансов. Она бессмысленно барахталась на холодном старом паркете, безуспешно пытаясь вырвать из захвата хотя бы одну руку или ногу. Но всё было тщетно. Он не хотел её слушать, и не обращал никакого внимания на слёзы, что катились по её лицу. Потому что это был не Миша. Это был безумец, которого она никогда не знала. Который, тяжело дыша, прижимал её к полу и уже начал подбираться к пуговице на шортах, как вдруг… — Ты совсем охерел?! – раздался оглушающий рык Егора. Глава 39 Егор не понимал, как он его не убил. Как нашел в себе силы, сдержаться и остановить свой бесконечный поток яростных ударов. Он вообще с трудом осознавал, как смог стащить с веранды полумертвого от мордобоя и спиртного Потапина и скинуть под скамейку у корпуса. Потому что с того момента, как он увидел в окне отчаянно пытающуюся вырваться Снежку, он не помнил ровным счетом ничего. Просто какая-то пелена упала ему на глаза. Не зря он послушал свой внутренний голос, что надо сваливать с этой вечеринки следом за Потапиным. Да, он обещал Некиту и Марату проследить, чтобы их корпус не разнесли к чертям собачим орава пьяных ополоумевших придурков, которые наконец дорвались до выпивки. Но до самого утра он караулить их не собирался. И правильно сделал. Потому что задержись он хотя бы ещё чуть-чуть… Нет, он даже думать об этом не будет. Иначе он не сдержится и просто добьёт это пьяное животное, что сейчас похрапывало, уткнувшись носом прямо в широкие ножки скамейки. — Забирай, — отрывисто произнес Егор, наконец соизволившего явиться на помощь другу Соловьёву. — Бл**ь, вы… вы чего устроили?! – заплетающимся языком поинтересовался Диман, с ужасом взирая на Егора и опускаясь на землю перед Потапиным. Ещё зачем-то проверил пульс на его руке. Будто храпа ему было недостаточно, чтобы убедиться, что этот подонок живее всех живых! — Я не знаю, что он вспомнит, когда проснется… Но, если он решит ещё раз приблизиться к Снежке, я за себя не ручаюсь, — предупредил Егор, — То, что он сделал – это статья. И я сделаю всё, чтобы Снежка накатала на него заявление. Так ему и передай, ясно тебе? Ты всё запомнил?! — Ты охерел? Какая статья? Это по тебе тюрьма плачет! – возмутился Соловей. – Да ты же его в мясо… — Завали! – оборвал Егор причитания Соловьёва. – Если хочешь, тащи его в медпункт. А завтра проконтролируй, чтобы он не отсвечивал и к Снежке не приближался. — Да ты… да ты совсем долбанутый! — Заканчивайте бухать! – злобно кинул им напоследок Теплов, не сдерживая в голосе омерзения и припечатав несколько нецензурных выражений, которые на его взгляд в полной мере отражали его отношение ко всему происходящему. Надо бежать к Снежке. Он и так непозволительно долго провозился с этим ублюдком и его подпевалой. Егор взлетел по лестнице, перешагивая через несколько ступенек и застал бледную и молчаливую Вьюгину, сидящей на полу и прижимающей к груди свою футболку. Растрепанные светлые волосы рассыпались по её дрожащим плечам, но вот слёз не было. Только те, что засохли на её щеках. Она просто смотрела в одну точку и молчала. — Снежан… — Егор опустился на колени рядом с девушкой, но побоялся к ней притрагиваться. После того, что она пережила, он мог сделать только хуже своими неуклюжими объятиями. – Тебе нужно одеться, ты вся дрожишь… Девушка замотала головой, но так и ничего не сказала. А слёз по-прежнему не было, и почему-то этот факт довольно сильно обеспокоил Теплова. Наверное, всему виной был шок. И Егор понятия не имел, как надо правильно выводить человека из такого состояния. По-хорошему ей нужна была психологическая помощь. В лагере был один психолог, правда детский. Но за неимением лучшего, парень был не против обратиться и к нему, только вот телефона психолога у него сейчас не было. — Снежк… Не бойся, он тебя больше не тронет, слышишь? – Егор не знал, как еще дать ей понять, что она теперь в безопасности. – Ты… ты не молчи. И если хочешь плакать, то плачь… Не держи в себе, пожалуйста! — Я не могу, — тихо прошептала Снежка. – Здесь дети… — Тогда пошли! – Егор вскочил на ноги и накинул на девушку свою джинсовку. Раз Вьюгина ничего не соображала и не хотела надевать футболку, то хотя бы так она не замёрзнет. Господи, даже в такой момент вместо того, чтобы подумать о себе, она боится разбудить детей! Ну вот как так можно вообще?! Теплов протянул ей руку, чтобы помочь встать, но девушка вновь отрицательно покачала головой. — Отвернись… пожалуйста. Ладно, это уже какие-то проблески здравого смысла. Теплов послушно отвернулся, стараясь угомонить болезненно зашкаливающий пульс. Потому при виде такой потерянной и сломленной Снежки, у него просто разрывалось сердце. В этот момент Егор очень жалел, что не довел дело до конца. Нужно было всё-таки прикончить Потапина. Своими собственными руками, потому что такие подонки не должны ходить по земле… — Уведи меня… подальше, пожалуйста, — прошептала Вьюгина, кутаясь в его джинсовку и пытаясь унять нервную дрожь. – Чтобы… чтобы никто не слышал! Егор кивнул, аккуратно беря её за руку, боясь даже сделать линий вздох. Точно перед ним была не девушка, а хрупкий драгоценный сосуд, который мог разбиться от любого неверного касания. Снежка дала волю слезам, только когда они очутились за пределами лагеря недалеко от входа в лес. И этот горький, разрывающий тишину плач, окончательно истерзал ему сердце в клочья. Он не мог просто так и смотреть, как она содрогалась от рыданий. Егор не выдержал и просто прижал девушку к себе. Снежана не оттолкнула и только сильнее заплакала, пряча голову у него на груди. Егор не помнил, что ей шептал, сжимая в объятиях и нежно гладя по волосам. Наверное, что-то глупое, но, то, что, по его мнению, могло успокоить и приободрить Снежку. И к его удивлению, это помогало. По крайней мере, всхлипы становились всё реже, а дрожь потихоньку теряла свою силу. — Снежан… нужно будет сообщить в полицию, — аккуратно начал Егор, когда истерика утихла. – Он не должен оставаться в лагере.