— Мне кажется, Ваня больше ни за что не согласится нам помогать, — усмехнулась Снежка, откидывая голову назад и прислоняясь спиной к Егору. Его руки уже каким-то привычным собственническим жестом перехватили поперёк живота и плотнее прижали к себе девушку, уютно разместившуюся на его коленях. Они снова сидели за Малой Эстрадой и обсуждали прошедший карнавал. Руководство лагеря в целом осталось довольно новым форматом мероприятия и никаких серьёзных замечаний не поступило. И лишь Водянова уточнила у Егора, когда именно ждать фото и видео с мероприятия. — Ещё как согласится! Это же Царевич, он без этого жить не может – ему обязательно нужно тридцать три квеста пройти, принцессу из лап злодея выцепить, бедовому другу помочь, ну и далее по списку... А там, поверь, списочек нормальный наберётся, — рассмеялся Теплов, слегка целуя её висок и зарываясь пальцами в мягкий шёлк распущенных волос, который не портили даже следы яркой краски после недавнего карнавала. – Поэтому не переживай, если нужна будет помощь, он подорвётся и первый прибежит. И вообще знаешь, такие люди как Ванька реально на вес золота… Странно, что Васька до этого пока не допёрла своими мега мозгами. Инцидент, который произошел с Васькой, как раз и послужил причиной беспокойства Снежки. Потому что сестрица Егора своей бешеной энергетикой и активностью вызвала настоящий ажиотаж среди мужской половины вожатых. И её природный Тепловский магнетизм (Снежка была уверена, что это у них реально семейное) заставлял практически всех парней прыгать перед ней на задних лапках в попытках урвать хоть немного внимания. Сама Василиса была явно не против такого расклада, и старалась уделить время в перерыве между работой каждому из новоиспечённых поклонников. Правда Соловьёв почему-то решил, что он первый альфа-самец на деревне и что всё внимание девушки должно принадлежать именно ему. И по традиции стал довольно нагло и навязчиво себя вести, порой конкретно мешая Ваське делать репортаж с мероприятия. Тут уже не стерпел и вмешался Царёв, на помощь которому пришёл его верный товарищ Джокер. Егор хоть и являлся активным участником всех лагерных драк в этой смене, на этот раз проявил себя в роли миротворца и постарался разрешить конфликт без помощи кулаков. Хотя если говорить откровенно – Теплов был бы совсем не прочь подправить нос Соловью. Ну или если бы Ванька решил взяться за это эстетическое преображение. Но что-то подсказывало Егору – руководство потом бы с него точно не слезло. А вдобавок ко всему, его реально могли выгнать из лагеря или лишить его всех заработанных баллов за то, что он привел на территорию детского лагеря таких неуравновешенных подрядчиков. Прямо под стать своей вспыльчивой натуре. Теплов уже не стремился во что бы то ни стало победить Снежану в соревновании за грамоту, но и спускать в унитаз все свои труды ему тоже как-то не улыбалось. И вообще, а вдруг сработает тот самый исключительный случай, о котором говорила Ольга Викторовна? Когда наградят сразу двоих. Да такое случается раз в пятилетку, но почему чудо не может случиться снова? Они ведь со Снежкой чуть ли не делят пополам первое место в рейтинге по дружине. И если чудо реально произойдёт, то он обязательно поедет с ней в Москву. Что он там будет делать Егор пока не знал. Но он обязательно что-нибудь придумает. Может даже работу найдёт на несколько месяцев, да хоть тем же таксистом устроится. Если, конечно, батя соизволит вернуть ему права… Но он ведь к тому моменту честно выполнит все условия сделки. Поэтому, почему бы и нет? Главное, чтобы Снежка была рядом. А остальное неважно. — Тебе очень повезло, что у тебя есть такой друг, — заметила Снежана. – И Василиса тоже молодец. Егор всё-таки поведал Вьюгиной всю эпопею с подготовкой к мероприятию и какое активное участие в этом принимали Ваня и Ася. Уже его традиционные союзники. И хотя он сам скромно задвинул свои собственные заслуги, предпочитая передать все лавры ребятам, Снежка знала, что в данном случае сработала именно командная работа. Без такого тесного и слаженного взаимодействия у них просто бы не получилось сделать для детей настолько классный и запоминающийся праздник. — Знаю. Только ты это Ваське не говори, у неё и так ЧСВ[1] зашкаливает. Она в этом даже меня может запросто переплюнуть. — Да? Что-то вы сегодня очень много скромничаете Егор Андреич, — подначила парня Снежана. — Это всё твоё влияние, — усмехнулся Егор, утыкаясь носом в её плечо и с каким-то упоением вдыхая ягодно-вишневый аромат, что исходил от её волос и кожи. Нет, он точно скоро станет маньяком – это ж надо так тащиться просто от какого-то аромата. И ведь это был даже не парфюм – Снежана призналась ему, что вообще не пользуется духами. – Я тебе отвечаю – ещё немного и у меня нимб над головой появится. — Не верю! – рассмеялась Вьюгина. — И правильно, — чуть тише проговорил Егор, медленно скользя вниз губами по её шее. И самодовольно отмечая участившееся биение пульса на сонной артерии и тысячи мурашек, что разбегались в рассыпную под его ладонями. – Когда ты рядом мысли у меня далеко не ангельские… — Егор… — тихий прерывистый вздох. Но это её «Егор» вовсе не для того, чтобы он замолчал или прекратил эту сладкую пытку. А как раз наоборот – чтобы не останавливался. Прокладывая вниз дорожку из поцелуев, чуть отодвинув в сторону тонкую бретель топа, нежно скользя от плеча вниз к хрупкой лопатке, очерчивая кончиками пальцев россыпь маленьких родинок. Соединяя их невидимыми линиями, пока воображение само не дорисовывает ему то, что они со Снежкой только недавно наблюдали на небе. Так любимое ими созвездие Дракона. И этот факт осветил лицо Егора мимолетной улыбкой. Прежде чем он снова продолжил едва заметные нежные касания губ, будто оставляя на её коже невидимую метку. Моя Снежка. Моя. Какой-то безумный и в то же время романтичный жест перед лицом целой вселенной. Который послала этот только ему понятный знак. Но ведь реально похоже! И странно, что он раньше этого не замечал. А ещё Егор был уверен, что самой Вьюгиной с её серьезностью и в голову бы не пришло искать созвездия среди своих родинок. Впрочем, её серьезность и рассудительность вовсе не казались ему каким-то занудством. Это было просто одни из черт её характера, которые прилагались к множеству других так горячо им обожаемых. Например, её искренность и чувственность. Наблюдать, как Снежана откликается на каждое касание – это было его личным райским наслаждением. И его личной адской мукой. Потому что постоянно нужно было себя контролировать и изо всех сил стараться держать себя в руках. Чтобы не перейти границы и не вспугнуть такую девушку, как Снежка. Ради неё он действительно готов потерпеть, даже если ему придётся сойти с ума. Да он уже сходит с ума от её вздохов, от запаха её кожи, от её этого тихого и мелодичного «Его-о-ор»… Именно в этот момент Егор ощутил, насколько сильно она забралась ему под кожу. Стала неотъемлемой частью каждой его мысли, каждой мечты. Каждого дня его жизни. Да она и есть его жизнь, потому что именно рядом с ней он наконец-то почувствовал, что живет. Настоящей, яркой, насыщенной жизнью, а главное – наполненной смыслом. И всё то, что он сейчас из себя представляет, это тоже заслуга Снежки. Такой нежной и в то же время такой пылкой и страстной. И потому просто невозможно было остановится – ощущая жар её тела на своих пальцах, что медленно скользили по её плечам и рукам, ловить эту сладкую дрожь пока он продолжал осыпать её кожу горячими поцелуями. От основания шеи, там справа, где он знал, что у Снежаны есть особое чувствительное местечко, и далее скользя губами вниз, вновь возвращаясь к хрупкой изящной лопатке. Чтобы подарить по одному поцелую на каждую родинку, на каждую яркую звезду. – Тубан, Этабан, Алдибайн… — Это что ещё за заклинание ты там бормочешь? – спросила Вьюгина, пытаясь вернуться в реальность и выровнять сбившееся дыхание. Что было очень и очень непросто, когда с тобой вытворяют такое… Боже, это ведь просто поцелуи, а ей уже катастрофически не хватало воздуха! И сердце стучало так, будто готово вот-вот выпрыгнуть из груди. Егор в ответ усмехнулся. Ага, заклинание. Чтобы приворожить её к себе навечно. Очень даже неплохой вариант. Жаль, что у него все очень туго с магическими способностями. Да в арсенале средств у него в наличии одни лишь поцелуи. Короче, не густо… — Это самые яркие звезды в созвездии «Дракона», — прошептал ей на ухо Теплов, вновь вырисовывая кончиками пальцев знакомый узор. А потом резко переместился влево, перебрасывая вперед волосы Снежки, и аккуратно подцепляя вниз вторую тонкую бретель. Нужно было не обделять вниманием и другие не менее сладкие и пленительные участки её кожи. А сколько у него ещё впереди интересных открытий… Егор сладко зажмурился от промелькнувших в сознании картин. Всё будет, всё обязательно будет. Главное, чтобы сама Снежана этого хотела и была готова. – Я же говорил тебе, что ты моя… Звезды знают всё. — Надо будет сделать себе такую татуировку, — тихо рассмеялась Снежка, вновь начиная плавится от его прикосновений. — Чтобы ни у кого не возникало вопросов чья я девушка. Да, мой Горка-Горыныч? — Так! Даже не думай! – отрезал Егор, чуть отстраняясь от девушки. Он вообще приходил в ужас от одной мысли, что его хрупкая и нежная Снежка решится на подобный шаг. В некоторых вещах Теплов был ужасный консерватор и был категорически против того, чтобы она портила свою кожу какими-то татухами. – Плевать я хотел, кто там что будет говорить и на все их идиотские вопросы мне тоже фиолетово. Знаешь, что мне важно? Чтобы я был всегда у тебя здесь, — коснулся он пальцами её лба и резко переместил ладонь к её сердцу, случайно задевая тонкую ткань топа. — И здесь. Снежка резко выдохнула, почувствовав прикосновение к своей обнажённой коже. Потому что её свободный топ просто соскользнул вниз, открывая для Егора очень заманчивые перспективы. — Твою ж…, — прошипел Егор, не находя в себе сил включить мозг и отдать команду телу, чтобы хоть как-то поменять положение своей ладони. [1] ЧСВ – чувство собственной важности. Обычно это выражение можно услышать в адрес людей, имеющих неоправданно высокую самооценку. Глава 61 Только вот ни хрена подобного. Мозг ушёл в отключку. И рука никак не хотела возвращаться на место, но и делать какие-либо движения было страшно – а вдруг он всё испортит, и они откатятся на сто шагов назад? Он ведь потихоньку по крупицам доказывал ей день изо дня, что ему можно доверять. Что он не такой, как этот Потапин, он может себя контролировать. И налево ему шастать не хочется. Реально. Потому что… потому что это Снежка. И она другая. И с ней вообще всё по-другому. Да, терпеть отсутствие секса, когда рядом с тобой такая девушка, это ни хрена ни изи[1]. Но он справится, просто придётся какое-то время побыть в шкуре подростка, страдающего от спермотоксикоза. А именно так Теплов себя порой ощущал. Но ради Снежки… Ничего, немного потерпит. Но как же хотелось… Вашу ж мать, да много чего хотелось! Но прям сейчас – до дрожи в руках сжать, покрутить… И если отбросить в сторону все опасения и морально этические вопросы (да в топку их вообще!), то он уверен, что Снежка была бы совсем не против такого расклада. Потому что чувствовал – она тоже завелась ни на шутку. Тут же все и так видно, как на ладони. То есть под ладонью… Чёрт! Ну не мастер он сравнений, вот вообще ни разу! Особенно сейчас в такой момент! — Егор… пожалуйста, не убирай, — тихо прошептала Снежка, прогибаясь в пояснице и ещё больше открывая доступ к… новым горизонтам. Да он сейчас сдохнет, если остановится! Вот на этом самом месте возьмет и скопытится! Пускай потом, если хочет, бьёт его по рукам или отругает за наглость, но он точно не прекратит своё маленькое исследование. Тем более, если Снежана сама его попросила… Нет, он реально не ослышался? Или это уже слуховая галлюцинация на фоне ежедневного перевозбуждения? Она правда не хочет, чтобы он останавливался? — Пожалуйста, — вновь простонала она, отдаваясь во власть его рук. Пока еще таких нежных, осторожных, точно выверяющих каждое касание. И потому ещё больше распаляя ее изнутри, поджигая реальность новыми яркими красками. – Ты… ты всегда останавливаешься. И это было правдой. Он всегда замирал где-то на полпути, и потому Снежке приходилось довольствоваться малым. Он даже касался её практически всегда через одежду. А этого было чертовски мало! И ей, и ему. И вообще она же не слепая и прекрасно видела, как его пробивала дрожь, когда он каждый раз себя останавливал. — Я боюсь… что тебе будет больно или неприятно… после всего, что ты пережила, — севшим голосом проговорил Теплов. — Мне приятно… Очень… Да чтоб вас! Егор не выдержал и резко развернул к себе девушку. Снежана чувствовала, как пылает под его взглядом. Как по её коже стремительно разливается краска: от полыхающих огнём щёк и далее вниз, пока его глаза жадно скользили по её телу. И особенно уделяя внимание новым открывшимся участкам… Господи, что она творит? Сидит полуголая на коленях у парня ночью прямо посреди лагеря, когда их в любой момент могут застукать… Это только дети тихо мирно спали в своих кроватках. Но не все обитатели лагеря разделяли сейчас подобное времяпровождение. И потому то тут, то там им мог повстречаться народ – те же ребята вожатые, которые были не прочь веселиться до утра, или охранники, что раз в час делали обход. А они тут… Безумие! Которое она не в силах была остановить. Зато она была готова отдаться этому безумию, окончательно расплавившись в этих новых для себя ощущениях. Снежана медленно, не сводя взгляда с Егора, убрала назад свои волосы – те несколько длинных прядей, что слегка укрывали её обнаженную грудь. А теперь она была вся перед ним открыта. И эта не просто телесная нагота. Душа и сердце тоже были открыты. И всё её существо сейчас потянулось к нему. Притяжение, противостоять которому она была не властна. Настолько сильное, какого она не знала прежде, буквально заполняющее каждое клеточку её тела. Егор обхватил её лицо руками и впился поцелуем. Так нежно и так страстно… Так как может только он, напрочь выбивая последние разумные мысли из её сознания. Катастрофически мало кислорода. И пульс грохочет где-то в горле. Но невозможно остановиться. Лишь бы он продолжал исследовать губами каждый участок её кожи. Лишь бы его руки настойчиво и властно очерчивали каждый изгиб её тела, то жадно сминая в порыве страсти, то переходя на нежные касания, точно пытаясь загладить вину за свою напористость. Или снизить градус охватившего их безумия. Если бы это было возможно… — Снежан… — хрипло проговорил Егор, поплывшим взглядом. – Если мы продолжим, то… Я боюсь, что не остановлюсь. А здесь… Егору хотелось отхлестать себя по губам за те слова, что он сейчас ей скажет. Грёбанный разум! Этот скотина не вовремя решил пробудиться в столь важный момент! Когда его тело вопит совершенно об обратном. Но это же была Снежка… его Снежка. И нужно было думать о ней. В первую очередь надо думать о ней – головой и сердцем. А не тем, что сейчас продырявит его штаны. Сейчас он поддастся импульсу, а потом… самое ужасное, если потом об этом будет сожалеть Снежка. А ведь она реально может горько пожалеть, если все произойдет именно так – на холодном деревянном полу за сценой посреди детского лагеря. Когда в любой момент могли нагрянуть охранники. Это ему было глубоко плевать – как и где. Но для Снежки он был уверен, что многие факторы были очень даже важны. Ему ещё не приходилось иметь дело с девственницами, судьба как-то его берегла до поры до времени от подобного экспириенса[2]. Но тут не надо было быть великим умником, чтобы подумать о парочке важных вещей – защите, комфорте девушки, ну и как минимум чтобы у нее была возможность после принять душ. И по всем этим пунктам можно было ставить жирный минус. — … здесь не самое удачное место для первого раза, — наконец нашёл в себе силы, чтобы сказать Теплов. — Да, но… А если не заходить далеко, просто чуть-чуть… — у неё путались мысли от того, что она хотела ему донести. Получалось не очень. Даже не так – получалось ужасно. Какое-то невнятное бормотание, что сопровождалось непрерывно пылающими щеками. А что, собственно, она хотела ему сказать? Она ведь… она ведь предлагает ему себя. Да, это было так. Но Снежка не чувствовала какого-то стыда или неправильности от всего происходящего. Смущение – да. Желание – тысячу раз да. И всё это было абсолютно правильно и естественно. Он ведь должен понять, что ей безумно мало одних поцелуев и объятий. Должен! Ну не такая уж она невинная и скромная, как он, наверное, о ней думает… Она просто девушка, которая влюблена и очень хочет своего парня. И она ничего не боится. С ним ей ничего не страшно. — Снежан… — Я не боюсь, — тихо проговорила Снежка, сильнее прижимаясь к Теплову и едва касаясь его губ своими. – Необязательно именно сегодня доходить до конца, но… Егор, если мы опять вернёмся к одним поцелуям, я сойду с ума. Я не шучу! — Снежка-а-а, — прохрипел Егор, потому что никаких разумных слов у него сейчас не получалось воспроизвести. Он просто повалил её на деревянные доски с каким-то звериным рыком впиваясь в эти до сладкие пухлые губы. Счастливый сукин сын, вот он кто! И пускай глубоко внутри Егор искренне считал, что ни хрена не заслуживает такого счастья, которое вдруг неожиданно свалилось на него этой ночью. Но всё равно хотелось сказать спасибо. И не важно кому – высшим силам, звёздам, вселенной. Просто «спасибо». И чтобы ещё ему немного отсыпали мозгов и сил вовремя остановиться. Вот это было бы вообще замечательно. Потому что сам он уже не сможет. [1] Изи – на сленге это легко, очень просто, без труда. [2] Экспириенс – (с англ. experience) опыт Глава 62 — Вау! – раздался изумлённый голос Романенко, когда та ворвалась в вожатскую и увидела Снежку среди множества незабудок. Часть цветов по уже устоявшейся традиции разместилась в импровизированной вазе, функцию которой выполняла обрезанная пластиковая бутылка. Остальные охапки пока были разложены по всей комнате, и склонившаяся над букетом Вьюгина явно не знала, как ей это всё разместить. – Это в чём Егор Андреич так накосячил? — Ни в чём, — смущённо отозвалась Снежана, наконец оторвав себя от созерцания огромного букета. – Наоборот… — Что наоборот? Благодарит что ли? – засмеялась Каринка, плюхаясь на свою кровать. — Ну-у… что-то вроде того…, — замялась Снежка, с ужасом понимая, что опять невольно проговорилась и выболтала подруге то, что изначально не предполагала рассказывать. — Та-а-а-к, Снежа-а-ан! Я чего-то не знаю? — Ничего не было! – замотала головой Вьюгина, окончательно заливаясь краской под пытливым взором подруги. – Точнее было, но не то, что ты подумала… — Ага, а если «то самое», то нас бы тут ожидал миллион алых роз, я поняла, — хохотнула Романенко.