Слушаю женщину и мне всё больше здесь нравится, так и хочется остаться жить в этом посёлке. — Я увидела тут недалеко дом продаётся, красивый, из коричневого камня. — Да, это и есть дом Жуковых, им деньги нужны, так что дом практически за даром отдают. Я кажется нашла не только жильё, но ещё и работу. Алевтина Игоревна сказала там есть оранжерея. А почему бы и нет? Смотрю на женщину, улыбаюсь и говорю. — Я хочу купить тот дом. Она смотрит на меня открыв рот, а я улыбаюсь. Наконец-то я чувствую, что я на своём месте, такое чувство, что я именно здесь и должна находиться. Тем более бабушка всегда будет рядом с внучкой. Решено. Я остаюсь здесь. Спустя полгода Конец лета выдался очень жарким, порой на улицу выходить было невозможно, но сегодня на землю полил долгожданный дождь. Стоило крупным каплям упасть на землю, как они мгновенно исчезали в сухой почве. Как только дождь закончился, я вышла во двор и вдохнула влажный воздух. Прошла вглубь сада, где в небольшой беседке стояла колыбель. Двух месячная Маша спала на моих руках, я аккуратно переложила дочку в колыбель, немного постояла смотря на спящую дочку. Как же она похожа на Адама, тёмные волосы, серые глаза ,мне кажется, что в ней вообще нет ничего от меня. Практически силой заставила себя оторвать взгляд от ребенка, взяла маленькие грабли и лопату, отошла недалеко и начала приводить в порядок клумбу, которую мне внезапно захотелось здесь разбить. Погода назад я как и хотела купила этот дом, конечно меня отговаривали. Алевтина Игоревна говорила, что не нужно тратить такие деньги и если я так хочу остаться в посёлке, то могу переехать к ней. Богдан приводил тоже кучу аргументов, говорил, что в посёлке нет ни больницы, ни роддома. Абрамовы тоже подключились, но в конечном итоге все смирились, поняли, что меня не переубедить. В соседнем городе есть больница и роддом, всего полчаса езды, как раз там я и наблюдалась, а потом и родила свою Машеньку. Меня из роддома встречала целая толпа. Мама Адама, Богдан, Алла была одна, сказала, что Никита Сергеевич срочно куда то сорвался, скорее всего снова какое-то срочное задание. Так вот помимо них была целая толпа аниматоров, все радовались и поздравляли меня с рождением дочери. Короче можно сказать у меня всё хорошо, я научилась выращивать цветы, конечно было сложно, но мне нравилось учиться этому, я много читала, даже на курсы ходила. Зато теперь у меня самые красивые цветы. — Ну конечно, где же ты еще можешь быть! Поднимаю голову и смотрю на Алевтину Игоревну, я давно стала называть её мамой, она самая лучшая бабушка на свете. Встаю, снимаю грязные перчатки, отряхиваю штаны от грязи, но толка в этом мало, ведь даже волосы и те в грязи. — Ну а где мне еще быть? — К тебе гости приехали? — Кто? Она закатывает глаза. — Богдан. Я смеюсь. Как бы я не говорила этому парню, что не смогу ответить на его чувства, он не сдаётся, но и я пересилить себя не могу. Я люблю его, но только, как брата. — Сейчас приду. Отнесëте Машеньку в дом? — Конечно. Она подходит к беседке и берёт внучку, улыбается ей и что-то шепчет. Я же направляюсь в конец участка, где установлен кран, чтобы можно было вымыть руки не заходя в дом. Включаю воду, жду пока пойдет тёплая, поднимаю голову, смотрю в сторону невысокого забора и застываю не в силах пошевелиться, в глазах темнеет, в ушах гул, всё меркнет и кажется я падаю. Но это всё неважно, важны только серые глаза смотрящие прямо на меня. Глава 24 Адам Поднимаюсь в самолёт, сажусь на своё место и никак не могу поверить, что совсем скоро я окажусь дома. Неужели этот кошмар закончился. Я всё таки увижу маму, обниму. — Адам я хотел с тобой поговорить. Никита Сергеевич, мой начальник, друг отца и мой спаситель садится на соседнее место. — О чём? — Об Авроре. Ты знаешь, она… — Я уже говорил, что не хочу говорить о ней! Вы и так уже сообщил, что она спаслась, а остальное мне не интересно. Он отворачивается от меня, обижается, ну и пусть, мне и так больно. Закрываю глаза, делаю вид что сплю, просто не хочу больше разговоров. Стараюсь сесть удобней, но вместо этого задеваю руку и шиплю от боли. Вот бы сейчас те лекарства, что давали мне в больнице, жаль что они только по рецепту. Стюардесса просит пристегнуть ремни, самолёт взлетает, а я смотрю на город, который становится всё меньше и меньше. Снова закрываю глаза, только легче не становится вся моя жизнь разрушена и всё из-за сумасшедшей бабы, как же я раньше не разглядел, что Зарина Талибина больна. Если бы не она, то я был сейчас дома, рядом с любимой девушкой. Аврора. Только мысли о ней дали сил, я выкарабкался, но остался инвалидом. Зачем я теперь ей? Я почти смирился, что старше её больше чем на десяток лет, но с тем, что я инвалид не смогу. Пусть живёт счастливо, она ещё встретит хорошего человека, а может уже встретила. Я запретил Абрамову говорить о ней, хоть и хотел всё знать, но так будет лучше. Как не кстати в голову лезут воспоминания о тех трёх неделях, которые стали самыми счастливыми за все мои годы жизни. А потом картинка сменяется и я вспоминаю, как целовал заплаканную девушку и запихивал в машину Богдана, а дальше резкая боль и крик женщины, которую я ненавижу всем сердцем. Сейчас я могу вспомнить, как эта боль повторилась, а потом я кажется приходил в себя и слышал только ненавистный голос. — Не так быстро, ты будешь жить и будешь мой! Тогда мне это казалось кошмаром, но как же я ошибался, кошмар начался именно тогда, когда я открыл глаза и голову пронзило болью, а писк многочисленных аппаратов не облегчал моего состояния. Хотелось встать и вырубить всё, но я даже не мог пошевелиться, а от попытки подняться просто потерял сознание. Когда я открыл глаза во второй раз было гораздо лучше, конечно писк аппаратов не исчез, но голова болела намного меньше и в глазах не темнело, хотя они жутко болели. Я осмотрелся по сторонам и обнаружил, что нахожусь в маленькой комнате. Это не больница, почему-то сразу подумал я. Это было, что-то вроде чулана, где стояла кровать на которой я лежал, а над головой висела полка с многочисленными аппаратами. В комнатке не было окон и только тусклая лампочка светила над потолком. Я попробовал пошевелиться, но у меня снова ничего не получилось, хотя пальцы на ногах и руках двигались. Я не знаю сколько я был в сознании, но меня это быстро утомило и я уснул. Просыпаюсь от громких голосов и как ни странно я знаю оба голоса. — Что-то происходит! Ты же видишь, как стали пищать эти аппараты? — Так может они просто сломались, дай вырублю их и всё! — Не смей! Даже не подходи к розетке! — И на хрена тебе этот труп? Тебя ебут что ли мало? Так давай снова вызову парней. Сколько хочешь? Двух? А может быть в этот раз трёх? Брат и сестра Талибины кричат очень громко, ощущения, как будто молотком по голове хреначат. — Заткнись! Лучше прими дозу и лови кайф! Я бы и дальше притворялся спящим, но во рту всё пересох настолько сильно, что я готов был умолять, лишь бы эти два моральных урода дали хоть глоток воды. — Воды… Только и смог прохрипеть я, хотя даже это было для меня подвигом. — Адам! Адам! Ты пришёл в себя? Счастье то какое! Мне хотелось рявкнуть на Зарину, но я не мог больше говорить, за меня это сделал Лиам. — Заткнись идиотка! Не ори! Но стало ещё хуже, эта дура перешла на ультразвук.