Может, просто спросить его об этом? Наступить на горло своему страху и задать этот вопрос вслух. Поднимаюсь наверх, чтобы переодеться в домашнее платье и найти карточку, о которой говорил Макар. До обеда еще много времени. Может, и правда успею что-нибудь приготовить? В итоге решаю запечь в духовке курицу таким способом, как это делала бабушка. Макар всегда хвалил это блюдо. Весь секрет в меде и апельсиновых дольках, которые нужно положить сверху на каждый кусочек. Я нахожу в приложении с доставкой нужные продукты и оформляю срочный заказ. И уже через час разбираю на кухне пакеты с продуктами, переданные через охрану. Как же тут все строго. Мышь не проскочит. И не выскочит… Только успеваю засунуть курицу с порезанным на дольки картофелем в духовой шкаф, как мне на телефон снова звонят с охраны и предупреждают, что подъехала наш риелтор — Екатерина Земцова. Вот сучка. Не стала мне звонить. Ну что за бестактность? Подавляю первый порыв – попросить охрану не пускать того, кого не ждали. Но потом вспоминаю, что помочь Макару продать дом вообще-то моя работа. Я должна способствовать этому, а не мешать. Даже если мне очень не нравится риелтор. Встречаю эту приятную женщину в кухонном переднике, за что получаю очередной презрительный взгляд с порога. Сама она одета в суперкороткую юбку и блузку с таким вырезом, что на пляже девушки и то выглядят скромнее. Похоже решила применить тяжелую артиллерию. Так. Кажется, выдержать это будет непросто. Еще парочка таких взглядов, и я просто вцеплюсь ей в волосы в лучших традициях родного двора. — Доброе утро, Яся, — жеманно здоровается гостья и, не спрашивая разрешения, проходит в дом. Та-а-ак. Я сжимаю кулаки, чтобы усмирить закипающую злость. Я, конечно, здесь не хозяйка. Но какого черта? — Доброе утро, Катюша, — кусаю в ответ я. – Проходите на кухню, раз уж вы и так туда идете. — Катерина Евгеньевна, если вам не сложно, — поправляет эта зараза, дойдя до кухонного стола. Она театральным жестом отодвигает себе стул и, не уменьшая эффектного изгиба спины, опускает на него свою обтянутую узкой юбкой задницу. — Разумеется, — соглашаюсь я. – Вы правы, нужно иметь уважение к возрасту. Искусно накрашенный глаз Кати дергается, выдавая тот факт, что мои слова ее задели. Это было даже слишком легко. Не трудно догадаться, о чем она переживает. Ведь мне двадцать три, а ей на вид лет тридцать пять. И морщин у нее почти нет. Но это «почти» для нее может значить очень много. Низкий прием, но она сама напросилась. — Мы не договаривались о вашем приезде, — я хочу поставить ее в рамки, чтобы не творила непонятно что, не предупредив меня. Она легко пожимает плечами, возвращая на свое лицо улыбку хищницы. — Я подумала, что, раз уж мы и так договаривались на съемку сегодня, то я могу просто приехать как можно раньше. — А, может, вы подумали, что если приедете без предупреждения, то с большей вероятностью застанете дома Макара Андреевича? А если сильно повезет, то и одного… Глаза мигеры просто-таки затягивает красной пеленой злости. А я стряхиваю несуществующую крошечку со своего передника. — Смешная ты, — ядовито тянет она. – Думаешь, если он трахает тебя в этом доме, то у тебя есть какие-то права на него? Реально считаешь, что ты единственная? У таких мужчин, как Макар Быков, всегда полно женщин, и ты им и в подметки не годишься. Да что он вообще в тебе нашел? Не понимаю… Сердце больно сжимается при мысли, что у Макара могут быть связи с другими. Я ведь действительно этого не знаю. Он мне ничего не обещал. Но Катюше меня так просто не обыграть. Там, где я выросла, умеют держать удар. — Если он с тобой спит, — говорю я, — то ты явно нелюбимая жена в гареме. Даже в дом приходится хитростью пробираться, бедняжка… Эта змея просто задыхается от возмущения. Давай, скажи еще что-нибудь, и посмотрим, легко ли выдираются твои нарощенные волосы. — Это мне тебя жаль, — льет она дальше свой яд со сладкой улыбкой. – Жаль, что не могу сказать тебе правды… открыть глаза. Но Макар запретил, ничего не поделаешь. Я знаю, что она несет чушь. Просто накидывает злые ответы. И не важно, стоит за ними правда или нет. Но я все-таки не выдерживаю и спрашиваю: — О чем вы? Катерина празднует свою маленькую психологическую победу, жеманно поправляя свою идеальную прическу. — Да так, ни о чем, душечка, — выдает она, закатив глаза. – Я ни о чем не говорила. Тебе послышалось, золотце. Все. Мое терпение лопнуло. Когда я уже почти выбрала какой глаз я буду выцарапывать ей в первую очередь, в коридоре хлопает входная дверь. — Мака-а-а-ар… — со слащавым стоном эта самоубийца подрывается со своего места и на всех парах несется встречать хозяина дома. Сука. Я плетусь следом с таким мрачным видом, от которого Макар недоуменно замирает на пороге. — Макар Андреевич, — Катерина сама подхватывает руку Макара и трясет ее с очаровательной улыбкой. – Как хорошо, что вы пришли. Не поможете мне сфотографировать дом? Нужно, чтобы вы выбрали с какого ракурса фотографировать спальни на втором этаже. Макар, не отрываясь, наблюдает за моим лицом. Ни на секунду не переводит взгляда на эту мымру. — Я вынуждена сообщить вам, Макар Андреевич, — деловым тоном выдаю я, — что у нас с Екатериной Евгеньевной возник рабочий конфликт. Она не предупредила меня о своем приезде, нарушив тем самым мои личные планы. А кроме того, я не понимаю, зачем она здесь без профессионального фотографа. Думаю, вы платите ей достаточно, чтобы ожидать идеальной качественной работы, а не кустарных фоток на телефон, так как в ее маленькой сумочке, — я тыкаю пальцем в висящий на бедре Катерины ридикюль, — явно не прячется профессиональная камера. Коварная соблазнительница бледнеет. — Ты права, — спокойно отвечает Макар, так и не посмотрев на свою «Катюшу». – Думаю, нам лучше найти другого риелтора. А в ваших услугах, Катя, мы больше не нуждаемся. — Но… Интриганка явно не ожидала такого поворота событий, и сейчас стоит, нелепо открывая и закрывая рот. Телефон Макара звонит. Снова. Они вообще когда-нибудь оставляют его в покое? Он принимает вызов, слушает, что ему говорят, отвечая односложными «да» и «нет», а потом переводит тревожный взгляд на меня. Убирает телефон в карман и подходит ближе, чтобы взять меня за руку. — Ясь, ты только не волнуйся, это из больницы. Таисии Викторовне стало хуже. И сейчас ее повезли на срочную операцию. 25 Мне кажется, что мы едем в больницу безумно долго. Время будто останавливается. Торчим в пробке целую вечность. Потом раздражающая многоуровневая парковка за километр от нужного нам входа. И все равно приходится ждать еще много часов. Как будто бы можно было не торопиться. Но я просто не знаю, во что еще можно вложить свое волнение, кроме как в спешку. Поэтому, оказавшись на первом этаже в зале ожидания, я совершенно теряю опору и начинаю паниковать. Макар не позволяет мне опуститься до истерики. Усаживает рядом с собой на жесткое металлическое кресло и обнимает за плечи. Притягивает ближе к себе. Я послушно опираюсь о его грудь. — Она справится, — говорит он мне в волосы. – Таисия Викторовна крепкая женщина. Тебе ли не знать? Я молча киваю. Не могу похвастаться такой же уверенностью. Любимые люди уходят. И порой неожиданно. И если бы я была сейчас здесь одна, то лезла бы на стену, не в силах справиться с тревогой.