Но Макар только вздыхает, никак не комментируя мое настроение. Приходится дуться и играть в молчанку. Но на середине пути я не выдерживаю. — Обязательно было говорить в ресторане при постороннем человеке о моих личных проблемах? – спрашиваю я, не глядя на Макара. — Да, — коротко отвечает он. Я жду, что он скажет еще что-то. Объяснит свое поведение, но он просто замолкает, сосредоточившись на дороге. — Будь добр, больше так не делать! – требую, ударяя для убедительности кулаком по своей коленке. — Не наглей, мелочь, — осаждает меня Макар. – Мне не нужно твое разрешение. Я буду говорить и делать то, что считаю нужным. Я просто задыхаюсь от возмущения. — Даже если это касается меня? — Тем более, если это касается тебя, — спокойный тон Макара меня страшно бесит. – Я – мужчина. Ты – женщина. Командовать буду я. Расслабься. Смотрю с отвисшей челюстью, как он уверенно управляет автомобилем. — Когда это ты стал таким закостенелым традиционалистом? Макар пожимает плечами. — Всегда таким был. Ты просто не замечала. — Твоя жена будет сидеть дома и не иметь права голоса? – не могу удержаться от вопроса. Скользкая тема. Но как не спросить? Вижу, как Макар морщится. Ему не понравился вопрос. — Жена, которую я хотел бы иметь, — отвечает он, — должна любить свою семью и дом. Это главное. Выдыхаю. Звучит не так уж и плохо. — И во всем меня слушаться, разумеется, — добавляет Макар с ухмылкой. Поворачивает на секунду ко мне голову, чтобы подмигнуть. Вот зараза. Я не понимаю – шутит он или нет. Поэтому одновременно чувствую и раздражение, и непонятно откуда вылезшее веселье. Сердце сжимается от тоски, когда мы выходим из машины у нашего дома. Столько всего связано с этим местом. И плохого, и хорошего. Как необычно вернуться сюда вместе с Макаром. Замечаю, что на этаже он опять проносится мимо своей старой квартиры, даже не бросив мимолетного взгляда. Спешу за ним почти бегом. Отперев бабушкину дверь ключом, заходим внутрь. Пока Макар скрывается в уборной, решаю не тратить зря время. Притаскиваю с кухни в коридор старую трехногую табуретку. Взбираюсь на нее прямо в обуви. Открываю дверцы антресолей. Эх, маловата я ростом. Тянусь рукой за нужной коробкой, но не достаю. Она совсем рядом с пальцами. Я стараюсь подняться на пальчиках как можно выше. Чуть – чуть не хватает. Внезапно табуретка подо мной отъезжает куда-то в сторону. А я с визгом лечу вниз. Жмурюсь, готовясь ударится больно об пол. Но этого не происходит. Макар ловит меня на руки и крепко прижимает к своей груди. — Ты с ума сошла? – спрашивает он, глядя на меня как родитель на глупого ребенка. А потом легонько целует в кончик носа. Так нежно, что мое глупое сердце пускается вскачь. — Так коробка ведь… — мямлю я, плавясь от удовольствия в крепких объятиях. — Почему сама полезла? Ты правда не видишь во мне мужчину, солнышко? – спрашивает Макар с усмешкой глядя на меня. А я вижу. Очень даже. Вот прямо сейчас чувствую каждой клеточкой тела его силу и мужественность. Как же хочется, всегда быть оберегаемой этой силой. Чтобы вот так носили на ручках. Ловили, если соберусь упасть. И целовали в носик. И не только в носик, конечно… — Я думала, что справлюсь, — отвечаю тихо. – Не хотела тебя просить. Макар со мной на руках вздыхает. — Плохо… придется учить тебя просить. Он аккуратно опускает меня на ноги, но не отпускает. Продолжает держать в объятиях. Прижимает к себе теснее. Так что дыхание снова перехватывает. Чувствую, как мужская ладонь легко глядит меня по спине. Затем ладони Макара нежно обхватывают мое лицо. Он склоняется ниже. Смотрит в глаза с такой нежность, что все внутри меня просто поет от счастья. Я жду поцелуя, как глотка прохладной воды в пустыне. — Попроси, — властно велит он, почти касаясь своими губами моих. И я подчиняюсь. — Поцелуй меня, пожалуйста… 27 Наши губы соединяются, и мы замираем. Стоим неподвижно, не закрывая глаз. Смотрим друг в друга глубоко – глубоко. До сокровенного ощущения чуда. До гулкого биения сердца, которое, кажется, одно на двоих. Столько трепета в его взгляде, столько нежности в пальцах, ласкающих мое лицо и шею, что я доверяюсь безоговорочно. Отбрасываю в сторону назойливую неуверенность. Бывают же люди счастливы в этом мире. Почему я не могу быть одной из них в конце концов? Губы Макара приходят в движение, мягко раскрывают мои. По-прежнему не закрывая глаз, Макар толкается в мой рот языком. Целует меня так, что я дрожу в его руках. И смотрит. Наверно, ему нравится то, что он видит. Мои глаза заволокло пеленой удовольствия. Я то закрываю их, то открываю, но почти ничего перед собой не вижу. Просто послушно отвечаю на каждое его движение. Позволяю его губам владеть мной так, как ему хочется. Щеки пылают огнем, а низ живота сводит сладкой судорогой. Осмеливаюсь поднять ладони к его лицу. Аккуратно коснуться щетины. Макар не бреется каждый день. И мой подбородок, и щеки уже покалывает от тесного контакта с этим колючим безобразием. Макар ловит мои ладони, прижимая их сверху к своим щекам руками. Фиксирует мою робкую инициативу. Прикрывает глаза, наслаждаясь ею. — Ты не представляешь, сколько значишь для меня – шепотом признается он. – Зря я уехал тогда восемь лет назад. Я думал, что поступаю правильно. Что без меня тебе будет лучше. Не хотел портить твою жизнь. — Может, уже хватит все решать за нас двоих? – спрашиваю я с улыбкой. Макар нежно целует меня в лоб. Теперь на моем лице не осталось не натертого щетиной места. И это так приятно. Сладкое, томительное предвкушение близости больше не пугает. Разве он может меня обидеть? — Так и быть, Яся, — смеется Макар. – когда мы приедем домой, я разрешу тебе выбрать место, где мы займемся сексом. В моей спальне или в гостиной на диване. Или… на кухонном столе. Ты такая соблазнительная по утрам за завтраком… Жаркая волна стыда и желания плавит мое тело. И мозги. Вообще ничего не соображаю. Утыкаюсь носом в сильную грудь Макара. Вдыхаю его запах, от которого только сильнее кружится голова. — Николай Угодник, — всплывает в памяти цель нашей поездки. – Что будем делать, если его там нет? Макар нехотя разжимает объятия и пожимает плечами.