Макар дергает дверь на себя. Но этого недостаточно. Чтобы открыть ее ему приходится дергать снова и снова, приложив всю имеющуюся силу. Когда дверь поддается, то ее скрип режет не только слух, но как будто проходится прямо по сердцу. Макар стоит на пороге, но я знаю, что нам надо дальше. Шагаю вперед сама, хотя коленки трясутся. Здесь все черное. Пол, стены и потолок. Почти нигде не осталось нетронутого огнем или копотью места. Дышать тут до сих пор почти невозможно. Макар решается и тоже заходит. Под его ногами хрустят обгорелые куски непонятно чего. — О чем ты хотела поговорить? – резко спрашивает он. — О том, что это место существует, — говорю я. Макар трет ладонями лицо с тяжелым вздохом. — Яся… — Нет, послушай, — я снова хватаю его за руку и тащу за собой в их с Ариной комнату. Макар и это мне позволяет. Вижу, насколько ему здесь плохо. Его буквально трясет, когда он смотрит на обугленные останки мебели. В них ничего не разобрать. Ни одного целого предмета не осталось. — Это твоя квартира, — говорю я. – Ты жил здесь с сестрой и придурком отчимом… — Яся, да зачем, блядь, это все? – Макар выдергивает свою руку из моей. — Затем, что это твое прошлое. Это было, понимаешь? — Нет. Макар на грани, я это вижу. И я намерена увести его за грань. — Ты не зашел сюда ни разу. Ты проходишь мимо этого места, будто его не существует. Может, это и проще в какой-то степени. Пытаться закрывать глаза на свое прошлое. Но если его не принять, то оно не отпускает. Не дает жить дальше, понимаешь? — Что я должен принять, Ясь? – резко спрашивает Макар. – То, что здесь сгорела моя сестра? Я это знаю, блядь! Я киваю. А Макар хватается за голову и трет пальцами виски. — Мы с Ариной как обычно легли спать, — начинаю я свой рассказ. – На нас были одинаковые васильковые пижамы, которые бабушка подарила нам на восьмое марта. Мы болтали перед сном о школе и общих знакомых. А потом почему-то стали спорить. Я жалею о каждом слове. Ведь у нашей ссоры не было даже серьезной причины. Я посмеялась над ее новой стрижкой, потому что, когда она делала ее в салоне, то позвала с собой Марину, а не меня. А она тогда сказала, что рада, что скоро вы с ней будете жить в другой квартире, и ей не придется меня терпеть. И я тогда сказала, что я тоже этому рада. Она обиделась и вскочила с постели. Сказала, что лучше будет ночевать с отчимом, чем со мной. И я ее не остановила, понимаешь? Бабушка уже спала. Так что не нашлось никого, кто бы ей помешал уйти. Потом я отошла немного и спохватилась. Стала писать ей на телефон сообщения с просьбой вернуться. Но она не ответила. И в конце концов я сдалась и просто заснула. Не знаю, что меня разбудило, но я сразу поняла, что что-то не так. Почувствовала странный запах. Подумала спросонья, что у бабушки горит что-то на плите. Пошла проверять, и в коридоре заметила дым, пробирающийся сквозь щели вокруг входной двери. Его было немного, и я решила проверить, что там происходит. Когда я открыла нашу дверь, то сразу поняла, что источник в вашей квартире. Дым валил именно от вашей двери. Я вернулась к нам в коридор за ключом от вашей квартиры. Крикнула бабушке, чтобы она вызывала пожарных, а сама побежала обратно. Мне удалось повернуть ключ в замке, а вот открыть дверь было очень сложно. Но все это уже не важно. Даже открыв вашу квартиру, я ничего не смогла сделать. Не смогла зайти внутрь и вытащить Арину. Я замолкаю. Чувствую, что по моим щекам текут слезы, но даже не пытаюсь их вытереть. Макар как будто ушел в себя. Мой рассказ он слушал, уставившись в одну точку на стене. Я знаю, что мои слова причиняют нам обоим боль. Но хватит уже недосказанности. — Меня не было дома в ту ночь, потому что меня арестовали за драку, — говорит Макар, не отрывая взгляда от той же точки — Я знаю, — осторожно говорю я. — Нет, ты не понимаешь, — внезапно горячо спорит Макар. — Я ударил первым! Я мог избежать драки, попытаться договориться, но я полез на рожон. Хотел этого, понимаешь? И поэтому оказался в полиции, а не дома. Это не стечение обстоятельств. Это мой выбор. Не быть дома и не защитить ее. Я должен был защищать ее. Вас обеих. Но я не справился. — Хорошо, — говорю я. Макар поднимает на меня удивленный взгляд? — Хорошо? – спрашивает он. Я киваю. — Так все и было, верно? — Да, — неуверенно отвечает он. – И что? — Все было именно так, — упрямо повторяю я. – Ужасное несчастье произошло именно в этой квартире. Ты потерял сестру, а я лучшую подругу. — Верно, Ясь, — в голосе Макара столько всего. И злость, и мучительная боль, и даже страх. – И что дальше? Я сглатываю ком в горле. — Дальше нужно поговорить о том, что нас тут не было. Мы должны были быть или успеть вовремя, но не успели. Нас тут не было. А мы живем так, словно оба остались тут. Я возвращаюсь в ту ночь во снах снова и снова. А ты готов запереть меня на замок, лишь бы избежать новой боли. — Нас тут не было, — соглашается Макар через силу. — Мы тут не сгорели. Мы остались живы. — Мы… остались живы… — голос Макара дрожит. — Арина погибла. А мы остались живы. Макар вдруг садится прямо на пол в черную грязь и прячет лицо в ладонях. Его плечи трясутся, и я понимаю, что он плачет. Падаю перед ним на колени и обнимаю. Хочу дать ему почувствовать, что я здесь, рядом. — И я не Арина, — мне самой слова даются через силу. Голос постоянно срывается на какой-то писк. — Я знаю, Ясь, — Макар поднимает на меня больные глаза. — Меня не надо вытаскивать из пожара. Он смотрит на меня очень долго. Мы вместе сейчас проходим через агонию. И очень надеюсь, что она поможет нам возродиться. — Хорошо, — говорит Макар. И я чувствую облегчение. Не свое. Его. Это настолько неуловимо, насколько и очевидно. Будто лопнула натянутая струна. — Я хочу прожить свою жизнь с тобой, — признаюсь я. Осторожно беру его ладонь и нежно касаюсь губами сильных пальцев. — Яся… как же я тебя люблю… — Знаю, но я хочу прожить свою жизнь, понимаешь? Не запертой в клетке твоих страхов, а свободной. — Хорошо, — легко соглашается он. Но я качаю головой. — Нет, послушай. Мы ведь все смертные. Макар морщится. Эта тема ему особенно неприятна. — Я могу умереть, — говорю, глядя ему в глаза. — Яся … — Да, могу, это не в твоей власти. Все, что угодно, может случиться с кем угодно. — Я не справлюсь, если потеряю тебя. — Нет, ты справишься с этим. Тебе просто придется. Придется смириться с тем, что мир не идеальный и не безопасный. Мы все уйдем рано или поздно. Ты, я, наши дети. Мы здесь не навсегда. Никто не знает срока. Просто давай жить сейчас всем сердцем. С открытой душой. Макар притягивает меня к себе. — Я постараюсь, душа моя, — обещает он. – Постараюсь ради нас обоих. — Ради нас троих, — поправляю я. — Разумеется, — Макар целует меня в лоб. – Таисия Викторовна будет рада за нас.