Любить кого-то - разве это мало? "Неразделенная" - такая же любовь. Просто неделимая на части, Просто очень полная от слез. Любить тебя - огромная удача. Другой - не нужен точно мне. Я знаю, что, возможно, мало значу, Но что поделать: ты в моей душе. Кто говорит, что нужно только двое? Любовь такая же во мне одной/ вдвойне. Кто говорит: "Любовь живёт 3 года", Ведь Время не поможет мне уже... Я взяла ручку и неожиданно для себя написал ещё одно четверостишие: И пусть пройдёт хоть пять ещё, Хоть десять. 14 февраля, В праздник всех влюблённых на планете Вспоминать я буду про ТЕБЯ. Мне не понравилось, то, что я написала. Зачем обрекать себя на вечное воспоминание? Как будто сама себя заколдовываю. Подумаешь, какое-то там 14 февраля. Если мы с Кириллом не будем вместе, я не хочу вспоминать про него в этот день. Если мы не будем с ним вместе, хочу быть счастливой и любимой кем-то другим в этот день. День святого Валентина. Я начала гуглить про этот день. Грустно, а сам Валентин не был никаким влюблённым, просто добрым человеком, которые тайно венчал пары. По одной из легенд перед смертью написал письмо слепой девушке, и она исцелилась после прочтения. А валентинки, что мы пишем, могут кого-нибудь исцелить? У нас в школе каждый год проходит «Тайный Валентин»: все кладут открытки в ящик, а потом кто-то один разносит их по классу. Мне это стало неинтересно класса с шестого. В моём классе нет мальчиков, которым нравлюсь я или которые нравятся мне: все наши «серьёзные» романтические отношения закончились классе в пятом с дерганьем косичек. А Ритины открытки получать, конечно, приятно. Но она мне может их отдать и без тайного Валентина. А в этом году ее открытки получили нового адресата – Вадима. В тот день, засыпая перед сном, я думала о том, как же пройдёт этот праздник в этом году, мне казалось, что должно случиться что-то особенное. То, что повернёт мою жизнь в совершенно другую сторону. Даже нет, не так, не казалось – я это предчувствовала. Не спалось, и я, включив фонарик на телефоне и забравшись под одеяло, продолжила чтение бабушкиного дневника. Вася Воронков приезжал в село ещё раз, вместе ходили в гости, бабушка пишет, что смотрел он на неё не отрываясь и клал ей добавку в тарелку. Потом подготовка к экзаменам, исправление тройки по литературе, ничего себе. Это надо запомнить. Пригодится, в следующий раз, когда я получу тройку, и бабушка начнет причитать, у меня будет что предъявить в ответ. Еще она писала про подружку, которая замуж в итоге не выходит, потому что ее «жених» оказался женатым. Я начала пролистывать, пока снова не нашла про Васю Воронкова. Пишет мне письма, а отвечать на них некогда, время сейчас очень ценно, каждый день уроков много: консультации. Да и не нравится он мне, зачем только тогда на него посмотрела? А если бы вместо Васи письма были бы от Вани, отвечала бы я ему? Нет, ответить — значит простить. Значит, я больше его не люблю, а может, и не любила никогда. А может, я когда его увижу, то сразу все прощу и забуду. Нет, ласковыми словами меня не подкупить. А увижу, лучше отвернусь от такого «соблазна». Надо бы спросить про этого Ваню. Почему бабушка вспоминает про Васю Воронкова, который ей не очень-то нравился раньше и не вспоминает про Ваню, который, видимо, был ее первой любовью. На следующей странице я наконец снова встретила С. и сразу поняла, что это про дедушку. «С. набрался смелости и вечером пришёл ко мне, я уже пришла из школы и готовилась к консультации по физике. Просил у-бе-ди-тель-но выйти к нему, но я попросила «прийти попозже». Он, конечно, не понял смысла и явился, когда я уже спала. Разозлился и ругался «это не девчонка», дал К. слово, что 15 февраля я с ним буду встречаться. А почему именно с 15 ни позже: ни раньше, я не знаю. Глупо, даже срок назначил, но ведь это зависит и от меня. Получила еще одно письмо от Васи, умоляет ответить, говорит, что все-все примет и простит, а я просто не хочу отвечать, почему я ему так запала в душу, а он мне нет?» Хотелось дочитать и узнать, чем закончилась история, но мама заворочалась, и я испугалась, что она проснётся и начнёт ругаться. Выключила фонарик и легла спать. На следующий день я спросила у бабушки про Ваню, она заулыбалась, спросила в ответ про дневник. А потом только махнула рукой и сказала, что это «шалопай», так несерьёзно, бил портфелем по голове, а казалось тогда — любовь невозможна. А потом вдруг бабушка перевела разговор на меня: — Ну а у тебя с этим мальчиком, Глебом, все серьезно? — Я не знаю, пока мы плохо знакомы, — как-то неудобно говорить с бабушкой на такие темы. Хотя она мне доверяла, даже вот дала дневник почитать. — А решила куда поступать будешь? Я почему-то инстинктивно прикрыла свою красную руку. — Нет, ну, скорее всего, на математический. А куда же ещё? Если я математику готовлю углублённый уровень, а литературу забросила. — Ты ещё подумай. Вдруг еще кем захочешь стать. Я подняла глаза, чтобы посмотреть на бабушку. Шутит она, что ли? Неужели решила поддержать мое увлечение танцами? — Зря, конечно, Настя тебя в педагогический толкает. Не для всех это, я сейчас понимаю. Может, врачом пойти или юристом, как твоя подружка. Профессии тоже хорошие, всегда нужны. Я разочарованно поморщилась. — Ну какой из меня врач, я крови боюсь. И с моей рассеянностью я все лекарства перепутаю. — А зря. Врач в семье — это хорошо, — сказала бабушка. Да уж, хорошо, а сама к врачам ходит только в самых крайних случаях. Как будто меня бы слушалась. — Ладно, мне на тренировку пора. По дороге на танцы я думала, ну почему все кругом хотят эту «практичную» нужную профессию. Мир меняется с невероятной скоростью, откуда родителям знать, что будет хорошим завтра, а что плохим? Помню, как соседка жаловалась моей маме, что ее дочка окончила экономический и теперь не может найти работу. Также я помню, как эта же самая соседка много лет назад уговорила свою дочь идти именно на экономический. Почему бабушка и мама в упор не замечают того, что получается у меня лучше всего: танцевать. Хотя в последнее время и это у меня не выходит. Тело как будто не слушается, Елена Сергеевна поправляет и исправляет, а я все равно ошибаюсь. Наверное, это из-за того, что я и сама не знаю чего хочу. Точнее, знаю, но не могу стукнуть кулаком по столу и объявить об этом остальным. Зачем танцевать и усиленно готовиться к поступлению, если никакого поступления не будет? Елена Сергеевна одна старается, и конкурс какой-то для меня нашла, индивидуальный, а я никогда не танцевала одна. И я не смогу…Страшно, что я займу последнее место и кто-то другой за меня решит, что я не могу танцевать, что мне нельзя. Вынесет мне приговор. Но как все это объяснить Елене Сергеевне? Но мне не пришлось говорить, меня выдало мое тело. — Полина, ну что это за движения, выше ноги, ты как будто перестала музыку слышать! — кричала Елена Сергеевна на дополнительном занятии, выключая музыку. — Простите, — по моему лицу против моей воли побежала слеза. — Ты плачешь? Ну успокойся, давай-ка присядем. Мы сели на скамейку. — Не надо было оставлять тебя после занятия ещё на дополнительный, но я думала, ты хочешь участвовать в конкурсе, у тебя есть все шансы победить. Я улыбалась и плакала одновременно. — Правда? — Конечно, правда, —голос Елены Сергеевны казался таким умиротворяющим. Мне стало стыдно за мои слёзы, за это проявление чувств. Что со мной происходит? Я даже при маме так не плачу, а тут тренер. — Простите, я сама не знаю, что со мной такое. — Ничего, я понимаю, —Елена Сергеевна похлопала меня по спине и ушла в тренерскую, вернулась с какой-то книгой. — Это тебе. Почитай. Я взяла книгу и прочитала название вслух «Путь танцора». — Я думаю, тебе это может помочь. Сначала бабушка с тетрадкой, теперь Елена Сергеевна с книгой. Как будто слова могут решить все проблемы на свете. Как будто прочитав чужой «путь», я смогу найти свой. — Спасибо, — ответила я, хотя читать книгу мне совсем не хотелось. Но Елена Сергеевна столько для меня делает. Я попробую ради неё.