Глава 3 Всю ночь меня мучили кошмары. Такое обычно случается со мной, когда высокая температура. Поэтому проснувшись утром, я первым делом пошла за градусником. — Почему в школу не собираешься? — спросила мама, застав меня в ночнушке на кровати. — Я заболела. Градусник был не нужен. У меня был другой стопроцентный способ проверить температуру – скосить глаза в сторону. Если висок пронзала при этом невыносимая боль, то температура выше 37,5. Я достала градусник – 38,2. Мама вопросительно посмотрела на меня, я протянула ей градусник, но она заставила перемерить температуру при ней. Один раз в начальной школе мой одноклассник посоветовал мне поднести градусник к батарее или лампе, чтобы не ходить в школу. Я всего лишь попробовала один раз, но мама помнит до сих пор. — Действительно, температура. И как можно умудриться заболеть в самом начале учебного года? Выпускного класса! — Да, действительно жалко, — ответила я. Видимо, я начинала бредить. — Ладно, пока прими таблетку. Приду с работы — посмотрим, что с тобой делать. Посмотрим. Откуда все время берётся это множественное число. Мама растит меня одна. Бабушка, переехавшая к нам недавно, не считается. У меня нет отца. Я его не знаю. Мама говорит, что он ушёл, когда узнал, что скоро появлюсь я. Помню, как раньше я смотрела передачи, где постоянно по ДНК-тесту выяснили, кто отец ребёнка. Я представляла, как я нахожу отца, он оказывается богатым, добрым и знаменитым, и мне больше никогда не приходится ездить на автобусе. Не люблю автобусы, забитые людьми, как селедкой. Но сейчас я, конечно, в это не верю. Зачем мне нужен такой отец, которому никогда не нужна была я? Бабушке нравится повторять, что любить нужно только тех, кто принимает нашу любовь и самое главное — любит нас в ответ. И все-таки я чувствую, что какая-то часть меня остаётся пустой. Как будто пазл собран только наполовину. Мне хочется посмотреть на отца, чтобы понять, похожа ли я чем-то на него? Может быть, это от него у меня темно-зеленые глаза и тонкие брови? Мама говорила, что такой длинный «аристократический» нос от нее, про остальное – она не знает. Хотя мне кажется, что я похожа на маму не только носом: я видела ее фотографии в молодости, у нас у обеих каштановые волосы. Больше всего мне в себе нравятся губы – они пухлые, всегда розового цвета, так что мне не приходится их красить. У мамы совсем другие. Не знаю, какие у папы, но хочется считать, что это только мое и больше ничье. Ну вот, думаю об отце, человеке, которого ни разу не видела. И почему я заболела? Что я сделала на этот раз не так? Может быть, это из-за того, что я не могу признаться маме, что хочу связать жизнь с танцами? Такая у меня фишка — связывать все болезни с какими-то причинами. Не помню точно, из-за чего это началось. Может, просто самонаблюдение? Когда я злюсь и сильно переживаю, у меня начинает появляться непонятная сыпь на руке. Хотя то сыпь. А здесь температура… За такими рассуждениями и мыслями, перескакивающими одна через другую, я заснула, так и не выпив лекарство. Проснулась я в лучшем состоянии. Время показывало 14:20. Вот это я сплю. Наверное, все-таки не стоит больше ходить на две тренировки подряд. Очень захотелось есть, и я пошла на кухню. По дороге решила заглянуть в свою бывшую комнату. Не ожидала я увидеть там такую картину. Бабушка сидела за моим письменным столом и что-то старательно записывала в какую-то тетрадь. Видно, очень старую тетрадь: листы желтые, страницы потрепаны. — Привет, что это ты делаешь? Бабушка, услышав мой голос быстро закрыла тетрадь и прикрыла ее рукой, но я успела заметить, что она красного цвета, как будто кожаная. Точно старая. И что бабушка может там писать? — Проснулась? — Да… А ты что делаешь? — Да так ничего. Иди на кухню, я сейчас приду. Бабушка смотрела на меня, как будто ждала, когда же я выйду из комнаты. Ну, конечно, я не могла оставить ее в покое. Так я довольно спокойный человек и совсем не прилипчивый. Но это не касается моих близких. Если мне что-то нужно, я буду говорить об этом, пока не достану. Буду спрашивать и спрашивать, пока не добьюсь своего. «Мам, ну ты что, правда, считаешь, что в этом платье я толстая?» «Нет, ну ты точно так думаешь?» «Мам, ну может, мы погуляем с Ритой немного?» «Ну всего полчаса, ну, пожалуйста». И вот сейчас, поедая кашу, я не могла заставить себя остановиться. — Так что это за тетрадь? Бабушка потеребила свой платок на голове. — Ты лучше ешь давай. Любопытной Варваре на базаре нос-то не просто так оторвали. — Ну я не Варвара. Бабушка засомневалась, видно, вот-вот расколется. — Ну ба, ну скажи, интересно ведь! Что это ты там записывала? Секреты какие? Ну не рецепты же? — А может, и рецепты! Да. Вот блин, сама подсказала идею для увиливания от вопросов. — Ну правда? — Да, ладно, ведь не отстанешь теперь! Дневник мой. Школьный ещё был. Ну все выкинула, а этот один остался. — Дневник? Ничего себе. — Да так, мемуары молодости, — засмеялась бабушка. — Это интересно. Бабушка смотрела на меня уже более радужно, с улыбкой. — Вот помру, можешь его себе взять. — Ба, ну хватит. — Ну что хватит. Память будет. А хотя, не нужно будет, выкинешь. — Нет, я сохраню его. Бабушка почти прослезилась. Не ожидала от неё такого, обычно она очень сдержанная в эмоциях. Больше мы не говорили о дневнике. Но где-то в моей голове так и осталась стоять галочка напротив красного дневника бабушки. И ее просьбы сохранить память о ней. После обеда бабушка ушла в магазин, а я села за уроки. И меня начало одолевать искушение. Ужасно захотелось заглянуть хоть одним глазком, что это она там сегодня писала. Вдруг про меня? Что-то типа того, что «внучка опять прогуливает школу, чую притворяется больной». Она уже пообещала мне дневник в наследство, будет ли это неправильно пойти и почитать его, пока бабушки нет дома? Да, это будет неправильно. Я вспомнила себя, как я злилась, когда в шестом классе я забыла спрятать свой дневник, и мама бессовестно его прочитала. А потом высказывала мне претензии, что я пишу о ней гадости. Куда же мне ещё их писать? Если ругаться с ней напрямую мне не разрешали. Нет, не буду читать дневник. Когда из уроков осталось сделать только математику, я решила отвлечься. Включила мой любимый мультик «Мулан». Как раз два часа до возвращения мамы. И замок в начале мультика гарантировал мне, что это время пройдёт отлично. Шутки, над которыми я точно посмеюсь. Да, смеюсь над ними с пяти лет. И все ещё смешно. Не знаю, почему я люблю именно этот мультик. Может быть, потому что здесь Мулан берет все в свои руки, а не ждет, когда прекрасный принц спасёт ее. Не знаю, просто смотрю и фанатею. Хочу быть такой же. А какой «такой же» не знаю. Смелой? Отважной? Принести честь своей семье? На моменте, когда Мулан кланяется император, в комнату заходит мама. — Что это ты смотришь? А уроки? — Я почти сделала. Выключаю телевизор и смотрю, как мама переодевается в домашнюю одежду. Выглядит уставшей. Принесла домой тетради. Снова будет проверять до ночи. Неужели и мне это уготовано? — Мерила температуру? — Нет, я думаю, мне лучше завтра пойти в школу. — Хорошо, но ты все-таки ещё померяй. Бабушка зовёт нас на кухню. Мы вместе садимся за стол и кушаем. Бабушка жалуется на цены в магазине. Мама на бестолковых учеников. Я молча слушаю. Вечером переписываюсь с Ритой, обмениваемся новостями. После этого я долго залипаю на страницу Кирилла. Как же хочется написать ему. Хоть что-нибудь. Так всегда: болезнь как будто атакуют не только иммунитет, но и силу воли. Я часто пишу Кириллу первая. Нет, даже не так. Я постоянно пишу ему первая! Летом мне это надоело, и я пообещала себе писать ему не чаще раза в месяц, чтобы не казаться очень навязчивой. Но вот я писала ему поздравление с началом учебного года. И написать сейчас? Второй раз за месяц. Ладно, сдаюсь. И пишу стандартное «Привет, как дела» с улыбочкой. Я вижу слова «Кирилл Литвин печатает». Кажется, на эти слова можно смотреть вечно. — Привет, Полин! И все: сразу как не бывало молчания между нами. Как будто мы закадычные друзья, пишущие друг другу каждый день. Я улыбаюсь — ко мне возвращаются силы. Это сердце быстро разгоняет кровь по венам. Вот бы почаще так – может, писать ему каждый день? Приходит ещё одно сообщение: — Сижу на допах в школе. От универа.