— Вот бы всегда тебя такой видеть. — Всё зависит только от тебя. — отвечаю тут же. — Не только. — слегка хмурится Вадим, и я сразу же начинаю переживать, что испортила момент лёгкости. Но к счастью Вадим добавляет, — Тогда давай я затащу наверх стулья, а ты пока свари нам какао. Киваю и бегу на кухню, чувствуя приближающиеся слезы радости. Ну что ты, тряпка, соберись! Тебе всего лишь не хватало этого последние пять лет. Достаю из пакетов продукты, раскладываю их в холодильник и заливаю молоко в сотейник. А затем непроизвольно дергаюсь, почувствовав руки Вадима на своей талии. — Мартышка моя. — шепчет он на ухо, и это выходит так интимно, что я теряюсь. — Подай, пожалуйста, какао и апельсиновую цедру. — озвучиваю хоть что-то, чтобы избежать неловкости. Руки Вадима исчезают, позволяя мне глубоко вздохнуть. Однако вместе с облегчением чувствую пустоту. Ну вот, какао готов, и мы, держа в руках кружки, поднимаемся наверх. На чердаке немного темнее, чем внизу, но даже сквозь лёгкий сумрак вижу, что мягкий плед уже лежит на полу, а сверху от стульев к комоду уже растянуто одеяло. — Эй! Я вообще-то хотела сделать все это вместе! — возмущаюсь и кулаком пинаю Вадима в бок. — Не дерись. — смеётся Вадим. — Я знаю, как тебя задобрить. И, не дожидаясь моего ответа, он подходит к стене, чем-то шебуршит, а уже через секунду весь домик кутается в тепло-желтую гирлянду. — Это волшебно. — восторженно произношу я. Это даже лучше, чем я могла себе представить. Вадим пролезает в домик первый, подаю ему кружки и залезаю следом. — Секунду. — словно что-то вспомнив, говорит Вадим, достаёт телефон и включает песню Брайана Адамса из Спирита. В детстве мы частенько смотрели с ним этот мультик и подпевали эти песням, прыгая по подушкам. Делаю глоток горячего какао. Тепло медленно разливается по телу. Если все это взаправду, то это точно теперь мой самый любимый день. Поднимаю глаза и встречаюсь с внимательным изучающим взглядом Вадима. — Что? — спрашиваю его. — Как же я хочу тебя поцеловать. Вспыхиваю и нервно облизываю пересохшие губы. Надо что-то делать. Я надеялась, что эта поездка сможет что-то поменять в наших с ним отношениях или хотя бы поможет мне понять его, поэтому ставлю кружку на плед и говорю: — Давай сыграем? — Смотрю на Вадима, а этот засранец на мои слова похабно улыбается и начинает играть бровями. — Прятки, салочки или, может, бутылочка? — игриво спрашивает он и смеётся. Придурок. Делаю вздох, снова собираюсь с мыслями и озвучиваю. — Каждый задаёт вопрос другому, любой вопрос, а второй не может отказаться отвечать на него, но и отвечать должен честно. Наконец, лицо Вадима приобретает серьёзные оттенки, хотя глаза все ещё искрятся весельем. Видимо переживаю тут только я. — Хорошо, мартышка. Тогда я первый. Ну хорошо. — У тебя уже были отношения? Вот, что называется, вопрос в лоб. — Были, год назад, встречались около трех месяцев. — отвечаю на вопрос, уже чувствуя появившееся напряжение. — Насколько серьёзные? Поцелуи, секс? — снова спрашивает парень серьёзным тоном. — Это уже больше одного вопроса! Теперь я задаю. — Лера! — Ничего. — зачем-то все же решаю ответить. — Мы долго присматривались друг ко другу, я не могла понять, что смущало, а потом узнала, что он параллельно спал с какой-то выпускницей. Та-дам! — Знаешь, прозвучит грубо, но я даже рад, что этот урод так поступил. — Оу, ну спасибо. Наверняка сам не лучше. — Только не с тобой. — Так, ладно. Теперь мой вопрос. — пытаюсь вернуть разговор в нужное русло. И задаю то, что волновало меня все эти годы. — Почему ты перестал приезжать? Из-за меня? Да, почему ты перестал приезжать в этот дом, Вадим? Почему перестал писать, звонить, интересоваться моей жизнью. Вновь смотрю на Вадима. Хочу считывать его эмоции в момент ответа. — Да. — отвечает он, и моё сердце разрывается на тысячу осколков. — В наш последний совместный Новый год я понял, как именно меня тянет к тебе и что это не дружеские и тем более не братские чувства. Ты всегда, с самого детства, была мне дорога, но именно в ту ночь я всё окончательно для себя решил. — Но мне тогда было четырнадцать! — удивляюсь от этого признания. — Да, и ты была чертовски красива в том безумном обтягивающем платье. — Извращенец. — Ты сама спросила. — Знаешь, я все это время думала, что ты не приезжал, потому что тебе стало со мной неинтересно. — Глупости. Глупости... Только вот было бы проще, если бы именно эти глупости оказались правдой. — Мой вопрос. — снова говорит Вадим. — Когда-нибудь ты смотрела на меня, как на парня? И я снова жалею, что начала эту псевдо игру. Но раз уж мы договорились не лгать... — Я — нет, для меня всегда ты был чем-то большим, чем мальчишки из той же школы, я никогда не думала о том, что могу влюбиться в тебя, потому что уже любила. Ты и сам знаешь, что был для меня всем. — Но я не про эту любовь спрашиваю. Знаю. — Нет, я никогда не смотрела на тебя, как на парня, Вадим. Но при этом я всегда знала, что не выйду замуж за человека, который не будет восхищать меня хотя бы на пятьдесят процентов так же, как восхищаешь ты. И ревновала к каждой твоей подружке, потому что знала, что однажды появится та самая, которая заберёт тебя у меня. Хотя понимала, что это какая-то глупая ревность. — Пятьдесят процентов? Зачем тебе такие жалкие проценты, если прямо перед тобой сидит стопроцентный идеал? — подмигивает мне Вадим, и я, не сдержавшись, смеюсь от такого налогого заявления. — Моя очередь! Бои, ты вообще ничего про них мне не говорил. Как давно? Почему именно бои? — Бешеный, хозяин клуба, был знаком с моим отцом. В начале десятого мы с Яном впервые пришли к нему. Ян первый встал на ринг, потом подтянулся и я. Но я участвовал в боях редко, не то, что Ян. Он выходил на бой каждый раз, когда чуть ли не срывался на... — На Эле. — продолжаю за него. Я была совсем немного в курсе того, что произошло между ними. — Да. — соглашается Вадим. — И примерно по той же причине в боях стал участвовать я — чтобы гасить полыхающую бурю внутри. — Мне жаль. Только сейчас задумываюсь о том, каково было ему все эти годы. — Ладно, мартышка, давай по контрольному вопросу и пойдём вниз смотреть Спирита. — И петь песни? — И петь песни. Мне кажется, я до сих пор знаю их наизусть. Так вот, мой вопрос. Уже напрягаюсь. Ну же, что на этот раз? — Какая черепашка-ниндзя твоя любимая? — серьезным тоном спрашивает парень. Придурок! — Рафаэль. — не задумываясь, называю имя любимой черепашки. И понимаю, что мой выбор был слишком очевиден — Рафаэль слишком похож на Вадима. — Теперь я. — и озвучиваю последний, но уже не такой беззаботный вопрос. — Завтра ты снова не будешь меня замечать? — Мартышка, пойми, что я не в силах не замечать тебя. — Даёт мне надежду парень, но тут же растаптывает её в пыль. — Но да, завтра, действительно, все будет иначе. Как я уже говорил, я хочу быть рядом, но не могу, не в качестве того, кем ты хочешь, чтобы я был. Слышать это больно, но я была готова к такому ответу. Сегодняшний день — исключение, осуществимое из-за данного Вадимом обещания на арене. Не более. Но спасибо хотя бы за честность. — Ну что, Спирит? — пытаюсь придать голосу будничный тон, хотя в горле все еще стоит ком. Мы вылезаем из домика и спускаемся на кухню. Достаём чипы и колу из пакетов и идём в гостиную, где во всю горит камин. Подключаем мультик на большом плазменном телевизоре. На первой же песне Вадим начинает петь. Глупо улыбаюсь и как зачарованная смотрю на него.