— Психанула, не могла продержаться в одиночестве ещё несколько часов. Сколько же ей пришлось пережить за эти сутки... — Ты как? — Бывало и лучше... — Слабо улыбается девушка — Будешь оладушки? Ты не подумай, я не тронулась, сама вторые сутки ничего не могу есть, но готовка расслабляет, мама всегда по утрам нам с папой пекла оладушки. — Её губы нервно дрожат, и она снова отворачивается к плите. — Ты не писал и не отвечал на сообщения. Ох, только не это. — Был занят. — Два года? — Лер, ты не понимаешь и не поймёшь... Пожалуйста, не заставляй меня. Я и так чувствую огромную вину. — Наверное, ты прав. Что ж, мой старший братец повзрослел, у него больше нет времени на свою непутевую сестрёнку. Эти обычные слова, сказанные ею, причиняют огромную боль. Старший братец... всего лишь брат. Знала бы она, почему я не объявлялся. Знала бы она, как тяжело мне было писать и стирать одно и то же сообщение каждый раз. Потому что не хочу втягивать ее в свое сумасшествие. Она в этом не виновата. — Я скучала, Вадим. Я тоже скучал, мартышка. Молча поднимаюсь в свою комнату и со всей силы швыряю рюкзак в стену. Глава 3. Лера — Тридцать второй ряд, место B. — с натянутой улыбкой озвучивает мое место стюардесса, будто бы я слепая, и отдает билет обратно. Рейс до Ростова, дальше полчаса на такси. И всё как в тумане. Хотя границы реальности были стерты еще после того звонка из полиции. — Лера, твоё имя означает — сильная, мужественная, способная все перенести. И я верю, ты справишься. — говорит папа. — Всё, беги, уверен, моя дочь заслуживает первого места. Мне было девять, и я заняла четвёртое место, стояла рядом с победительницами и гордо сжимала в руках шоколадного зайца, зная, что после соревнований папа все равно отвезёт меня в парк и купит воздушного пони. Несколько месяцев назад мне исполнилось девятнадцать. Но я все ещё помнила папины слова. И я обещаю, я справлюсь. Такси тормозит у знакомого дома. Да, сколько лет я здесь не появлялась... Расплатившись с таксистом, подхожу к двери и, оглядевшись по сторонам, просовываю руку под фигурку ангела у входа. Вот и ключи. Значит, не так уж много изменилось за все эти годы. Дома пусто. Поэтому, чтобы заглушить панические мысли, разрывавшие меня изнутри с самого утра, решаю поделать хоть что-то. Замешиваю тесто и маленьким половником выливаю зародыши оладушек на сковородку, заранее зная, что как у мамы не получится. — Привет, мартышка. Дергаюсь от неожиданности, услышав за спиной знакомый голос. Вадим. Обнимаю, вжимаясь в крепкое тело брата. Не видела его сто лет. — Отец сказал, что ты будешь вечером. — отстраняется Вадим. Да, должна была. Но пустые стены родного дома сводили меня с ума. Я не могла там находиться, задыхалась, подходила к окну, открывала форточку, но легче не становилось. Дом был пуст. И от этого он перестал быть домом. Спонтанно купила билет на первый рейс и, не решив вопросы с институтом, не попрощавшись с друзьями и домом, сбежала оттуда. — Я скучала, Вадим. — произношу на автомате, как что-то естественное. Но когда снова оборачиваюсь, брата на кухне уже нет. К вечеру вернулись тётя и дядя. — Лера, ты чего не предупредила? Мы бы тебя встретили! Тётя и дядя тепло обнимают меня. И впервые за сутки мне становится чуточку легче. Сразу прошу их пока не говорить о родителях — не для этого я сбежала из своего дома. Сейчас мне нужно просто отвлечься и не быть одной. Хлопает входная дверь, и в гостиную входит Вадим. Как оказалось, пока я разбирала вещи, он уже успел побывать на работе. Теперь же парень имел довольно домашний вид, стоя на кухне в обычной оверсайз футболке и шортах. Мы накрываем на стол и садимся. Смотрю на еду и понимаю, что та скорее просто выполняет функцию имитации нормальной жизни — я все равно к ней не притронусь. — Ты ничего не ешь. — замечает это Вадим. — И ты, мам, вообще-то тоже. — Да, да, давайте хотя бы овощи. — поддерживает сына дядя. И все же тёте повезло с её мальчиками. Они всегда были её опорой. Решаю не спорить и накалываю на вилку кусочек помидора. — Ну что, Лер, как первый курс прошёл? — спрашивает у меня дядя. — Появился парень? — Саша! — прерывает его тётя, что меня даже забавляет. — Вечно тебя Лерины женихи волнуют, отстань от девочки. — Ладно, ладно, я ж просто спросил, че мне, спросить нельзя? Я ж это не просто, вижу, какая принцесса выросла, наверное проходу не дают. Звук разбившегося стекла не дает мне ответить. Оборачиваюсь на источник звука и вижу прямо под ногами Вадима осколки. — Боже, Вадим, ты в порядке? — пугаюсь за брата, когда замечаю лёгкий порез на его ноге. — У тебя кровь! — Всё в порядке, потом уберу. — отмахивается он. Но я уже на пути в коридор, достаю аптечку и возвращаюсь в гостиную. — Не вставай, а то сейчас все заляпаешь! Такс, где там у вас хлоргексидин — бубню себе под нос. — О, нашла! Сажусь на корточки возле Вадима и осторожно дотрагиваюсь до его ноги, чтобы поставить её, как мне удобно. Вадим снова дёргается. — Ты можешь не шевелиться? — произношу немного сердито и, вскинув наверх голову, встречаюсь с его взглядом. Он смотрит на меня побитым зайцем, а затем резко встаёт и, кинув, — Я же сказал — все в порядке! Не маленький, сам разберусь — выходит из комнаты. — И что это с ним? — Не обращай внимания. — говорит дядя. — Наверняка на стройке опять какие-то застои, вот и нервный ходит. — На стройке? — Так ты не знаешь? Вадим землю купил, сейчас во всю стройка идёт. Думаю, месяцок-другой и упорхнет птенец из гнезда. Месяцок-другой... Вот это новость. Но почему-то вместе с гордостью за него испытываю еще и разочарование. Я не хочу, чтобы он уезжал. Прилетев сюда, думала, что все будет как раньше. А похоже и правда забыла, что мы уже не подростки, кидающие в котов мандариновые корки. Когда-то в наших с ним отношениях все изменилось. Он отстранился от меня, и я списала все на возраст. В конце концов, когда он впервые начал ездить по клубам, я еще тайком подливала в сок родительский алкоголь и коллекционировала плакаты мстителей. Глава 4. Лера После ужина мы быстро убираем осколки и расходимся по комнатам. Глаза от усталости слипаются сами, но стоит их закрыть, как мысли нескончаемым потоком снова и снова начинают заполнять собой все пространство. И я в сотый раз встаю с кровати, дохожу до двери, заламывая руки, и возвращаюсь назад. Через два дня мы вернемся в мой город. Похороны... я была на них всего раз, когда умерла бабушка. Мне было девять, и это был отличный повод прогулять школу. Но только тогда мне никто не сказал, что после похорон бабушка ещё много раз будет приходить ко мне во снах в том обличии, в котором я запомнила её, лежащей на алтаре. Я сказала себе тогда, что больше никогда не пойду на похороны. Что ж, судьба сыграла со мной злую шутку, когда я ещё совсем не была готова. Наши с Вадимом комнаты и ванна на втором этаже, спальня взрослых на первом. Осторожно открываю дверь, чтобы сильно не шуметь и не потревожить тётю с дядей. Топаю босыми ногами по дорогущему дубовому паркету и дохожу до заветной двери. — Вадим? Спишь? — шепчу и мысленно прибиваю сама себя за тупые вопросы во втором часу ночи. — Мартышка? — удивлённый шёпот. Странно, что он не спит. — Можно я побуду с тобой? Не спится. — Не думаю, что это хорошая идея. — Мне очень плохо, Вадим, я буквально схожу с ума. Пожалуйста. — прошу его и, пытаясь разрядить обстановку, говорю. — Обещаю, приставать не буду. Тяжёлый вздох сменяется тишиной, а потом сомневающимся — иди уже сюда. И я радостная тут же залезаю с ногами на кровать. Гусеницей кутаюсь в плед и такой же гусеницей ложусь рядом, положив голову на плечо Вадиму. На потолке тускло горят наклейки-звездочки. Мы налепили их, когда были ещё совсем детьми. Странно, что он так и не снял их. — Мог бы снять. — говорю, тыкая пальцем в потолок. — Не хочу. Значит ли это то, что это еще что-то значит для него? — А помнишь, как в двенадцать лет мы сбежали на сеновал летом и так же валялись и смотрели на звезды? — спрашиваю у парня. — Как такое забыть? Ты потом наступила на гвоздь, и мне пришлось километр тащить тебя на спине.