Мысли крутились в голове, а руки тем временем разобрали чемодан, что-то Катя отправила в стирку, а что-то вернулось в шкаф, ставший полупустым без Женькиных вещей. Разобрав вещи, пошла на кухню и стала готовить ужин. Вскоре прибежали близнецы от деда с бабушкой. — Ребята, вас бабушка накормила? Ужинать со мной будете? — Накормила, — ответила Аринка, — но чай, я буду. А что вкусненького к чаю? — И я буду, — крикнул Данька, убегая в свою комнату. Катя засмеялась, — Сейчас посмотрим, что у нас есть. — У, есть тортик маковый. Наш любимый и круассаны с клубничным джемом. Что будем? — Мм, — задумчиво протянула Аринка, — Тортик! — Ну, хорошо. Идите, мойте руки, я вас позову, — Катя на секунду прижала к себе дочку, соскучилась. Потом поцеловала Арину в макушку и подтолкнула к выходу. Мельком глянула в окно и замерла. К дому соседки подходили Евгений с Ириной, Клавдия Абрамовна уже зашла во двор. Катя смотрела и её больно ранило, то, как её муж бережно поддерживал под локоток девчонку. «Вот к чему вообще весь сегодняшний разговор, что он ей хотел этим сказать?» Настроение у Кати совсем упало, а когда она увидела, что Евгений, попрощавшись с Ириной, идёт домой, вышла ему навстречу. — Катя нам помешали. Я хотел бы продолжить разговор. — Не сегодня. Я устала с дороги, а завтра нужно ещё на работу. Мне собраться надо. Да и дети дома. Какой разговор при них, — сухо произнесла Екатерина. В груди опять неприятно садило и щипало глаза. — Прости. Тогда до встречи. — Женька повернулся и пошёл прочь, а Катя стояла в дверях, смотрела ему вслед и думала, «Я не смогу здесь жить. Видеть его, соседку. Это невыносимо. Я сдохну здесь...» — Мама, мы, когда, чай пить будем, — голос Даньки вывел её из задумчивости. — А прямо сейчас и будем, и Катя, заставив себя улыбнуться, пошла к детям. А ночью она опять была с мужем, сгорала от желания, таяла от его прикосновений и кричала, получив желанную разрядку. Проснувшись, вся в поту, и поняв, что это всего лишь только сон, заплакала, уткнувшись в подушку. Потом встала и пошла в душ. Надо было приводить себя в порядок. Перед отъездом на работу сфотографировала комнаты и дом с улицы, решив, что на работе составит объявления о продаже. На работе Катю встретили хорошо, восхищались её загаром. — Катюха, ты так шикарно выглядишь! Загорела-то как, похудела! Красотка, ты. Мужики, там на юге, наверное, так и падали и штабелями укладывались у твоих ног. — Ну вы преувеличиваете, не было такого. Не замечала, чтоб прямо уж падали, — отшучивалась Екатерина. — С таким-то красавчиком, мужем, конечно, некогда по сторонам смотреть было... — А фотографии покажешь... Катя замялась, а потом пообещала, — Обработаем и покажу. Девчонки в отделе, зная о годовщине свадьбы, спрашивали, что подарил ей муж. На что Катя загадочно улыбалась и отвечала, — О, это был незабываемый подарок. Нет, не скажу, это личное. Да, конечно, цветы тоже подарил. Роскошный букет из десяти тёмно-бордовых роз и одной белой. Вот так в суматохе и прошёл день. Кате было и горько, и смешно одновременно. Такого таланта ко лжи она, за собой раньше не замечала. Но ей не хотелось делиться своей болью с посторонними, не хотелось лицемерной жалости, когда в глаза сочувствуют, а за спиной злорадствуют. А такое у них уже было, когда Лиду, бухгалтера по зарплате бросил муж. Вечером, когда она готовилась к завтрашнему дню, позвонил Сенька. Голос у брата был уставший, — Привет, систер. Ну ты как? Прости, что не позвонил раньше. Зашился совсем. — Да, пока нормально. Собираюсь вот дом выставлять на продажу. Похоже, всё-таки я к вам поеду жить. — Значит, всё-таки разводитесь? Я надеялся, что помиритесь. Ты хоть с Женькой-то говорила. — Говорила. Только я не поняла ничего. Он тут такого кошмара наговорил, что я уже и не знаю, знала я его раньше или нет. Поверить не могу, он вроде как силой взял Ирку. — Ерунда, какая-то. — Вот и я говорю. У тебя-то там, что случилось? Всё в порядке? — Ну как сказать. Налоговая нагрянула, пока меня не было. А тут ещё у Оксаны мама с инсультом слегла. Вот Оксанка и позвонила, сложно ей было одной разрываться, ещё ведь и своя работа. — Понятно. Как, Наталья Ильинична? — спросила Ирина. — Пока плохо. Врачи не обнадёживают. Сама понимаешь возраст. — Ну, держитесь вы там. Оксанке с Яночкой, привет, передавай. — Передам. Ты звони, если что. А я постараюсь приехать, как тёще станет полегче. Закончив разговор, Катя включила на телефоне Яндекс — музыку и гладила на завтра брючный льняной костюм. Дети сегодня остались у родителей, и она была дома одна. Одна мелодия сменяла другую. Музыка не мешала думать, вспоминать. И она вспоминала. Почти одиннадцать лет назад. В начале октября Катя почувствовала себя плохо. Утром, как обычно, выпила кружку кофе с бутербродом из ржаного хлеба с маслом, и схватив сумку с конспектами и учебниками, рванула на занятия. Вышла на улицу, глубоко вздохнула в себя холодный, пахнувший дымом воздух, видимо, дворник жёг листья и едва добежала до заборчика. Перегнувшись через него, выложила весь свой завтрак, на опавшую листву. Достав из сумки платочек, оттёрла рот и двинулась дальше, недоумевая, что такого она могла съесть. Тошнота в течение дня повторилась ещё несколько раз. Её сокурсница и подружка Дашка Овсюкова скептически посмотрела на неё и спросила, — Кать, а ты, часом, не беременна? У тебя, когда должны быть месячные? — Да не должна. Неделю назад были. Странные только живот потянуло немного, а выделения скудные были, и всего один день. Я вот думаю, может, съела, что-нибудь не то. — А что ты ела? — Да то же что и ты. — Ну, значит, овсяная каша. И что ты думаешь, тебя с неё так полощет? — усмехнулась Даша. — Ну а какие ещё варианты? — развела руками Катя. Дашка засмеялась, и бойко прочла незатейливый стишок: У тебя болит живот, Значит, кто-то там живёт. Это не гельминты если, Значит, живчики пролезли. И теперь растёт там плод, Хоть живот не огород. — Ну ты даёшь, подруга. Нет там никакого плода. — отмахнулась Екатерина. — Кать, слышь, не тупи, тебе к врачу надо. А знаешь что? Я слышала, девчонки говорили, что в аптеке есть тесты на беременность. Вроде точно определяют. Давай зайдём, купим, — предложила подруга. — Давай. А к врачу я боюсь, — ответила ей Катя. Но к врачу всё же пришлось идти, так как тест показал беременность. И вот Катя сидит и ждёт, когда появится Женька, чтобы сообщить ему эту новость. Сидит и трясётся от страха, не зная, как он отреагирует на эту новость. У них уже был случай, когда парень, узнав о беременности подруги, просто прекратил с ней всякое общение. Типа «Я- не я, и телега не моя». Женька налетел на неё как ураган, подхватил Катю на руки, закружил, — Веснушка моя, как же я соскучился по тебе. Куда пойдём? В парк или в кино? — жарко зашептал на у́шко. — Пошли в парк. Поговорить надо, — ответила Катя. — Что-то случилось? Кать не молчи, пожалуйста, — взмолился Женька. Катя огляделась, рядом никого не было, посмотрела Женьке в глаза и тихо произнесла, — Я беременна, Жень. Встревоженное лицо парня, осветилось радостной улыбкой, а затем снова стало тревожным. — Господи, Кать. Катюшка, моя, я так рад. Но мне немного страшно, тебе же учиться надо. Я хочу, чтобы ребёнок был, но пока с трудом представляю, что делать, — он обхватил ладонями лицо девушки и осыпал его поцелуями. — Ты сама-то, что по этому поводу думаешь? — опомнившись, спросил он девушку. — А я его уже люблю, — проговорила охрипшим голосом Катя, и на её глазах появились слёзы. — Значит, поедем сдаваться. Нужно будет сообщить родителям. В эти выходные и поедем. — проговорил Женька. Посмотрел в Катино лицо и сказал, — Так, стань вот сюда. — Он поставил её рядом с ёлкой, огляделся и сорвал чуть пожелтевший стебелёк какой-то травы, скрутил из него колечко и упал перед Катей на одно колено. — Веснушка моя, я тебя очень-очень люблю. Больше жизни. Выйдешь ли ты за меня замуж? — и он протянул Кате колечко из травы. Девушка засмеялась, — Я тебя тоже люблю Женька. И да. Я выйду за тебя Ковалёв. Потом они гуляли, целовались до цветных мушек в глазах, и подгибающих коленок. Расставаясь, договорились на завтра сбежать с последней пары, чтобы сходить в Загс, пода́ть заявление.