Мне пришлось оправдываться: – Я долго искала нужный магазин. Ты же знаешь, я так плохо ориентируюсь в городе. – Ладно, возвращайся быстрее, – буркнул он. – Хорошо, Сэм, – сказала я, еще раз извинившись, прежде чем отключить телефон. Я заплатила за покупки и заскочила в дамскую комнату. Смочила бумажное полотенце и стерла остатки своего макияжа, стоя перед зеркалом под белым ярким светильником. Было слышно, как в одной из кабинок рвало женщину. Наверно, пищевое расстройство, подумала я, хотя причина могла быть и другой. * * * Я направилась к машине и поняла, что действительно заблудилась среди мощеных переулков, оформленных со вкусом фронтонов магазинов, причудливых бутиков, антикварных магазинов, слившихся в однообразную смазанную картину: безупречно чистые улицы, вежливые прохожие, слишком организованный поток пешеходов и транспорта. Пьянящее ощущение свободы, ранее охватившее меня, отступило. Грудь сдавило, улицы сужались вокруг меня до своих обычных размеров. Я почувствовала, как за мной захлопнулась клетка. Я не хочу расстраивать Сэма. Всякий раз, когда он считает, что я делаю что-то не так, меня переполняет ужас. Наконец я нашла стоянку. На входе старая цыганка просила милостыню. Она цыкнула зубом и погрозила мне пальцем. Словно ведьма, насылающая проклятие. Я очень быстро доехала домой. Как только вернулась, Сэм вручил мне ребенка. – Он голодный. И его надо искупать. Муж даже не поцеловал меня. Я посмотрела на телефон и увидела сообщение от Ларса. Сразу удалила его и занялась ребенком. Сэм Сегодня утром пришло письмо от парней из Уппсалы. Они наняли другого режиссера для рекламы шипованных шин. Гребаные придурки. Черт возьми, я был лучшим на курсе, получил диплом с отличием. Гранты, стипендии, должности. А теперь что? Все в порядке. Я своего добьюсь. Не сдамся. Буду продолжать. Из студии услышал хныканье Конора. Несколько дней подряд он не переставал капризничать. – У него режутся зубы, – объяснила Мерри, уверяя, что все нормально. Она прочитала об этом в книге для родителей, которую я ей купил. – Давай отправимся на долгую прогулку, – предложил я. Хочу, чтобы Мерри делала как можно больше физических упражнений и держала себя в тонусе. Ей надо сбросить лишние килограммы, которые она набрала во время беременности. Нужно просто приучить себя к дисциплине, вот и все, обычно говорю я. Я усадил Кона в рюкзак, который водрузил себе на плечи. Мерри надела на голову ребенка панамку и смазала его солнцезащитным кремом, а заодно и мою шею, чтобы та не обгорела. Мы заперли за собой дверь и пошли по лесной тропинке вдоль заповедника. День был теплым, но не жарким. Тишину нарушало лишь жужжание насекомых и щебетанье птиц. – Пот пойдет нам только на пользу, – сказал я, выбрав для прогулки один из самых трудных маршрутов. Мерри шла позади нас. Я слышал ее тяжелое дыхание. – Как здесь красиво, – сказал я. – Летом здесь просто потрясающе. Мерри промолчала. – Дорогая? – Сэм, я постоянно это твержу, разве не так? Это красиво. Это чудесно. Это изумительно. – Господи Иисусе! – воскликнул я. – Надеюсь, ты не забеременела в этом месяце. – Что? – Расслабься, – произнес я, – я шучу. Очевидно, ты испытываешь тяжелый предменструальный синдром, правда? Просто у тебя дурное настроение. Гормоны играют, – со смехом добавил я. – Вы, женщины, такие впечатлительные. И при этом считаете, что можете править миром. Я продолжил путь, оставив Мерри наедине с терзавшими ее мыслями. Не хочу потакать таким ее настроениям. Да она и сама знает, что мне это не нравится. Утро вторника, а я гуляю с ребенком в рюкзаке за спиной. Вот такая теперь у меня жизнь в Швеции. Транскультурация. Это – антропологический термин. Он означает процесс адаптации эмигрантов к новым условиям жизни и, в частности, к культурным традициям. Профессор. Я любил, когда меня так называли. Но здесь это звание не имеет ни малейшего значения. Эй, профессор Херли, а не хотите ли направить камеру на шипованные шины? Конор начал хныкать, и я остановился, чтобы взглянуть на него. Мокрый от пота он стянул с головы панамку. Подошла Мерри. – Ему жарко, – сказал я. – С ним все в порядке, – ответила Мерри, – просто хочет пить. Она дала ему бутылочку, и тот сразу высосал из нее всю воду. Жена смочила тряпочку и положила ему на шею, чтобы охладить кожу. – Ты просто чудо, мамочка, – похвалил ее я, – всегда знаешь, что надо делать. – Прости за то, что произошло. Возможно, ты прав. Это действительно, должно быть, ПМС. Мы пошли по тропинке назад и спустились к озеру. Я наклонился, чтобы попробовать рукой воду. – Ледяная, – сказал я. – Через пару недель нагреется. Мерри стояла как вкопанная, не отрывая глаз от бесконечной голубой глади озера. – Раздумываешь, стоит ли войти? – спросил я, поддразнивая ее. – Что-то вроде того, – неясно ответила она, постояла еще, целиком уйдя в свои мысли. Вернувшись домой, Мерри приготовила легкий ланч – сыр, свежий хлеб и салат. Она до сих пор выглядела рассеянной – забыла положить лимон в мою содовую и заправить маслом салат. – Ты сегодня сама не своя, – сказал я. Мне показалось, что она съежилась. – Прости, Сэм, не знаю, что со мной происходит. – Фрэнк уже написала, когда приедет? – спросил я, пытаясь поднять ей настроение. – Нет еще, – ответила она, покачав головой. – Очевидно, пытается закончить дела на работе, чтобы уйти в отпуск. – Вкусный хлеб, – произнес я, и она улыбнулась. – Я опробовала новый рецепт. – Ах, какая у меня женушка, – воскликнул я, – постоянно превосходит саму себя. Мерри засияла. «Время от времени ее необходимо поощрять, – подумал я. – Или она потеряет уверенность в себе и начнет увядать». – Кстати, – сказал я, – я получил эту работу. – О, Сэм! – воскликнула она. – Я была уверена, что тебя возьмут. После ланча Мерри уложила Конора спать, вынесла пару одеял и расстелила их на лужайке. – Мы тоже можем немного вздремнуть здесь? – Она улыбнулась и, как обычно, когда смотрела на меня, прищурилась, словно от яркого света. – Мерри, – сказал я, – сейчас полдень, вторник. Мне надо работать. Я оставил ее в одиночестве на пустой лужайке и вошел в дом. Сидя в затемненной студии, я смотрел видео, записанные другими людьми, на тридцатидюймовом мониторе, который купил в ожидании нового взлета моей карьеры. Проверил электронную почту. В одном из писем было предложение принять участие в конкурсе, чтобы получить грант. Должно быть, старая рассылка. Где-то через час я поднял жалюзи и посмотрел в окно. Мерри все еще сидела на одеяле, скрестив ноги, лицом к дому. Довольной она совсем не выглядела. Не чувствовалось, что она отдыхала. Ни малейшего признака удовольствия на лице. Вообще никакого выражения. «Как же я люблю эту женщину», – подумал я.