– Не лишнее. Пожалуйста. Рич. Сам же сказал, что не будут искать. – Пока не будут. – Я чувствую, что мне нужен пистолет. Это ты можешь понять? – Хорошо. Дай слово, что достанешь оружие только в самом крайнем случае. И девчонкам хвастаться им не станешь. Если что, выбрасываешь в сортир. – Даю слово. Правда, Рич, я все понимаю. – Может, мне тогда остаться? – А дела? Ты же не просто так Пашку родителям отвез. – Держи. – Спасибо. Не волнуйся, все нормально будет. – Утешила. Сразу и отпустило. Инна Подруги старательно создавали видимость обычных посиделок. Когда-то они и дня не могли прожить без долгих разговоров обо всем на свете. Можно было представить, что они снова вместе, поехали после восьмого класса на турбазу, завтра в поход, а сегодня можно поболтать. Ничего им не угрожает, впереди целая жизнь для исполнения желаний. Так им мечталось в школьные годы, что будут непременно счастливы и любимы. Не было в смелых девчачьих планах внебрачных детей, убийств и краж. – Фея моя, чего Ричарда динамишь? Замуж за него не идешь? Он сразу на тебя залип, когда еще ты на биржу в первый раз пришла. – Ой, да зачем об этом? Не горит у меня замуж, – Инна осуждающе глянула на Светку, опять о Ричарде печется, а не о подруге. Будто говорить больше не о чем. – Да и вас на свадьбу не пригласить. Сидите в подполье. – Мы заочно погуляем, – Ольга нервно хохотнула. – По лесу. – Не хочу я так, Оль. – Давайте без имен, девчонки. И свечку я погашу. Ночью в деревне никто огня не зажигает, – Ольга задула свечку и привычно сдвинула шторку на окне, проверила, все ли спокойно на улице. – Ты отцу о ребенке скажешь? – Инна невольно заговорила шепотом. В зыбком свете луны все казалось нереальным, жутковатым. Словно они попали в страшную сказку. – Зачем? Лишняя морока. Думаешь, он обрадуется? Еще и не поверит, что его ребенок. – Думаю, что обрадуется. Дочурка по заграницам, сюда вряд ли вернется, на папу ей плевать, с женой он плохо живет. Я когда всех смотрела, он выделялся. Льнул к вам. Так что тебя он точно помнит. – Подруга, не береди душу. Вон этой помоги. Не хочет своими ногами ходить. – Не ходит, потому что не видит, ради чего. Так дети поступают. Не говорят, потому что их и так родители стараются понять. – Ага. Побегу своими ногами, меня и пристрелят. Уже навеки, – Светлана сидела в углу, вытянув ноги, гладила коленки. – А что за Дар у тебя, фея моя? Всем дают? – Мстить за вас захотела, убийцу найти, вот и выдали. Директора института из кресла вышвырнула, все мои достижения. – Правильно вышвырнула, всю жизнь тебе сломал. Жила бы за границей, статьи свои клепала, – Ольга сжала кулаки. – Теперь заберут Дар, раз никому мстить не хочешь? – Если сама отдам. – Отдашь? Все-таки большая сила. И деньги. – Отдам. Никакой свободы нет, лезут всякие. Луч… ну, этот магистр-страдалец вашими молитвами меня возненавидел. За то, что мне Дар достался, а не ему. Зуб велит конкурентов прижимать, будто ему своих бойцов не хватает. Менты и те, интересуются, – Инна коротко выдохнула. – Как все перепуталось. В стране все перепуталось, в головах людских. В моей голове полный хаос. – Наладится. Наверно, – Ольга кивнула в сторону кровати. – Пока сын маленький, я и здесь проживу. Ведь как забавно, не видишь других людей с их богатством, успехами, нарядами, так и не надо ничего. Все устраивает. Чугунок картошки с квашеной капустой и солеными грибами за счастье. В город вернешься и начнется беготня белки в колесе. Одежда не модная, работа не престижная, мужик лох. – Хотели в дамки, – Светлана хмыкнула. – А дамки вот какие вышли. Криво мы жили. Жизнь нас и поправила. Не каждому дано воротить, что захочется. Кому-то с рук все сходит, а нам и такая малость не сошла. Дуры мы. – Ты так говоришь, словно жалеешь, что не вышло по-вашему. Если бы снова, опять бы за сумкой полезли? – Не знаю, фея моя. Честное слово, не знаю. – Я бы не полезла. И биржа эта чертова, и сауна. По острию ведь ходили, – Ольга встала. – Давайте спать. Стелите себе. Успеем наговориться. – Давайте, – Инна сожалела, что разговор не склеился. Неужели они растеряли то, что их соединяло? Всегда по-разному думали и смотрели на жизнь, но держались друг за дружку. – Ты зря осталась с нами в деревне, фея моя, – зашептала Светлана, когда они с Инной улеглись. – Не вернешь былого. А ты в него зубами вцепилась. – Я не за былое, я за нашу дружбу. Ее тоже не вернешь? Нет больше нашей тройки? Только мне она и нужна? – Самолет в небе, а поезд по рельсам стучит. Я долго думала, времени достаточно было. У каждого своя высота, поэтому по одной дороге нам идти не выйдет. – Ты к чему клонишь? – Как мы жили, уравниловка полная, помнишь же. Прикинь, запереть в клетке синичку, ласточку и попугайчика. Еда у них одинаковая. Дружат между собой. А выпусти их из клетки и все закончилось. Синичка зимует во дворе, ласточке надо в теплые края, а попугай просится обратно в клетку. – Я попугай, по-твоему? – Какая разница, кто есть кто. Главное, что вне клетки эти птицы не пересекаются, понимаешь? Ищут свою стаю. – Люди не безмозглые птицы. – Ты, вот, со своим Даром, как видишь будущее? Наше, свое? – Никак не вижу, я и смотрела только, кто вас убил, а не будущее. – А ты посмотри внимательно. И увидишь, что нет больше клетки, соединяющей нас. Глава 29 Ричард Надежды Ричарда сначала выспаться, днем все хорошенько обдумать, а вечером аккуратно навестить пленников не сбылись. У подъезда под фонарем маячил Серега. Всю ночь, что ли, караулил? Ричард молча открыл дверь, пропустил друга вперед. Серега ринулся к холодильнику, достал кастрюлю с супом, Пашка варил как на дивизию, и бутылку водки. Кастрюлю водрузил на плиту, а бутылку – в центр стола. Накромсал хлеб широкими ломтями и вывалил маринованные огурцы из банки в миску. На этом Серега посчитал приготовления к застолью законченными. Сел на табуретку и с подозрением уставился на Ричарда. – Где шлялся? – Паспорт тебе не надо показать? – Зачем? – Чтобы ты вспомнил, сколько мне лет. В поводырях я давно не нуждаюсь. И любопытных не жалую. – Я как друг спрашиваю. И где Пашка, кстати? Я замерз весь, пока вас ждал. Торчал как придурок на улице. – Почему как? Ты и есть придурок. Два и два сложи. – Будет четыре. Светола где? – Инна. – Поссорились, что ли? Съехала от тебя? Правильно сделала. – Серега, чего привязался? Ты с Липача пример не бери. – Рассказывай, не отстану. Липача не шей мне тут. – Отвез Пашку к родителям, только и всего. Заканчивай свои дурацкие подозрения. – А чего отвез? Он же вон, готовил, – Серега вздохнул, заметно завидуя другу из-за кастрюли супа. Суп, в общем-то, был самый простецкий. Но главное же, что кто-то есть дома и ухаживает. – Учебу племяш совсем забросил, на перевоспитание его отвез. Я, что ли, должен его учиться заставлять? Обнаглел, с двойки на тройку перескакивает. Поживет под материнским присмотром, поймет, что вольная жизнь имеет цену. Свобода от родителей гораздо дороже стоит, чем супешник. – Ну ты прям Макаренко стал. – Отвянь. Суп съели в молчании, пить Ричард отказался. Ему ясная голова нужна. Он надеялся, что Серега исполнит свой дружеский долг, несколько ментовских вопросов задаст и свалит домой. Но Серега убрал со стола, помыл посуду, побарабанил пальцами по столу, и заявил, что останется ночевать у Ричарда. Какая ночевка, утро уже вовсю занималось. Ричард поморщился, но гнать Серегу не стал. Цель его визита пока не прояснилась. Да и прикроет, если что, Серега. Алиби обеспечит. Хотя Ричард об этом позаботился, останавливался у нужных пунктов ГАИ. – Ложись в Пашкиной комнате, – сдержал Ричард собственное любопытство, козырей собеседникам давать не любил. – Дверь захлопнешь, если раньше уйдешь, чем я проснусь.