Возможно, они со своим благоденствием слегка хватили через край. В страну хлынул поток беженцев; местные жители утверждают, что ныне Auslander[3] составляют половину населения. Вот почему на выборах в некоторых кантонах одержала верх партия национального действия, которая вошла в правящую коалицию. Ее девиз, вернее, боевой клич: «Швейцарию швейцарцам!» Кстати, вчера мы получили Einladung[4] из Fremdenkontrolle der Stadt Zurich. Управление по делам иностранцев города Цюриха. Необходимо продлить наши Auslanderausweise[5]. Подобная процедура повторяется теперь раз в четыре месяца. Интересно, а не вознамерились ли власти дать нам пинка под зад? Впрочем, пока все спокойно. Падают белые снежинки. Я будто очутился в своего рода карманной утопии, сочиняю на крохотном островке покоя посреди обезумевшего мира. Может быть, так будет проще приспособиться к тому, что меня ожидает; быть может, отныне, стоит лишь вспомнить Швейцарию, я буду всякий раз испытывать схожие чувства. К несчастью, карманных утопий на свете не бывает. * * * На следующее утро Надежда вместе с Кевином и Дорис отправились к Оскару Балдарамме. Они сели на велосипеды, выехали на шоссе – гул голосов, скрип тормозов, то и дело кто-то с кем-то сталкивается, – вскоре добрались до улицы, на которой жил Оскар, и покатили по ней вниз, в тени высоких деревьев, чьи стволы в лучах утреннего солнца отливали янтарем. Возле дома Оскара росли лимоны и авокадо. Некоторые плоды попадали на землю; от них исходил сладковатый запах. Сам дом – типовой, возведенный в пятидесятых годах, представлял собой одно из тех деревянных строений с покрытыми штукатуркой стенами, которыми когда-то изобиловали городские пригороды; на крыше лежала каменная черепица. В глубине двора, под сенью авокадо, располагался навес для велосипедов и сельскохозяйственных инструментов. Его крыша углом соприкасалась с крышей дома. – Навес для автомобиля, – сказал Кевин, с интересом разглядывая сооружение. – Их почти не осталось. Оскар вышел навстречу гостям в пестрой гавайской рубашке, узор которой составляли чередующиеся желтые и голубые полосы, и сиреневых шортах. Не обратив ни малейшего внимания на Дорис, которая насмешливо прищурилась, он пригласил всех внутрь. Дорис заметила, что дом чересчур велик для одного человека; Оскар тут же напыжился, отступил в сторону, насупил брови, помахал в воздухе воображаемой сигарой и произнес: «Милости просим подселяться!» Кевин и Дорис недоуменно уставились на него. – Граучо Маркс[6], – пояснил Оскар. – Я слышала это имя, – проговорила Дорис, переглянувшись с Кевином, который утвердительно кивнул. Оскар поглядел на Надежду. Та улыбалась. – В таком случае… – пробормотал он, сложил губы дудочкой и пригласил гостей в соседнюю комнату. Когда они осмотрели дом, Кевин поинтересовался, чего конкретно хочет Оскар. – Никаких излишеств. – Оскар взмахнул рукой. – Стены настолько прозрачные, что невозможно определить, внутри ты или снаружи; третий этаж с мансардой, а также, возможно, с голубятней, солярием, холодильником и мусоропроводом; банановые и коричные деревья, лестница с позолоченными перилами; библиотека, способная вместить двадцать тысяч томов, и система бесперебойной доставки продуктов. – А огород вам не нужен? – спросила Дорис. – Терпеть не могу работать в огороде. – Оскар, это просто смешно! – Дорис закатила глаза. – Вот такой я недотепа, – торжественно заявил хозяин. – Откуда же вы собираетесь брать овощи? – Буду покупать. Помните, что это означает? – Помню. – Похоже, шутка Оскара пришлась Дорис не по вкусу. Воцарилось ледяное молчание. Все вышли на задний двор. Кевин попытался выяснить, что же нужно Оскару на самом деле, но особого успеха не добился: Оскар по-прежнему рассуждал о библиотеках, деревянных панелях, каминах и уютных гнездышках, которые скрашивают долгие зимние вечера. Кевин попробовал объяснить, что в здешних краях зимние вечера короткие и совсем не холодные, что его манера – оставлять как можно больше свободного пространства, так сказать, превращать городской дом в своего рода маленькую ферму. Оскар как будто не возражал, однако продолжал вещать все в том же духе. Кевин почесал в затылке и, прищурясь, поглядел на прокурора. Ни дать ни взять этакий болтливый Будда. Наконец Надежда спросила, что думает Оскар по поводу вчерашнего заседания Совета. – А… Что ж… Вы представляете себе, какое тут положение с водой? – Американский Запад начинается там, где годичный уровень осадков опускается ниже десяти дюймов, – отрапортовала Надежда, словно отвечая в школе на уроке. – Совершенно верно. И поэтому, пустился объяснять Оскар, Соединенные Штаты представляли собой, в общем и целом, пустынную цивилизацию и, подобно всем предыдущим пустынным цивилизациям, оказались на грани уничтожения, когда начались проблемы с водоснабжением. На Западе в то время жили шестьдесят миллионов человек, а природных запасов хватало от силы на два-три миллиона. А так как засоряются даже крупнейшие резервуары, приходится пользоваться в основном подземной водой, которую добывают, словно нефть (менее чем за столетие из-под земли выкачали едва ли не всю воду, которая копилась там на протяжении тысячелетий). Громадные водоносные пласты стали пересыхать; резервуары непрерывно мелели, а засуха мало-помалу сделалась привычным явлением. Естественно, требовалось принимать какие-то меры. Найденное решение оказалось весьма впечатляющим и получило полное одобрение командования инженерных войск. На северо-западе Соединенных Штатов протекает река Колумбия, которая каждый год сливает в Тихий океан поистине чудовищное количество воды. Штаты Вашингтон, Орегон и Айдахо подняли шум: мол, вспомните, что случилось с долиной Оуэнс-Вэлли, когда Лос-Анджелес получил право на ее воду. Однако объем воды в Колумбии превышал потребности этих штатов раз в сто, а на юге между тем положение становилось просто отчаянным. Да, инженерные войска пришли в восторг. Дамбы, резервуары, трубопроводы, каналы, многомиллиардные доходы, роль спасителей задыхающегося от жажды Юга… Великолепно! Потрясающе! Что может быть лучше? – Вот чем мы занимались все эти годы: вместо того чтобы переселяться туда, где есть вода, перебрасывали воду к людям. – Знакомая ситуация, – кивнула Надежда. – В моей стране одно время носились с планом развернуть Волгу, чтобы она протекала по засушливым землям. От затеи отказались лишь тогда, когда стало ясно, что это приведет к изменению климата во всем мире. – Она улыбнулась. – Или же по причине отсутствия средств. Но я не совсем поняла вчерашние разногласия. Ведь у вас воды скоро вновь будет предостаточно? – Меня заинтересовали две детали. Первая – запрос, отправленный в управление водоснабжения в Лос-Анджелесе, которое отвечает за обеспечение нас водой по трубопроводу от реки Колорадо. Вторая – кандидатуры на должность ответственного за водоснабжение. С одной стороны, мэр вроде бы пытается увеличить объем воды, выделяемый Эль-Модене, с другой – не прочь единолично им распоряжаться. Я понятно выражаюсь? Гости дружно кивнули. – А что там с запросом? – полюбопытствовала Надежда. – Принимая решение о разделении воды Колорадо между штатами, по территории которых протекает река, федеральный суд вынес его на основании данных о годовом стоке. К несчастью, по чистой случайности были использованы цифры, которые относились к году сильного паводка. В результате фактический объем воды существенно отличается от зафиксированного на бумаге и штаты дерутся за нее, как собаки за кость. Поэтому суд в конечном итоге урезал квоты всех штатов; однако Калифорния – точнее, Управление водоснабжения – не так давно добилась, чтобы ей восстановили прежнюю норму. – Каким образом? – Во-первых, Калифорния пользовалась этой водой дольше других, что подкрепляло ее претензии. Во-вторых, когда появился трубопровод Колумбия, стало ясно, что штатам-соперникам вода Колорадо больше не понадобится. Итак, управление водоснабжения получило излишек воды, а поскольку права на нее, если водой будут активно пользоваться, уже никто не оспорит, потребовалось срочно продать весь новый объем. Предложения об увеличении квоты были направлены всем без исключения клиентам в Южной Калифорнии. Большинство отказалось, и УВС занервничало. – А почему большинство отказалось? – У них ровно столько воды, сколько нужно. Это один из методов регулирования численности населения. Все рассчитано до мелочей. Так называемая «стратегия Санта-Барбары». – А ваш мэр, наоборот, хочет увеличить квоту? – Вы вчера сами слышали. – Но почему? – проговорил Кевин. – До меня дошли кое-какие слухи. – Оскар поджал губы, воровато огляделся по сторонам, словно в поисках подозрительных личностей, и прошептал заговорщицким тоном: – Как-то раз, вскоре после своего приезда сюда, я сидел за обедом в ресторане. Вдруг из-за перегородки донеслись голоса… – Вы подслушивали! – воскликнула Дорис. – Увы. – Оскар напустил на себя донельзя расстроенный вид. – Не мог удержаться. Простите великодушно. Дорис скорчила гримасу. – Позже выяснилось, что разговаривали ваш мэр и некто по имени Эд. Они обсуждали новый комплекс, в котором будут и лаборатории, и конторы с магазинами. В качестве потенциальных арендаторов упоминались «Новаджин» и «Хиртек». – «Хиртек» принадлежит Альфредо и Эду Мейси, – сообщила Дорис. – Вон оно что. Понятно. – А они не говорили, где собираются строить? – справился Кевин. – Нет, о конкретном месте речи не было. Впрочем, мистер Блэр сказал: «Им нравится этот вид». Возможно, имелись в виду близлежащие холмы. Так или иначе, чтобы построить в Эль-Модене новый торгово-промышленный комплекс, необходимо увеличить городскую норму воды. Поэтому, увидев вчера в повестке заседания двадцать седьмой пункт, я сразу подумал, что это, возможно, пробный шар. – Хитрая лиса! – процедила Дорис. – По-моему, он не хитрил, – возразил Оскар. – Что, демонстрируете нам пресловутую беспристрастность юриста? – поинтересовалась Дорис, кинув на Балдарамму испепеляющий взгляд. Кевин моргнул. Он знал, что Дорис на дух не переносит юристов. «Мы сыты законниками по горло. Они ничего не делают, лишь придумывают все новые оправдания для своего существования. Перед колледжем им всем нужно вбить в головы основные принципы экологии, чтобы они ценили в жизни не только деньги». – «Всех юристов обучают экологии, – обычно отвечал Дорис Хэнк. – Где бы они ни учились». – «Обучать-то обучают, – фыркала Дорис, – да что толку? Бездельники проклятые!» Сейчас, в присутствии Оскара, она проявляла ледяное безразличие, однако сколько сарказма было вложено в ее последнюю фразу! Правда, Оскар не подал виду, что заметил оскорбление. – Я вовсе не беспристрастен, – отозвался он, глядя на Дорис. – И не хотите, чтобы Альфредо построил свой комплекс? – Пока мы не знаем, собирается ли он строить что-либо вообще. Нужно разузнать поподробнее. – А если так оно и есть? – Все зависит… – Ну разумеется! – Все зависит от того, где именно хотят строить комплекс. Мне бы не хотелось, чтобы он занял один из здешних холмов. Их и так-то осталось всего ничего. – Да уж, – согласился Кевин. – Кстати, вид на Эль-Модену открывается только с Рэттлснейк-Хилла. – Они с Дорис переглянулись. * * *