Влад прищурился, начиная серьёзно подозревать, что этот гад уже знает ответ на его вопрос. – Так может, у тебя уже сейчас есть что мне сказать? – Сейчас нет. Я позвоню. Или забегу на недельке. – Тогда тебе лучше поторопиться. Ты у меня не один такой. Опоздаешь – пролетишь мимо кассы. Лис снова ухмыльнулся во весь свой кривой рот. – Смотреть надо, гражданин начальник, за своим добром. Тем более за таким сладеньким… Лис не успел договорить, потому что Влад подорвался с места и метнулся к нему через стол, хватая за грудки. – Я тебе сейчас нос отгрызу, сука. Только скажи о ней хоть слово… – Влад, хорош, Влад… – позвал его Олег, уже стоя рядом и дергая за руку. А Лису было смешно, когда казалось, что он, пусть и мысленно, но уже всю её облапал. Этот гад лишь попятился назад, поднимая вверх раскрытые ладони в знак капитуляции, ладони с девятью пальцами. – Всё-всё, понял. Зуб даю, что не знаю, где сейчас затихорился Барс. Мы тогда пересеклись случайно. Я поспрашиваю. Влад оттолкнул его от себя. – Вот и займись этим. Всё, свали. Жду звонка. Глава 5 Эта ночь выдалась особенно длинной. Жутко хотелось спать, чего не могла себе здесь нормально позволить. Да и не получалось. Внутри всё вибрировало, начал дергаться правый глаз. Было обидно, что мой побег сорвался. Ведь я была так близка к свободе. Если бы только в той машине оказались ключи… Но плакать уже надоело. Да и сложно, когда в груди бурлит клоака ощущений. А еще когда грызет любопытство. Я никак не могла понять, что за женщина способна полюбить такое чудовище, как этот Барс? Он грубый, он дикий, он неуправляемый. Да он вообще страшный человек! Юля должна была быть святой, чтобы прощать и принимать его таким. Сложно было поверить и в то, что это чудовище способно любить. Глядя на него кажется, что ему совершенно чуждо это чувство. А его подход к сексу, мягко говоря, ужасал. Казалось, что он способен только на грязное сношение, но никак не на романтическое соитие. И это мои мысли несмотря на то, что я была достаточно современной и раскрепощенной, готовой на многое, но лишь в постели с любимым человеком. А этот готов, похоже, с кем угодно, лишь бы удовлетворить свои примитивные желания. Точно, что животное. Но как ни странно, а мне стало его даже немножечко жаль. К моему несчастью – я умела сострадать. И теперь понимала, что движет Барсом – ему просто больно. А в таких случаях звери всегда кусаются, даже не разбирая, в кого именно вонзают свои зубы. Зато теперь я поняла, как могу себе помочь – мне просто нужно перестать бояться. Если я и заперта в клетке со зверем, то этот зверь сильно ранен, а значит – уязвим. Под утро усталость всё-таки взяла своё – я провалилась в сон и открыла глаза ближе к обеду. Слишком сильно вчера перенервничала. Я дико устала находиться на пределе, когда от волнения гудит каждый нерв. Меня начала одолевать апатия. Каждый мой новый день напоминал день сурка. Ведь вокруг ничего не менялось – те же лица, те же стены, та же закрытая дверь. Те же слова от Никиты. – Ты опять ничего не съела, – сказал он в упрек, когда принес обед, а завтрак так и остался нетронутым. – Не хочу. В меня ничего не лезет. – Лиза, но так нельзя. Я настолько удивилась, что уставилась на парня в полном изумлении. – А держать меня взаперти которые сутки – это можно? Похищать людей. Принуждать к сексу… Парень поджал губы, видно понял свою ошибку. – В жизни всякие бывают обстоятельства, но морить себя голодом – не лучшее решение. Нет, он меня не понял. Но хотя бы проявлял заботу, хоть какую-то. – Как ножки? Помощь нужна? – спросил с улыбкой, махнув аптечкой. – Нет, сама справлюсь. Он не стал настаивать на своей помощи. Поставил аптечку и новый поднос на стол, забрал старый и вышел из комнаты. Я нехотя встала и поплелась в ванную, ощущая всё ту же колющую боль в стопах. Да, всё-таки бегать босиком по улице – не лучшая моя идея. В ванной кое-как залезла под душ. Попыталась быстро помыться. Но когда уже вытиралась, внезапно открылась дверь в комнату. Я замерла с полотенцем в руках, прислушиваясь к тяжелым шагам. И, наконец, увидела Барса через прозрачную шторку, которую он отбросил в сторону резким движением руки. Я вздрогнула и прижала полотенце к своей груди, пытаясь прикрыться. Всё-таки сложно было заставить себя не бояться рядом с ним, когда от одного его взгляда бросало в дрожь. Успокоился ли он или всё так же злиться – было не понять. Просто стоял напротив и жрал меня своим плотоядным взглядом. Едва я собралась спросить, что ему нужно, как Барс протянул свою лапу и дёрнул за полотенце. Наверное, он хотел его убрать, но вместо этого лишь привлёк ближе к себе, потому что я слишком крепко цеплялась за махровую ткань. Моё сопротивление ему не понравилось. Тогда он дёрнул ещё раз и сильнее, опуская мои руки и обнажая грудь. Я всё ещё его боялась, я планировала найти к нему подход, но сейчас элементарно по-женски возмутилась, что помимо воли вылилось в простой жест – я влепила ему пощечину. Влепила и сразу же испугалась последствий. Это вышло так громко, что звон застрял у меня в ушах. А Барс всего лишь зажмурился, но когда открыл глаза и поднял к моему лицу два пылающих кинжала – мне захотелось убежать. Вместо этого смогла только вжаться спиной в стену, снова прикрываясь полотенцем. Тогда Барс просто поднял ногу и встал в ванную, в одежде. И зажал меня у стены, вызывая приступ клаустрофобии. Нечем стало дышать. Он стоял рядом, как огромная угроза, против которой я была абсолютно беззащитной. Он мог сделать со мной всё, что ему захочется – убить, изнасиловать, покалечить. И никто не придёт на помощь, даже если буду кричать. Поэтому мне снова стало страшно. А он – поднял руку, коснулся моего лица и стиснул подбородок. – Ты маленькая избалованная стерва, – сказал так, будто пытался ударить каждым словом. И опять очередное оскорбление. Просто до слез. До потери страха на долю процентов. – Скажи, ты чувствуешь себя героем, когда унижаешь беззащитных женщин? – спросила я, глядя ему в глаза. А он придвинулся ещё ближе, поворачивая мою голову набок. – Не жди от меня благородства. Я не твой рыцарь, принцесса, – сказал, прежде чем размашистым жестом лизнуть мою щёку. Его дикость пугала до дрожи. И всё равно между ног предательски закололо. А Барс ещё взял мою руку и заставил накрыть ладонью его пах, кошмарно твердый. – Из-за тебя стоит с самого утра. У меня резко пересохло во рту, причём больше всего от ужаса. – Извини, ничем не могу помочь, – сказала, пытаясь убрать руку. Но он не давал, удерживая запястье так сильно, что останутся новые синяки, а если хоть немного надавит – сломает мне руку. – Что, не умеешь? – нагло спросил он. – Неужели наш ненаглядный Владик обходится без минета? Или просто пихает свой хрен в чей-то другой рот? Может, ты вообще фригидна? Моё лицо обдало таким жаром, что покраснела до ушей. А ещё перестала убирать руку, вместо этого обхватывая пальцами всё его мужское достоинство, врезаясь ногтями всего лишь в джинсовую ткань. Так и хотелось оторвать ему всё важное. Я разозлилась, а он на это усмехнулся, рождая мурашки от хриплой ноты. – К твоему сожалению, – начала я отвечать, – тебе никогда не узнать, на что способен мой рот, когда внутри него находится достойный и любимый мужчина. Только лишь взаимно любящие могут доставить друг другу настоящее наслаждение. Тебе этого не понять. Барс резко поднял глаза. Мои слова его зацепили, это было видно. А потом что-то пошло не так. Сначала он отстранился, отпуская с губ стон какой-то ноющей боли. На его лице одна за другой сменились эмоции, которые могли значить только одно – он подумал о Юле, о ком я вспомнила слишком поздно. А уже в следующую секунду снова поднял ко мне глаза, в которых с огромной скоростью набирал обороты сплошной гнев. И когда его кулак врезался в кафель возле моей головы – я громко вскрикнула. Когда это повторилось сквозь мужской рык и мат – я опять закричала, прикрывая глаза и голову от кафельных крошек, и присела, опускаясь на бортик ванной. Мне всё казалось, что следующий удар будет нацелен в меня. Но ничего подобного не происходило. Вместо этого Барс прекратил долбить стену и включил холодный душ. Ледяные капли согнали меня в сторону. А он остался стоять под колючими струями, и вода у его ног окрашивалась в алый цвет, когда из разбитой руки стекала кровь. Я снова сравнила его с раненным зверем. Снова стало его жаль, когда вот так вблизи увидела всю боль от потери. Она терзала его, била изнутри наотмашь. – Мне жаль, – сказала ему, – что это всё произошло. На что он посмотрел на меня с каким-то презрением. – Думаешь, мне есть дело до твоего мнения? Ты всего лишь тупая дрянь, которая раздвигает ноги перед ублюдком. Очередное оскорбление резануло как по живому. Я прикрыла рот рукой, стараясь не разреветься. Вся жалость пропала разом. Потому сказала то, что не должна была: – Даже не представляю, как кто-то мог полюбить такое чудовище, как ты. Или тоже её к этому принуждал? Если так – то ей однозначно без тебя там лучше. Барс шагнул на меня. Сначала показалось, что сейчас всё-таки ударит. Но вместо этого обхватил за горло, поставил на ноги и толкнул в стену, вбивая в неё затылком. – Даю тебе день, чтобы подумать – или добровольно раздвигаешь ноги передо мной или тебя заставит это сделать тот, кто не представляет секс без насилия. И он – станет всего лишь первым из остальных. Закончив с угрозой, Барс ушёл, снова закрывая мою клетку. А я забилась в угол ванной и попыталась осмыслить его последние слова. Потому что эта угроза не казалась пустой. Потому что у меня начался дикий мандраж. Потому что заканчивались силы противостоять этому зверю. * * * Когда он вышел из комнаты, хотелось всего две вещи – убивать и курить. Эта дура бесила его так, как ни одна баба. Бесило, что перед ним це*ку из себя строит, зато охотно раздвигала ноги перед улюбдком Тихоновым. Эта тварь не заслуживала, чтоб его любила такая эффектная девка. Слишком красивая и сообразительная. И рот у неё такой дерзкий, что уже мечтал засунуть в него свой пульсирующий член. Даже попытался взять ее на слабо – не повелась. Да ещё ответила так, что всё нутро скрутило узлом. Теперь она знает его уязвимое место. Только зря этим пользуется. Когда его накрывало, он переставал себя контролировать и мог отреагировать так, что мало не будет даже ему. Как показатель – его «бумер» с разбитым стеклом. А эта блондинка будто действительно бесстрашная. Врезала ему между ног, ударила по голове, попыталась сбежать – на его машине! Только почему-то, чем больше он на неё злился, тем сильнее хотелось подмять под себя. И здесь им двигала уже не жажда мести, а примитивное желание обладать женщиной – конкретной женщиной, которая бесила до одури своим языком и недоступностью. Ей бы тихо согласиться и уже через пару дней будет пить кофе на своей розово-ажурной кухне. Да он ей одолжение делает, обнажая истинную суть её муженька. Останется развестись и найти себе какого-нибудь лощёного бизнесмена, который будет целовать её в упругий зад. И сам ведь собирался не насиловать, всего лишь принуждал, обещая не боль, а удовольствие, если захочет. Конечно, изначально в планах было её сломать настолько, чтобы текла уже при одном упоминании его имени. Но у него не хватало терпения на поиск нужного подхода к строптивой и пугливой блондинке, с которой уже надоело возиться. Хотелось скорее её оттрахать пару раз и сбагрить муженьку. Достаточно будет и этого. Если же не согласится даже после его последней угрозы – в самом деле, отдаст Лису. Уж тот точно церемониться с ней не станет. * * * Я не смогла успокоиться даже до вечера. У меня сильно разболелась голова, до мигрени. Меня снова начало тошнить. Наверное, уже от голода. Поэтому, когда после обеда ко мне зашёл Никита, я попросила у него сделать мне бульон и принести обезболивающее. Если мне в ближайшее время предстоит какая-нибудь очередная битва – я должна быть в форме, чтобы суметь дать отпор. Так, после таблетки и бульона, стало значительно лучше. Я несколько часов пролежала в кровати, пока не услышала подозрительные звуки с улицы. Кто-то приехал. Я слушала шуршание шин по земле, пока парковалась машина, затем был мужской гомон. А потом уже знакомые шаги в коридоре и щелчки замка. Я подорвалась с кровати, едва успела открыться дверь. Барс ввалился в комнату и сразу бросил в меня какой-то кусок ткани.