Стиснув кулаки, я подумала о том, что зря отбросила туфли на пол, когда их можно было запустить в его голову. Только это вряд ли бы мне помогло. Вдруг так настойчиво врезалось понимание, что у меня всего лишь один выход, иначе вообще отсюда не выберусь. Что моя свобода только в моих руках. Что всё, наступил тот самый край, когда вот-вот могу уступить. И я схватилась за голову, в буквальном смысле, ужасаясь тому, на что сейчас готова пойти. Пойти на то, чего не хочу делать, вообще никак. Меня будто нещадно ломали изнутри чьи-то кривые пыльцы. Ломали так, что я физически ощущала боль до состояния агонии. Будто языки адского пламени уже лизали мне ноги, обещая сжечь за все будущие грехи. – Ладно, хорошо, – сказала своему тирану. – Ты выиграл. Доволен? Запустив руки под юбку, я сняла трусы и бросила их ему в морду. Пусть подавится – ими, мною, своим гневом и всем остальным. Я завелась так, как никогда раньше. Пусть берёт, что хочет, и проваливает из моей жизни. – Давай, герой! Приступай! – сказала с нервным смешком и со слезами на глазах. – Только не забудь надеть презерватив. Барс поймал моё белье ещё на лету и всего лишь усмехнулся. А потом зашагал ко мне до тех пор, пока не припёр к стене. Опять. Зажал, как зверь свою добычу, наступая лапой на горло. – Он не понадобится, – сказал, оглядывая моё лицо. – Я видел твою медицинскую карту и знаю, что ты чистая. Я – тоже… – И я должна верить простым словам? Он ухмыльнулся, так чертовски по-мужски. – Даю честное слово. Поверь, в моём кругу оно многое значит. Он явно ликовал, когда у меня в ушах стоял шум от пульсации крови. При этом моё белье он намотал на своё запястье, сделав из него браслет, словно трофей, и упёрся этой рукой в стену. Опять навис, начиная душить уже своей близостью. Один его взгляд – и я дрогнула. Это как смотреть хищнику в глаза перед тем, как он тебя сожрёт. И даже не подавится, потому что проглотит целиком. И это действительно страшно. Это как перед прыжком в бездну, как перед смертью, и что добавляло в кровь убийственную дозу адреналина. Это сковывает настолько, что я позволила ему сдернуть вниз верх платья вместе с лифом и обнажить грудь. А потом я даже не успела возразить, как он наклонился и припал к моей груди в голодном жесте. Я растерялась, особенно когда ощутила настойчивую ласку влажного рта. Уперлась в его плечи и инстинктивно попыталась оттолкнуть. Но это всё равно, что упираться в камень. Да к тому же потеряла точку опоры, когда Барс подхватил под ягодицы и приподнял, заставляя обнять его торс ногами, так что мне пришлось уже схватиться за мужские плечи, чтобы не упасть. И вот так он уложил меня на кровать. И я впала в какой-то ступор, не зная, как же поступить. Мною больше не овладевала лихорадочная паника, кричащая об опасности. И думать было ужасно сложно, когда в это самое время мужчина уверенно и настойчиво, добавляя синяки, разводил колени и устраивался головой между ними. – Нет… – удалось мне сказать, прежде чем его рот коснулся складочек лона. Я перестала понимать, что со мной происходит. Почему вообще ему это позволяю? Почему чувствую то, что не должна? Против воли моё тело вспыхнуло и заискрилось, а злость обратилась в нечто совершенно другое: порочное, низменное, первобытное. Мне бы выдать очередной протест, а я потекла и поплыла, ошарашенная своими же ощущениями, невероятно острыми и горячими, как барбекю из перца чили. И ладно бы, если бы мужчина был деликатен и нежен – только не этот. Барс вёл себя, как дикарь, напрочь выбивая из-под меня твердую почву. Он залез внутрь лона языком, действуя настолько жадно, что раздавил своей лаской. Я выгнулась и запрокинула голову, уже ощущая приближение разрядки. Но в этот самый момент мужчина резко поднялся ко мне. Он схватил за подбородок и накрыл рот своим в ненасытном и глубоком поцелуе. И я слишком поздно восприняла его следующий маневр. Но стоило ощутить, как в меня уперлась горячая плоть… словно током по нервным окончаниям, целенаправленно, точечно. Это как с головой в ледяное озеро, из которого резко вынырнула, отстраняясь и распахивая глаза. Сразу вернулся и страх и протест. – Нет, стой, нет… – выдохнула ему в лицо, впиваясь ногтями в плечи. Но говорить было словно не с кем. Взгляд напротив – сплошное стекло, за которым кипело какое-то лютое возбуждение, пугающее до сладостной дрожи. И я действительно снова задрожала. А он – ударил бёдрами, врезаясь в меня тугим, огромным и просто огненным членом. И я захлебнулась, когда только этого и хотелось в такой момент. Он хитро выбрал самый подходящий. Когда на пике любая женщина жаждет только одного – мужчину внутри себя, и чтоб это было глубоко, плотно и в бесконечном такте. И он дал мне всё это, снова топя в извращенном удовольствии. Нависая, Барс просто размазывал меня по кровати. Я сразу забыла с кем я и чья. Потому что сейчас принадлежала только этому хищнику, который водил по кругу, вот-вот обещая разорвать на куски. Он сделал выпад, мощный и тягучий, потом ещё один, и ещё… И я позорно кончила, закусывая губу, чтобы не стонать в голос, когда накатил оргазм и хватом вихря ударил об стену, оглушая таким удовольствием, которое не испытывала даже с Владом. – Вот так, девочка, молодец, – отвратительно заботливо произнёс Барс мне в лицо с легкой улыбкой сумасшедшего насмешника. – Хочешь ещё? Он не остановился, лишь сбавил темп. Словно знал, как нужно. Он не позволил даже остыть, двигаясь медленно и аккуратно. Он сдерживался. И было видно, что через силу. Видно по напряжению на его лице, видно по вздувшимся венам на шее и на руках, видно по горящим глазам. – Нет, – выдохнула ему. – У тебя всё равно не получился. Зря я это сказала. Потому что Барс остановился, продолжая находиться внутри меня в боевой форме, когда хотелось, чтобы скорее оставил в покое. Казалось, что я вся горю, будто пламя уже обступило с головы до ног. И в этом огне монстр снова начал меня терзать. Причём, не нежно, а дерзко, на грани противоположных ощущений, так что постоянно встряхивал. Он прикусывал, а потом зализывал нанесенные раны. Он ласкал мои губы своим, не позволяя отвернуться, когда больно сминал подбородок пальцами. Он засовывал мне в рот большой палец руки, чтобы смочить его, а потом опустить на клитор и закрутить в спираль очередной приступ вожделения. Он снова заставил запылать. Незнакомый, чужой, грубый и такой неожиданно умелый в постели, настоящий сексуальный тиран, чересчур требовательный и выносливый. Он начал вбиваться в меня с новой силой, накаляя ощущения всё сильнее и сильнее. Я стиснула зубы и заставила себя терпеть в ожидании, когда он закончит. А он словно только начал. Барс откровенно наслаждался процессом, впиваясь каким-то ошалелым взглядом в мои распахнутые глаза. Заставляя снова прикусывать губы. Заставляя за него схватиться, чтоб удержать равновесие, когда голова пошла кругом. А под ладонями влажная и горячая кожа, под которой перекатывались твердые мышцы, казалось прочнее канатов. И каждый выпад всё больше и больше стал походить на удар, обещая новые синяки в районе бёдер. И я снова захлебнулась оргазмом, подавилась собственными стонами, стараясь нанести как можно больше ран ногтями на его коже, чтоб сделать настолько больно, насколько мне было непростительно хорошо. Барс словно издевался. Хотя нет – он именно издевался, намеренно и расчетливо. Он кончил вместе со мной, будто мы били настоящей влюбленной парой. И после этого словно не собирался слезать. – Уйди, – попросила я, задыхаясь от его жара и личного запаха. – Или меня сейчас опять стошнит. Он отстранился и улегся рядом. Ещё пару минут выравнивал дыхание, пока я приходила в себя. Пока ударом острого клюва какого-нибудь дятла в сознание вбивалась мысль – Боже, что я наделала? Сначала попыталась сесть, мечтая скорее оказаться в ванной. Я чувствовала себя сумасшедшей, прибитой, словно сама не своя. Стыд, шок, сожаление – внутри полный спектр не лучших эмоций. И Барсу на это наплевать! Он встал с кровати и направился в ванную первым. А когда вернулся, уже в застегнутых штанах, то подошел ко мне, схватил за подбородок и поднял лицо к нему. Но кроме потрясения и гнева на нём вряд ли отражалось что-либо ещё. Сначала я думала – хочет что-то сказать. Но он молчал. Молчал и смотрел! А потом оттолкнул, так что я завалилась спиной на кровать, и вышел из комнаты, так ничего и не сказав. Я попыталась встать, ощущая ожидаемую боль между ног, впервые вот так. Дошла до ванной, включила душ и села под тёплые капли. От эмоций меня сильно лихорадило. Никак не могла взять себя в руки, чтобы перестало трясти. Почему? Почему я все это позволила?! Не секс, нет, а свою отвратительную взаимность. То, что я испытала под этим Барсом – было далеко от моего понимания, что можно испытывать подобное помимо воли. Ведь это было настоящее насилие, пусть даже на каком-то внутреннем уровне. Я не ожидала, что Барс подойдет к делу настолько искусно. Ожидала примитив в чистом виде, а получила настоящую пытку каким-то извращенным удовольствием, которое заставляло замирать от восторга. Замирать… от восторга. Стонать, извиваться, желать, гореть… И что теперь? Разве только жестокий факт, что теперь – я официально изменила мужу. Оказывается, та ещё дрянь, которая больше недостойна быть его «принцессой»… Глава 6 Странно, но внутри перекатывалось какое-то необъяснимое беспокойство. Когда всё шло по плану. Девчонка наконец-то поддалась. Ещё пару раз и можно с ней прощаться. А беспокойство всё равно перевалилось от груди к желудку. Понравилось? Да почему нет? Ни один нормальный мужик не откажется от такой сладкой блондинки. Тот же Лис пустил слюни сразу же, когда она вышла на улицу. Как и все остальные, даже у Шустрого вспотели ладони. Позволь он, и любой из них трахнул бы её прямо там, на земле. Потому что эта Лиза была по-настоящему сексуальна. И особенно притягательна в том состоянии, в котором находилась сейчас – беззащитная, растерянная, надломленная, так и манила себя взять. Но любая женская слабость была коварной. Когда девчонка сняла перед ним свои крохотные трусики – у него у самого пересохло во рту. Эффектная красотка в маленьком чёрном платье, без нижнего белья и при этом чище любой шлюхи никого не оставит равнодушным. С такой хоть из постели не вылезай. И ведь не скромница. Да ещё пометила, оставляя на плечах и спине царапины, которые давали приятное послевкусие. Он обожал, когда они так делали в момент разрядки. Он буквально кончал от этого. И чем больнее ему было, тем сильнее сносило крышу. Так что да, ему понравилось – иметь жену Тихонова так, что та стонала под ним от удовольствия, хоть и сквозь стиснутые зубы. В следующий раз будет это делать в голос, громко, чтоб на весь дом. * * * Не знаю, сколько времени я провела в ванной. Долго. Сначала копалась в себе, перемалывала внутри болезненное чувство вины. Всё пыталась понять, как посмотрю Владу в глаза, когда мы встретимся. Теперь обручальное кольцо жгло, стискивая безымянный палец. Пришлось его снять, чтобы не душило. Но потом я резко осознала, что ведь именно из-за своего мужчины нахожусь в подобном положении. Что именно из-за него со мной происходит всё это. Все эти мужские разборки… ненавижу! Хотелось понять, что же творится между Барсом и Владом. Почему это всё отражается на мне в такой жестокой форме? Что же там случилось с Юлей? И ведь теперь знала, что в постели с Барсом не так уж и плохо. По телу невольно пронеслись мурашки, что наводило на меня тихий ужас. Мои ощущения были мне ненавистны. Но они всё равно возникали. Они мучили меня нещадно. Я не понимала, почему не испытываю отвращение к своему похитителю и насильнику, к своему… палачу. Невольно на ум пришёл стокгольмский синдром. Но я в этом вообще не разбиралась. Будто чьи-то злые шутки. Я любимая дочь своего отца, любимая женщина своего мужчина. А сейчас меня насильно держали взаперти, я терпела абсолютную грубость и унижение, чего вообще никогда не знала. И что я делаю в постели с незнакомцем? Я неоднократно получаю наслаждение. Это ненормально и настолько, что можно сойти с ума. Казалось, безумие уже подкрадывалось ко мне лёгким шагом. Добровольно и нехотя согласиться на секс с монстром, потом нехотя терпеть его ласку, которая довела до состояния эйфории – это полнейший раздрай, это целая буря, колючая и злая. И у меня никакой защиты от этой стихии, которая наверняка подбросит вверх, а потом с силой бросит об землю. Я вылезла из ванной где-то под утро. Заползла под одеяло и уснула в полном безразличии, наплевав на всякие опасения, которых попросту больше не было. Ведь ничего хуже со мной произойти уже не может. Все худшее уже случилось. Сквозь сон я слышала, как заходил Никита, наверняка с завтраком. Он не стал меня будить, а я даже не подорвалась как обычно. Проснулась где-то к обеду. Успела только почистить зубы, когда услышала стук в окно. Это насторожило. Но когда подошла чуть ближе, то увидела на улице мужчину, того неприятного. – Э-э-эй, красавица, – пропел он, стоило ему увидеть и меня. – Подойди ближе, не бойся. Я тебе что-то принёс. Нижняя рама окна была ему по плечи, поэтому он спокойно мог просунуть руки через решетку, в одной из которых был пучок с подснежниками. – Возьми, это тебе. Я посмотрела на цветы с подозрением. Да и сам мужчина доверия не вызывал. – Да не бойся ты. Я же по-хорошему. Но тут раздался громкий рык Барса, откуда-то с улицы: – Лис! Даже мужчина от него дрогнул, прежде чем повернуть голову в сторону крыльца. – Что?! – Тебе пора, – с недовольством в голосе бросил ему Барс. – И отвали от окна. Мужчина снова повернулся ко мне. Снова оглядел своим плотоядным взглядом, который не понравился мне ещё вчера, будто я стояла перед ним не в халате, а голая. – Не прощаюсь, сладкая, – сказал, кладя подснежники на подоконник, после чего развернулся и наконец-то ушёл. Подобный жест не выглядел приятным, тем более от такого неприятного мужчины. Но цветы ни в чём виноваты не были. Поэтому я взяла чашку, налила воды и поставила подснежники на комод. Гости уехали где-то через пол часа. Укатил с ними и Барс. Пока прогревалась его машина, он стоял возле водительской двери, опираясь руками о крышу, и курил. А я смотрела на него, прячась за шторой, и пыталась найти в себе хоть каплю отвращения. Но его не было. Только омерзительный трепет, только позорная дрожь внизу живота. А ведь меня никогда не привлекали такие, как он. Короткая стрижка, небритый, весь в шрамах. Настоящий уличный хулиган, дикий и вспыльчивый. Даже одет был в джинсы и кожаную куртку с приподнятыми рукавами. Никакого стиля, только мужественная естественность и простота. И взгляд по-настоящему хищный. Такие мужчины действительно пугают, потому что никогда не знаешь, чего от них ожидать. Безумие у них в крови. Они не подчиняются общепринятым законам, а живут своими, устанавливая собственные правила. И если такой хулиган влюбляется – это должно быть нечто страшное и нездоровое. Если любовь способна сделать сумасшедшим любого, то что может стать с тем, кто уже безумен? Это какой-то сумасшедший в квадрате, наверняка скорее одержимый, чем влюбленный. Это бешеный зверь, который сорвался с цепи. Мне даже не представить, что он может чувствовать после потери объекта своей любви. Все эти срывы, свидетелем которых я стала, моё похищение, желание отомстить подобным образом – это всё похоже на отголоски агонии, которая бушует у него внутри. Это обнажённая боль, словно ходит босиком по раскаленным углям своего некогда счастливого прошлого. И вот, я смотрела на Барса и удивлялась самой себе – вместо того, чтоб осуждать его, начинаю всё больше и больше понимать. Вместо того, чтоб ненавидеть – испытываю трепет. Теперь он не пугает, а будоражит. Теперь мне его действительно жаль. И к моему стыду таких всегда хочется утешить. Так уж мы, женщины, устроены. Поэтому всё больше меня начинали пугать как раз мои мысли, чувства и ощущения. Будто безумие Барса заразно. И передается половым путем. Он приехал домой, когда уже стемнело. Ввалился ко мне примерно через час. Молча оглядел и поставил на стол корзинку с фруктами. Жест, который мне совершенно был не нужен. Затем подошёл к комоду, взял чашку с подснежниками и швырнул их через раскрытое окно. Глупо и совершенно необоснованно. А потом поставил чашку на подоконник, присел на него и закурил, уставившись на меня. Резко стало жарко, стало позорно горячо между ног, когда понимала, зачем он пришел. Лёжа в кровати, я натянула одеяло повыше и уставилась в телевизор. – Кстати, я не люблю курящих мужчин, – сказала ему, чтоб знал. – Я не заставляю меня любить. – А Юля любила? – спросила, не подумав. Барс издал какой-то болезненный звук, будто где-то кольнуло, опустил глаза и протяжно выдохнул дым. – Ещё раз произнесёшь её имя – заклею тебе рот. Я замолчала, потому что поверила, потому что пообещал это не только словами, но и взглядом. Он не спеша докурил и закрыл окно. Глотнул из моей бутылки воду, да так размашисто, что та потекла мимо рта, будто так и надо. Потом стянул футболку, отбрасывая на пол. Расстегнул верхнюю пуговицу джинс и подошёл ко мне. В этот раз я испугалась по другой причине. Отскочила назад, как от жгучего пламени, пока не ударилась спиной об стену. В этот раз я поразилась своим ощущениям, когда поняла, что готова к сексу со своим палачом. И не просто готова – я хочу этого. – Будем начинать всё сначала? – недовольно спросил он. А у меня сердце заколотилось, как у напуганного кролика. – Иди сюда, – буквально приказал он, протягивая ко мне раскрытую ладонь. Я замотала головой быстрее, чем начала говорить: