– С тобой все будет в порядке. Все хорошо. Все уже позади. Я даже не была уверена, слышит ли она меня, но все же надеялась, что мои успокаивающие слова возымеют действие. Сознание едва теплилось в ней. Машина мчалась по Стейт-стрит, мелькали желтые фонари, и только звук сирены как-то не вписывался в общую картину тихого вечера. В этот час большинство улиц было пустынно, и мы добрались до больницы очень быстро. А уже попав в приемный покой, услышали об автомобильной катастрофе на шоссе сто один. Я просидела в приемном покое почти час, пока врачи занимались Дэннель. К этому моменту большинство жертв автокатастрофы разместили по палатам, и помещение приемного покоя опустело. Я поймала себя на том, что листаю тот же самый номер журнала "Фэмили Серкл", который читала, когда приезжала к Серене Бонни – те же самые идеальные женщины, с теми же самыми идеальными зубами. Журнал был сильно потрепан, словно его пожевала собака. Некоторые листы вырваны, а на полях страницы со статьей о климаксе у мужчин кто-то нацарапал карандашом неприличное замечание. Я прочитала, как жарить шашлык во дворе дома, изучила колонку для родителей с советами читателей, как поступать в тех случаях, когда их дети лгут, воруют и не желают читать книги. Теперь я была спокойна за подрастающее поколение. В приемный покой вошел Чини. Его темные волосы были завиты, как у пуделя, и еще я отметила, что одет он безупречно: хлопчатобумажные брюки и пиджак, белоснежная рубашка, темные носки, мягкие кожаные мокасины. Он подошел к регистратуре, предъявил полицейскую бляху и представился медсестре, которая торопливо заполняла на машинке карты на поступивших пациентов. Медсестра позвонила по телефону, и я увидела, как Чини направился за ней в палату, куда, как я знала, поместили Дэниель. Спустя минуту он вышел в коридор, разговаривая на ходу с одним из врачей, принимавших больных. Вскоре из палаты появились два санитара, они катили каталку, на которой лежала Дэниель с забинтованной головой. Чини со спокойным выражением лица наблюдал за маленькой процессией. Доктор уже скрылся в соседней палате. Потом Чини оглянулся и заметил меня. Он вышел из коридора в приемный покой и уселся рядом со мной на диван с обивкой из синего твида. Его пальцы скользнули по моей руке и сжали пальцы. – Как она? – спросила я. – Они повезли ее в операционную. Доктора беспокоит, как бы не открылось внутреннее кровотечение. Этот парень в качестве прощального жеста избил ее до полусмерти. Сломана челюсть, несколько ребер, пробит череп, повреждена селезенка, и Бог его знает, что еще. Врачи говорят, что состояние тяжелое. – Еще бы, ведь на нее просто страшно было смотреть, – согласилась я. И как запоздавшую реакцию я почувствовала, что кровь отхлынула от головы, а рвота подступила к горлу. Обычно меня не тошнит в таких ситуациях, но Дэниель была, можно сказать, подругой, и я своими глазами видела, как ее изуродовали. И когда Чини начал перечислять все ее травмы, в памяти у меня живо возникла эта жуткая картина. Я опустила голову на колени и сидела так, пока не пришла в себя. Уже второй раз за сегодняшний вечер мне было так плохо, и я поняла, что нуждаюсь в помощи. Чини с тревогой наблюдал за мной. – Может, пойдем выпьем "кока-колы" или кофе? – предложил он. – Раньше чем через час мы ничего о ней не узнаем. – Я не могу уйти. Хочу быть здесь, когда ее привезут из операционной. – Здесь, дальше по коридору, есть кафе. Я предупрежу сестру, и она придет за нами, если мы не вернемся к тому времени. – Хорошо, но только пусть обязательно сообщат Серене. Я ее тут видела недавно. Кафе закрылось в десять часов, но мы отыскали автоматы, продававшие бутерброды, йогурты, свежие фрукты, мороженое, горячие и холодные напитки. Чини взял две банки "пепси", два бутерброда с ветчиной и сыром и два куска вишневого пирога. Я уселась за столик в небольшой нише у стены. Подошел Чини, неся на подносе еду, соломинки, салфетки, бумажные пакетики с солью и перцем, баночки с горчицей, кетчупом и майонезом. – Ты, наверное, голодна? – Он принялся расставлять на столе содержимое подноса. – У меня такое ощущение, что я только что поела, но почему бы и не попробовать? – От такого угощения ты не сможешь отказаться. – Настоящий пир, – с улыбкой заметила я. На самом деле я так устала, что едва могла пошевелить пальцем. Поэтому ждала, как ребенок, пока Чини разворачивал бутерброды. Он внимательно оглядел их и понюхал. – Надо обильно сдобрить их всякими специями, – решил Чини. – Зачем? – Тогда мы не поймем, какого они качества. – Он разорвал зубами пластиковые пакетики и с удовольствием принялся посыпать бутерброды солью, перцем, поливать майонезом. – Что ты об этом скажешь? – спросил Чини, не отрываясь от своего занятия. Он открыл банку "пепси" и протянул ее мне вместе с бутербродом. – Ешь. И никаких возражений. – От такого угощения действительно не откажешься. – Я почти со стоном вгрызлась зубами в бутерброд, настолько он был аппетитным. Потом отправила кусок за щеку, чтобы можно было говорить во время еды. – Я сегодня виделась с Дэниель. Мы поужинали у меня дома. Я предупредила, что, возможно, мы еще увидимся сегодня, но, вообще-то, заехала к ней чисто случайно. – Прожевав, я сделала глоток "пепси". – Я не знала, одна ли она дома, поэтому сидела в машине с включенным двигателем и пыталась это определить. Свет внутри горел, и я в конце концов решила постучать в дверь. Если бы у нее был клиент, то я потихонечку удалилась бы. – Он, наверное, заметил свет твоих фар. – Половину бутерброда Чини проглотил в три приема. – Наши мамы надрали бы нам уши, за то, что мы едим так быстро. Я поглощала свой примерно с такой же скоростью. – Ничего не могу с собой поделать. Очень вкусно. – Ладно, продолжай. Я не хотел тебя прерывать. Я вытерла губы бумажной салфеткой. – Если он не увидел меня, то, значит, услышал. Моя машина частенько рычит, как ракета. – Ты видела, как он уходил? Я покачала головой. – Только мельком. В этот момент я стояла на крыльце и слышала стоны Дэниель. И я решила, что она устраивает представление клиенту, изображая пылкую страсть. Л когда в аллее промелькнула тень, меня что-то насторожило. Даже не знаю точно, что именно. С одной стороны, у меня не было причины связывать его с Дэниель, но с другой – его появление оказалось мне несколько странным. Тогда я попыталась открыть дверь. – Если бы не твое появление, он, наверное, убил бы ее. – Ох, Господи, не говори так. Ведь я почти собралась уйти, когда заметила его. – Можешь дать описание? Большого роста? Маленького? – Тут я тебе ничем не могу помочь. Видела его всего секунду, а там такая темнота кругом. – А ты уверена, что это был мужчина? – Ну, в суде я бы не могла поклясться, но если тебе интересно мое первое впечатление, то да, уверена. Обычно женщина не убивает другую женщину свинцовой трубой. Белый мужчина, это точно. – Что еще? – Темная одежда и ботинки на твердой подошве. Он сильно шаркал по асфальту, когда уходил. Шел спокойно, не бежал. Как будто прогуливался в приятном месте. – А может, он действительно прогуливался? Я задумалась на секунду. – Сомневаюсь, потому что он не посмотрел на меня. Даже в темноте люди обращают внимание друг на друга. Я его явно заметила, любой человек в такой ситуации повернулся бы и посмотрел на меня, просто из любопытства. Я часто наблюдаю такое, когда еду по шоссе. Если пристально взглянуть на водителя другой машины, он как будто чувствует взгляд, поворачивается и смотрит в ответ. А этот человек не смотрел в мою сторону, хотя я уверена, он знал, что я наблюдаю за ним. Чини склонился над тарелкой и уставился на кусок пирога. – Сразу после звонка мы отправили в этот район две патрульные машины, но этого типа не обнаружили. – Может быть, он живет где-то рядом. – Или у него поблизости стояла машина, – предположил Чини. – Дэниель не говорила ни о каком свидании вечером? – Про свидание она не говорила. Давай подумаем о Лестере. Дэниель сообщила, что он в плохом настроении, а это могло означать что угодно. – Пирог был точно таким, какой мне приходилось есть в школе: пропитанный вишневым сиропом, украшенный сухофруктами, с тоненькой корочкой, которая сразу треснула от прикосновения вилки. – Трудно предположить, что Лестер решился бы на такое. Избитая девушка не сможет работать. А для мистера Дикхеда бизнес превыше всего. Он не избивает своих девиц. Более вероятно, что это сделал клиент. – Думаешь, она не угодила какому-то клиенту? Чини посмотрел на меня. – Это был не стихийный порыв. Парень явно подготовился, и трубу завернул в тряпку, чтобы не осталось отпечатков пальцев. Закончив с пирогом, я принялась водить вилкой по пластмассовой тарелке, размышляя, стоит ли рассказывать Чини о тех бандитах в лимузине. Меня предупредили не говорить ему ни слова, но вдруг это они расправились с Дэниель? Хотя на самом деле я не видела для этого никаких причин. Зачем надо адвокату из Лос-Анджелеса убивать местную проститутку? Ведь если его так заботит судьба Лорны, то для чего избивать до полусмерти ее лучшую подружку? – О чем ты думаешь? – поинтересовался Чини. – Я думаю, не связан ли этот случай с моим расследованием. – Вполне возможно. Но точно мы не узнаем, пока не поймаем его. Он собрал смятые салфетки и пустые банки из-под "пепси", сложил на поднос тарелки и пакетики. Я машинально протерла салфеткой стол. Когда мы вернулись в приемный покой, Серена звонила в операционную и говорила с одной из хирургических сестер. Хотя я попыталась подслушать разговор, но не выудила из него никакой информации. – Вы можете ехать домой, – сообщила Серена. – Дэниель все еще в операционной, оттуда ее сразу отправят на час в реанимацию, а потом переведут в отделение интенсивной терапии. – Врачи могут позволить мне увидеть ее? – спросила я. – В принципе это возможно, но я сомневаюсь насчет вас. Вы ведь не родственница. – Она очень плоха? – Состояние явно стабилизировалось, но ничего определенного сказать нельзя до окончания операции. Детали вам может сообщить только хирург, но это будет не скоро. Чини посмотрел на меня. – Давай отвезу тебя домой, если хочешь. – Я лучше останусь здесь. А ты езжай, тебе не стоит играть при мне роль сиделки. – А я ничего не имею против этой роли. Все равно сейчас у меня на примете нет лучшего занятия. Может быть, мы найдем где-то диван, и ты сможешь немного подремать. Серена провела нас в небольшую приемную отделения интенсивной терапии, где мы и расположились. Чини уселся в кресло и занялся чтением журнала, а я свернулась калачиком на диване, который оказался несколько коротковат. Было что-то успокаивающее в том, как Чини шелестел страницами, изредка тихонько покашливая. Сон навалился на меня, как груз, прижав к дивану. Когда я проснулась, в приемной никого не было, но Чини укрыл меня пиджаком, поэтому я и решила, что он где-то рядом. Я ощущала шелк подкладки и запах дорогого лосьона после бритья. Настенные часы показывали половину четвертого ночи. Я лежала и размышляла, нельзя ли каким-нибудь образом остаться жить здесь, в тепле и безопасности. Приспособилась бы спать на этом диване, приносила бы сюда еду, а для личной гигиены в коридоре имелся женский туалет. Во-первых, это обошлось бы мне гораздо дешевле, чем плата за теперешнее жилье, а во-вторых, если бы со мной что-то случилось, то медицинская помощь всегда была под рукой. В коридоре послышались шаги и приглушенный мужской голос. В дверях появился Чини и прислонился к косяку. – Ох, ты уже проснулась. Хочешь взглянуть на Дэниель? Я села на диване.