Женя перешла в гостиную рядом со столовой, прихватив с собой чашку кофе. Она подошла к окну и вгляделась в серую муть: крупной стружкой сыпал снег. Порывы ветра закручивали снежную пелену, тащили ее то в одну сторону, то в другую. Ничего не разглядеть за такой завесой. И хоть небо посветлело – взошло солнце, – но конца бурану не было видно. А в доме труп. И убийца. Женя поежилась, поплотнее запахнув края шерстяной кофты. За спиной раздалось покашливание, Женя вздрогнула. Она не слышала, что в гостиную кто-то вошел. – Позволите? – спросил Сима. – Ваш следователь велел мне вам рассказать, что я ночью слышал и видел. Они там этого… перетаскивают в подвал, а я не гожусь им в помощь, – ворчал он, объясняя и как будто оправдываясь перед Женей, почему он здесь, а не там, с хозяином. – Там в подвале ступеньки крутые, а у меня суставы болят. Коленка вон скрипит, что рассхошийся чурбачок. Но ступеньки еще ладно, дык тама ход в эту пещеру, почитай, что на улицу, все во льду. Опасно, значится. Вот и не взяли меня. – Да вы садитесь, – Женя махнула рукой на одно из кресел напротив небольшого, под старину, диванчика, на котором теперь разместилась сама. – Серафим… Как вас по отчеству? – Серафим Василич я, – разулыбался мужчина. – Да какие тама отчества. Всю жизнь меня Симом кличут. Сима был мужик кряжистый, широкоплечий. Седые волосы коротко стрижены, однако на висках торчали космами. Лохматыми были и седые брови. «Ему, наверное, лет семьдесят или даже больше», – подумала Женя. – Серафим Василич, скажите, вы ночью что-нибудь слышали? Ведь ваша комната совсем рядом с библиотекой, где убили Тиграна Теосяна. – Рядом-то рядом, дочка… Имя твое запамятовал… – Меня Женей зовут, – улыбнулась Женя. Серафим ей понравился. Был он какой-то настоящий, что ли. О таких раньше, в советское время, любили книги писать и в фильмах показывать. – Женя, значится. Ну что ж, будем знакомы, – улыбнулся ей в ответ Сима. – А что до твоего вопросу, ни лешего я не слышал. Стар я, дочка. Ночью если проснуся почему, потом никак не усну. А потому приноровился я уши затычками затыкать, мне Алешка присоветовал, ну такие, знаешь… – Беруши, – поняла Женя. – Во-во, бери и в уши, – засмеялся Сима, прикрякивая. – Я эти бруши в уши-то суну и тогда ничего не слышу. Ну значится, и сплю-с себе спокойно. – Значит, ничего не слышали, – разочарованно вздохнула Женя. – Нет, не слышал. Я этой ночью крепко спал. А ужо когда нашли энтого, – Сима мотнул головой на дверь, – ко мне Алешка прибег и растолкал. – Понятно, – протянула Женя. Ей в голову вдруг пришла мысль: ведь она еще вчера хотела переговорить с Симом совсем о другом. Почему бы и не сейчас? – Серафим Васильевич, у меня вот к вам какой вопрос, – Женя замялась, но решившись, продолжила. – Юля, хозяйка наша, говорила, что вы много знаете о местных легендах. – Много не много, а знаю кой-чего, – хмыкнул Сима. – А про Вишневые горы вроде бы есть какая-то легенда? Сима прищурился на Женю и шепотом спросил: – И ты, значится, видела ее? – Кого? – не поняла Женя. – Дык хозяйку. Женя нахмурилась. При чем тут Юля? Она же о другом Симу спрашивает. – Где я должна была ее видеть? – Кто где видит, – пожал плечами Сима. – Но в основном является она ночью из озера и ползет, ползет к дому. Домой ей хотца возвернуться. Женя поняла, что Сима описывает ее собственное ночное видение. – Когда нынешние хозяева вздумали на старом месте энтот вот отель ставить, я им сразу сказал, что Хозяйка потребует жертву. Так ужо заведено у нее. – Жертву? – Да. И вишь, взяла же свое, убила-таки. – Вы что же, Серафим Васильевич, думаете, что Теосяна призрак убил? – нахмурилась Женя. – Призрак не призрак, а жертву взяла свою Хозяйка. Она всегда гнилые души выбирает, вот и в энтот раз не обшиблась. Гнилая душа был Тевасян энтот, – настырно сказал Сима. – А что, и раньше здесь были убийства? – удивленно спросила Женя. – Были, дочка, и убивства были, и случаи всякие. – Какие случаи? – А всякие. Кто повесится, кто с горы сорвется, а кто в озере потопнет. Женя почувствовала, что у нее по спине пробежал холодок, но от неуемного любопытства заломило виски. Ей казалось, что если прямо сейчас, сию же минуту, она все не узнает, у нее взорвется голова от любопытства и напряжения. – Серафим Васильевич, а что же это за хозяйка? Расскажете? – Расскажу, да только я мало знаю, – развел руками Сима. – Зовут ее старожилы Хозяйкой Вишневых гор, а то и просто Хозяйкой. Жила она здесь давным-давно, вот на энтой самой горе и жила. Говорят, красоты была такой дивной, что у мужиков аж сердце заходилося. И звали ее Радолюбой. А потом пришли в эти земли ироды, повыкосили всех, кто осел в энтих краях. И был среди них один, самый главный супостат. Темник их, значится. Он только раз глянул на Радолюбушку и влюбился. Решил взять ее себе в полюбовницы. А Радушка притворилася, что согласная она и покорная. Женя слушала, раскрыв рот, а Сима продолжал рассказывать. Любил он эту легенду про Хозяйку и готов был пересказывать ее снова и снова. – Согласилася, значится, Радушка, а сама задумала супостата энтого извести, за убиенных отца с женихом отомстить. И вот, ночью, когда ирод этот уснул, нашла она у него кинжал с дивным камнем на рукояти. Всадила она ему кинжал, значится, в самое сердце всадила, а сама убегла. У темника энтого был сын, здесь же при его войске. Собрал он, значится, своих воинов, и Радушку они изловили. Привязали за ноги к лошади и пустили животину галопом, и носилася она вкруг нашей Сунгули, пока Радушку всю в кровь не изорвало. А потома отвязали ее и еще живую бросили в озеро, привесив к ногам тяжелый камень. И тот кинжал с кровь-камнем вместе с ней в озеро бросили. Мол, проклят он. А через тройку ночей вышла из озера Радушка да сына энтого супостата заколола. Нашли его с кинжалом в сердце. А на рукояти кровь-камень горит и будто смеется. С тех пор и стали Радушку Хозяйкой величать. Она все хочет домой вернуться, но не дают ей ироды, кажный раз, как подползает душа ее вот сюда, к вершине, так обратно ее в озеро утягивают. – А зачем она вернуться хочет? – шепотом спросила Женя. – А кто ж ее знает, милая? Старики говорят, что Хозяйка тот кинжал ищет и никак найти не может. Мол, в камне том красном ее душа теперь обретается. – Сима! – раздался в дверях раздраженный голос Юлии. – Опять ты свои страшилки рассказываешь. Сима вскочил, покраснел, виновато взглянув из-под кустистых бровей на Юлю. – Ты уж прости, милая. – Это я его попросила, – заступилась за Симу Женя. – Пока Тамерлана ждали, надо же было о чем-то говорить. – Нашли, о чем, – с укором в голосе ответила Юля. – Все это бабушкины сказки, чтобы народ пугать. – Сказки не сказки, – улыбнулся Сима, – а жертву свою Хозяйка кажный раз берет. Во все времена. Кто бы ни селился в этих местах, а жертву дай! – Сима! – еще раз одернула его Юля. – У нас и так человека убили, а еще ты будешь запугивать мне гостей. – Прости, милая. Пойду я. – Иди, иди, – проводила его Юля, насупив прямые брови, но когда старик был в дверях, окликнула его. – Сима, ты на улицу не ходи. Такой буран – не дай бог заблудишься еще. – Не пойду, милая, не пойду. Женя поняла, что Юля, хоть и одергивала Симу, и укоряла его, но любила, заботилась о старике. Он тихонько прикрыл за собой дверь, а Женя, будто оправдываясь, сказала. – А жертву Хозяйка все-таки взяла… – Жень, только не говори, что поверила в эти россказни. – Но ведь есть там что-то, – Женя кивнула на окно. – Я сама видела. – Все мы видели, – согласилась Юля, усаживаясь напротив. – Но Тиграна убил не призрак, они ядом не травят. – Тут не поспоришь. Обе женщины замолчали, не зная, что еще сказать. Подумав немного, Юля все же нарушила тишину: – Давай я расскажу тебе все, что знаю про вчерашний вечер, а потом пойду делами заниматься. Надо как-то народ успокоить. Там у Кати Виноградовой истерика. У Марины истерика. Инна орет, что нужно убираться отсюда, пока нас всех не перетравили. А мы заперты здесь, как мыши в мышеловке. Ни полиции приехать к нам, ни нам уехать. Юля устало зевнула, сложила руки под грудью, нервно дернула себя за мочку уха. Меж бровей так и осталась угрюмая складка. – Черте что получилось, а не открытие. Убила бы своими руками того, кто такую свинью нам подсунул. – Тамерлан сделает все возможное, чтобы разобраться. – Надеюсь. Иначе мы все всю жизнь будем под подозрением, а в отель больше никто и не приедет никогда, – Юля нервно стучала наманикюренными ноготками по деревянному подлокотнику кресла. – Ну так что, рассказывать тебе, что я видела и слышала? – А почему бы и нет? Кто знает, через сколько вернется Тамерлан. Ему еще предстоит сегодня опросить всех остальных, почему бы не облегчить ему задачу. А Юля… Жене казалось, что если Юля и могла убить Тиграна, то просто всадила бы ему нож в сердце. Она выглядела Снежной Королевой, но из тех снежных королев, в груди у которых бушует пламя. Если бы она и убила, то только в импульсивном сиюминутном порыве. И уж точно не стала бы выжидать и подсыпать яд…