Тамерлан улыбнулся, но больше ничего не стал говорить и отправился в ванную. Женя подошла к окну. Снегопад совсем закончился, но небо было черным – ни одна звездочка не смогла проглянуть сквозь плотную завесу облаков. Жене померещилось, что чернота меж оголенных кривых стволов старых вишен стала гуще и начала шевелиться. Задернув шторы, она бегом бросилась в постель и накрылась одеялом до самого подбородка. А когда вернулся Тамерлан, прижалась к нему, крепко обняв. Она уже и забыла, что собиралась обидеться на мужа за его тайны. Глава 12 Всю ночь снегопада не было. Однако утром, стоило взойти солнцу, как стихия, будто пробудившись ото сна, снова обрушилась на Вишневые горы. Ветер завывал, как раненый зверь. Мел по снежному насту, закручивая спирали снежинок. Небо, казалось, нависло над самой крышей отеля и, того и гляди, было готово обрушиться на него, придавить к самой земле. Тамерлан встал рано и успел созвониться с главой районного полицейского управления, сообщив о том, как у них здесь, в «Вишневых горах», обстоят дела. Ничего утешительного на том конце трубки ему не сказали: весь Каслинский район завалило снегом. Дорожные службы насилу справлялись в городах. О том, чтобы пробиться в горы, речи и быть не могло. Оставалось надеяться, что в ближайшие сутки стихия успокоится и через несколько дней возможно будет расчистить снежные завалы. Тамерлану же оставалось надеяться и на другое: что убийца не решит извести кого-нибудь еще. Они с Женей поискали остатки яда или то, в чем его могли хранить, в общих помещениях отеля и даже в мусоре, но так ничего и не нашли. Полноценный обыск Тамерлан проводить не стал. Вряд ли постояльцы бы согласились, все-таки, как ни крути, а здесь он присутствует как лицо неофициальное. Да и наверняка убийца не настолько глуп, чтобы хранить остатки яда в своем чемодане или прятать его у себя же в номере. Нет, тот, кто совершил убийство, действовал не импульсивно. Он все заранее продумал. Зная, что Теосян будет среди постояльцев «Вишневых гор», этот человек приехал сюда только с одной целью – убить. «Все-таки Женька молодец», – думал Тамерлан. Нашла записную книжку Теосяна. И хоть самой Евгении в ней ничего не понравилось, но Тамерлана зацепили заметки о сыне и наследстве. Может, это и не имело никакого отношения к убийству, но если вспомнить слова Тиграна, сказанные в сердцах Павлу Виноградову: «А как же мой сын?», то становится очень интересно… Отель потихоньку пробуждался ото сна. К тому времени, как первые постояльцы начали спускаться в столовую, Тамерлан уже успел позавтракать и выпить две чашки крепкого-прекрепкого кофе. – Вы-то мне и нужны, – поднялся Тамерлан с банкетки в холле, на которой он восседал последние полчаса. С нее открывался вид на центральную лестницу, а потому Тамерлан не смог не заметить Павла Виноградова, который сейчас шел вниз. – И вам доброе утро, господин следователь, – кисло поморщился Павел. Перспектива еще раз остаться с глазу на глаз со следователям его не вдохновляла. – Пройдемте, – Тамерлан кивнул на дверь библиотеки. – Всего на пару слов. От его взгляда не укрылось, как сильно побледнел Павел от одной только мысли, что нужно переступить порог помещения, где вчера было совершено убийство. Тем не менее он совладал с собой и прошел за следователем. – О чем вы хотели поговорить? – спросил Павел еще в дверях. Тамерлан прошел в глубь библиотеки, раздвинул гардины на окне и жестом пригласил Павла сесть на стоявшее здесь же кресло, обитое зеленым сукном. Сам Тамерлан остался стоять, прислонившись плечом к стене возле окна. – Я хотел, чтобы вы рассказали подробно, о чем вы говорили с Тиграном Теосяном накануне его смерти. – Я же уже говорил, – устало вздохнул Павел. – Мы ссорились из-за того, как он обошелся с Артемом. – Значит, вам не понравилось, что он оскорбил вашего сына? – Да, так и есть. – А чего вы ждали от этого разговора? – Тамерлан сверлил взглядом понуро сидевшего Павла. – Чего хотели добиться? – Я и сам не знаю. Хотел дать понять этому козлу, что не все ему должно сходить с рук. – И дали? – Что, простите? – непонимающе уставился Павел на Тамерлана. – Думаете, Теосян принял близко к сердцу ваши угрозы? Может быть, внял им? – Как же, внял он. Таких ублюдков ничем не проймешь. – Павел замолчал, нервно сжимая и разжимая кулаки. – Я был на взводе, а Теосяну хоть бы хны. – Человек, нечаянно услышавший ваш с Теосяном разговор, вернее, часть разговора, сказал, что в какой-то момент Тигран крикнул: «А как же мой сын?» – Да? – Павел пожал плечами. – Я плохо помню подробности. – И все же постарайтесь вспомнить, – попросил Тамерлан. Павел задумался, уставившись на снег за окном. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем он сказал: – Да, вроде бы что-то подобное Тигран действительно говорил, но… Я понятия не имею, что он имел в виду. – Насколько мне известно, у Теосяна нет детей? – Нет, – покачал головой Павел. – Тогда что же он хотел сказать этой своей фразой? – Я не знаю, – раздраженно, с отчаянием выкрикнул Павел. – Откуда мне знать? Ему не понравилось, что я пришел защищать своего сына, что высказал ему за его выходку. Его, видимо, взбесили мои слова. Он стал мерзко кривляться и кричать что-то вроде: «Мой сын. Мой сын. А как же мой сын?» Хоть режьте меня, но я не знаю, что он имел в виду. – И вы не спросили? – Нет, не спросил. Мне надоел этот концерт, к тому же я понял, что не добьюсь от Тиграна извинений. И я ушел. – Что ж, спасибо и на этом, – вздохнул Тамерлан. Эх, жаль. Он-то рассчитывал услышать от Павла что-то более внятное. А теперь ему опять остаются только догадки. – Это все, что вы хотели узнать? – с облегчением в голосе спросил Павел. – Да, у меня больше нет к вам вопросов. Они вместе вышли из библиотеки. Павел направился в столовую, из которой раздавались голоса. Тамерлан, заметив у окна в холле Николая Шевцова и Жана Винтера, которые курили и разговаривали о разразившейся снежной буре, подошел к ним. – А, товарищ старший следователь, уже давно не спите, – засмеялся Николай. – Все ищите? – Все ищу, – усмехнулся Тамерлан. – И как успехи? – спросил Жан Винтер. – Нашли что-нибудь ценное? – Кое-что есть, – добродушно кивнул Тамерлан. Он засунул руку в карман брюк и выудил оттуда какой-то маленький предмет. Затем поднес к глазам черную пуговицу с серебристой окантовкой, посмотрел ее на свет, будто пытаясь разглядеть, что там у нее сокрыто внутри. – Кажется, это ваше? – Тамерлан перебросил пуговицу из одной руки в другую, снова спрятал ее в карман и, развернувшись, скрылся в библиотеке. Мужчины проводили его изумленными взглядами. Тамерлан разместился в кресле напротив камина, где сидел вчера вечером в компании Жана Винтера и хозяина отеля, и стал ждать. Красивую пуговицу он положил на стол так, чтобы ее нельзя было не заметить. Не прошло и трех минут, как дверь библиотеки тихонько открылась и снова закрылась. Мужчина сел по другую сторону от кофейного столика. – А вы, оказывается, умеете показывать фокусы? – нервно усмехнулся он. – Проработаешь двадцать с лишним лет следователем и не такому научишься, – ответил Тамерлан. – Где вы ее нашли? – хрипло спросил Жан Винтер. – Вот здесь, под ковром, – Тамерлан указал подбородком на пол. – Вы ведь знали, что потеряли ее здесь, поэтому вчера вечером, пока мы курили, вы все пытались рассмотреть, не закатилась ли она куда-то. – Я не был уверен… Вернее, надеялся, что вдруг пуговица оторвалась и упала где-то в другом месте. Жан Винтер, положив ногу на ногу, откинулся на спинку кресла. Его тонкие пальцы снова забарабанили по подлокотнику, отбивая ту же самую мелодию, что и днем раньше: тук, тук-тук, тук, тук-тук-тук. – Значит, ночью, когда умер Теосян, вы были тем, кто спускался сюда и разговаривал с ним, – Тамерлан не спрашивал, он утверждал. – С чего вы взяли? Оторванная пуговица разве что-то доказывает? – Нет, не доказывает. Но разве я вас в чем-то обвиняю? – Тогда к чему этот концерт? – холодно спросил Жан. – Вы здравомыслящий человек, Жан. И я уверен, что вы прекрасно понимаете: чем больше у меня будет информации о том вечере, когда умер Теосян, тем быстрее я вычислю убийцу. – То есть вы просите меня вам помочь? – губы Жана искривились в подобии улыбки. – Будем считать, что да. Расскажите, как все было. Тамерлан в ожидании уставился на Жана. Тот молчал, устремив взгляд в темный зев камина. Прошло несколько минут прежде, чем Жан наконец-то произнес: – Мне не хотелось признаваться, что я был последним, кто видел его в живых. – А вы уверены, что были последним? – Тамерлан смотрел на Жана в упор, пытаясь уловить малейшую перемену в эмоциональном состоянии собеседника. – Уверен, – криво улыбнулся Жан Винтер. – Дело в том, что Тигран отдал богу душу на моих глазах. – Вот так? – удивился Тамерлан. – Я расскажу, как все было. Что уж теперь таить, но вы должны знать: к убийству я не имею никакого отношения. – Вы уж рассказывайте, Жан, а выводы я сделаю сам.