– Не сбегут по дороге? Они профи серьезные, сам говорил. – От моих? – даже обиделся Степан. – Я бы им даже рыпаться не советовал. – При чем тут твои? Это же ОМОН, – удивился Гуров. – Это мои в форме ОМОНа. Неужели вы думаете, что я такое деликатное дело кому-нибудь доверил бы? – объяснил Савельев и перешел к делу: – Крячко Орлова предупредил, так что на месте их уже ждут. Кровушку в кладовке мы нашли. А еще на полу в зале. Чья она – будем разбираться. И знаете, что самое интересное? Болотина заявила, что весь дом просматривался и прослушивался. Так вот, мои спецы и, заметим, ваши тоже, в один голос заявляют, что никаких следов прослушки, видеокамер и всего прочего в доме нет, а обшмонали мы его серьезно. Комната охраны оборудована для наблюдения за дорогой, то есть въездом во двор, и четыре камеры по углам ограды, но для наблюдения за территорией внутри, а не снаружи. Жесткий диск с компьютера снят. Но! Никакое дополнительное оборудование к аппаратуре не подключалось. Если же трансляция с видеокамер осуществлялась на ноутбуки, например, то сколько же их надо было, чтобы весь дом под контролем держать? Если принять за версию, что все это демонтировали избитые прислуга и охранники, прежде чем сбежать, то провозились бы они долгонько. А им не до того было – ноги бы унести. Так что это явно не они. Я поговорил с охраной на въезде в поселок, они клянутся бабушкой, что чоповцы как въехали в него, так больше и не выезжали, то есть тоже увезти ничего не могли. Похоже, что… – Мадам Болотина врала как сивая кобыла, поскольку определение «мерин» к ней не подходит, – закончил Гуров. – Что еще? – Самое интересное. Когда я пошел со Станиславом Васильевичем к своим перекусить, то узнал, что племянники мои в понедельник вечером на чердаке играли. А Ларс громко залаял… – Не понял! Откуда там собака? Твой отец же их с детства боится? – Ради любимых внуков еще и не такое вытерпишь. Так вот, Ларс залаял, и племянники в чердачное окно выглянули – пес надрывался возле ограды, что с Болотиными граничит. Они присмотрелись и увидели какие-то черные фигуры, которые по двору Болотиных бежали в сторону соседей справа. Сколько их было, точно сказать не могут, но говорят, что человек шесть-семь. – Во сколько это было? – После ужина, а ужинают у отца, когда он из Москвы возвращается, то есть не раньше восьми. Считайте, где-то в половине девятого плюс-минус. А сосед Болотиных справа уже несколько лет переделывает свой дом. Взялся бодро, да кризис его подкосил. Так что стройка законсервирована, и в доме никого нет. Ну, я это тут же проверил и выяснил, что Рябов, тот самый сосед, днем позвонил охране на въезде и предупредил, что должны приехать рабочие и привезти стройматериалы. Точно, приезжали те вечером на двух машинах с какими-то коробками и мешками. Потом одна машина уехала, а через некоторое время – вторая. Если надо, есть точное время. – Пока не надо, дальше! – Ну, мне с Рябовым связаться несложно. И выяснил я, что он никому не звонил и ни о каких рабочих – ни сном ни духом. Сказал, что вечером сам заедет посмотреть, что и как, а пока попросил меня сходить и глянуть. Ну, мы и сходили. Короче, дело было так. Открыть замок на воротах, а он у Рябова электронный, для знающего человека – не проблема. Дом стоит нетронутый – по снегу возле дверей видно. Машины загнали во двор. На снегу следы стандартных армейским берцев. Покрышки на машинах без отличительных особенностей. Натоптано так, что невозможно определить, сколько человек было. Но детских следов нет. Следы идут от машин к общей с Болотиными ограде и обратно. Улик никаких, работали явно профессионалы. – Да уж, наводка была серьезная, – озадаченно произнес Лев. – Кто-то очень подробно рассказал этим якобы рабочим о том, что творится в поселке, да и в доме Болотиных они тоже хорошо ориентировались. Ольга этого сделать не могла – она оставалась в больнице. А раз Павел с Оксаной… – Я знаю, я все слышал, – перебил его Степан. – Тем лучше. Значит, можно предположить, что девочек забрали те, кто проник в дом, и вывезли их с первой машиной, а несколько человек зачем-то остались. Но как Ольга могла доверить судьбу своих детей чужим людям? – спросил Гуров, хотя кое-какие мысли на этот счет у него в голове уже появились, но как же он хотел ошибиться! – Значит, не чужим, а кому-то очень близкому, кому полностью доверяла, – возразил парень. – Но и это еще не все. В девять часов – мать с бабушкой как раз очередной сериал на втором канале сели смотреть – они слышали, как из двора Болотиных несколько автомобилей выехало. И на воротах поселка охрана подтвердила, что все машины уехали в это время. Мужики еще поинтересовались, чего это они всем скопом, а им объяснили, что Ольга Леонидовна приказала всем в городскую квартиру перебираться – так ей, мол, удобнее. Вот теперь у меня действительно все. Мы тут все закончили, двери заперли, ворота тоже и все опечатали. Ключи я своим на всякий случай оставил. Наши дальнейшие действия? Разговаривая со Степаном, Лев постоянно посматривал на двери приемного покоя, откуда должен был появиться Садовников. И тут он увидел, что фура разворачивается и задом подъезжает туда. – Возвращайтесь в город. Пусть Крячко вплотную займется этим ЧОПом и его сотрудниками. А тебе я потом перезвоню, – быстро сказал он Степану и, выскочив из машины, бросился к дверям. А там из лифта уже выкатили каталку с прозрачным куполом, на которой лежал Садовников. Первый вопрос Гурова врачам был: – Он меня слышит? – Занятые своим делом, они только кинули в ответ, а Лев наклонился к Садовникову: – Ильич! Ничего не бойся! Тебя отвезут в прекрасную больницу. Я сам там лежал. Только там порядки очень строгие, так что навестить тебя не получится, но, как только тебе получше станет, мы тебя в наш госпиталь заберем. – Лев Иванович, я ему все это уже объяснила, – тихо сказала Лика. – Вот ваши куртка с шапкой, пойдемте. – Да подожди ты! – отмахнулся Гуров. – Вдруг он сможет мне знак подать, что именно искать нужно? – Пошли! – уже сердито повторила она. – Все, что надо, я уже выяснила. – Но как? – опешил Лев. Она только укоризненно посмотрела на него и молча пошла к машине. «Я идиот! – самокритично подумал Гуров. – Для нее же это на раз-два!» – Поправляйся, Ильич! – пожелал он другу, которого уже почти завезли в фургон, и поплелся за Анжеликой. Уже сидя в машине, резко повернулся к ней и спросил: – Ну и что же ты выяснила? – Ну, Садовников так пристально смотрел на мою грудь, что даже слабоумный догадался бы, что речь идет о бюсте Ленина. – Ты знаешь, сколько их у него? – воскликнул Лев. – Он убежденный коммунист. И они у него и на работе, и дома, и везде, где только возможно! – Тогда я попросила его мысленно произнести, где нам искать этот бюст, – невозмутимо продолжила Лика. – И он сказал: «Там, где мы с Гуровым сожгли рыбу». Вам это что-то говорит? – Мне это все говорит, – виновато ответил Лев. – Прости меня, Лика. Видимо, я заработался, раз очевидных вещей не понимаю. – Видимо, да, причем сильно, – отозвалась она и заметила: – Ваш друг – большой хитрец! – Он не хитрец, Лика, он опер от бога! Профессионал! Если бы не ранения, он генералом был бы. А так, дали ему перед пенсией полковника, и все! За все его заслуги! – с горечью произнес Лев. – Так где же нам искать то место, где вы рыбу сожгли? – Лика вернула его к прозе жизни. – Это дом в деревне его двоюродного брата Константина, относительно недалеко от Москвы. Костян – человек одинокий, и уже тогда был очень болен. Жив или нет, не знаю, но если умер, то дом по наследству Ильичу перешел – не было у Кости больше родственников. Сейчас туда ехать уже поздно, завтра с утра надо. Кстати, а что ваши врачи о состоянии здоровья Ильича сказали? Когда с ним поговорить можно будет? – Ну, для начала они после разговора с Юрием очень удивились, что Садовников вообще выжил, потому что по всем показаниям не должен был. А потом предложили мальчику перейти в МЧС – с таким талантом ему там самое место. Глаза у мальчишки загорелись, и он тут же согласился. Насчет «поговорить» они ничего не прогнозируют, но обещают сделать все возможное, чтобы это произошло поскорее – я объяснила им ситуацию. Так что нам остается только ждать. Ну, куда теперь? – В центр, а я пока выясню, готовы ли уже распечатки с телефона Любимова, что там с больницей, кто приходил к Болотиной и так далее. И очень тебя прошу, пожалуйста, не гони, пощади мои нервы! – Вас, городских, не поймешь, – хмыкнула Лика. – То гони, то не гони, – но с места взяла плавно, на основную дорогу выехала аккуратно и дальше вела себя как пай-девочка. Успокоенный Гуров достал сотовый, собрался перезвонить, как и обещал Степану, но телефон сам зазвонил в его руке. – Гуров? – услышал он. – Тебе привет от Ивана Федоровича. – Я понял, кто вы, – ответил Лев. – Я сейчас почти за городом, поэтому давайте договоримся так. Ваш номер у меня высветился. Как только я буду поближе к центру, позвоню вам, и мы договоримся о месте и времени. У вас все с собой? – Нам два раза повторять не надо, – хмыкнул его неизвестный собеседник. – Это те, от уголовника? – спросила Лика, когда Гуров отключил телефон, и он кивнул. – Может, поторопимся? – Ох, как ты, оказывается, любишь гонки, – усмехнулся Лев. – Гонки я люблю, но еще больше хочу узнать, какая сволочь себя за моего отца выдавала, – жестко ответила она. – А чтобы это узнать, нам нужно как минимум добраться в центр живыми. Она обиженно замолчала, а Гуров уставился в окно и, кажется, даже задремал, но тут снова зазвонил сотовый – это был Орлов. – Лева, ты где? – напористо спросил он. – А черт его знает, не видно же ничего. Лика, мы где? – «Пражскую» проехали, а что? – Ты слышал? – спросил Лев у Орлова. – Слышал! Долго! Быстрее бы надо! Понимаешь, у меня в кабинете Павел и Оксана. Не хотят разговаривать ни с кем, кроме тебя. – Что?! – взвился Гуров. – Лика! Высади меня на «Южной», дальше я на метро – быстрее будет! – В ответ она только кивнула, а он набрал номер Степана: – У меня для тебя дело. Мне позвонили люди от Коня, я собирался сегодня с ними встретиться, но обстоятельства изменились, так что придется тебе. Я им сейчас сообщу, что вместо меня будет Шурган, думаю, вы найдете общий язык. Позвонишь им и назначишь встречу, желательно побыстрее, чтобы мы сегодня вечером все обсудить могли. Их номер телефона я тебе эсэмэской пришлю. – Понял. Сделаю, – коротко ответил Степан. Отправив ему сообщение, Лев позвонил уголовникам: – Так, у меня жесточайшая запарка. С вами созвонится Шурган… – Кто?! – перебив его, воскликнул мужчина. – Какой Шурган? – Да не Зимин! – воскликнул Гуров. – А его воспитанник, который в память о нем себе такое же прозвище взял. – Фу ты, черт! – с облегчением выдохнул тот. – А мы уж подумали, что покойники воскресать начали. Ну, пусть звонит. Посмотрим, кого Шурган себе на смену вырастил. – Я съезжу к нашим, узнаю последние новости, возьму документы и поеду домой, а вас потом Степан заберет, – остановив машину возле станции метро, сказала Лика. – Сам доберусь! – отмахнулся Лев. Еще никогда Гурову не казалось, что поезд метро идет так медленно. Выйдя наконец на «Тверской», он почти бегом бросился к Главку. По лестнице поднимался через ступеньку и куртку с шапкой снял на ходу. Остановившись возле двери приемной Орлова, перевел дух – негоже все-таки врываться в кабинет начальства запыхавшимся и раскрасневшимся, особенно при посторонних. Войдя к Орлову, он бросил одежду на стул и подошел к поднявшемуся при его появлении Павлу, да и сидевшая рядом с ним Оксана тоже встала. – Спасибо тебе за Ильича, – сказал Лев, протягивая ему руку, которую тот крепко пожал. – Можно сказать, он в понедельник второй раз на свет родился. Чудом выжил! – Ну и слава богу! – с облегчением произнес Павел. – Я был уверен, что вы все правильно поймете. – А теперь садись и рассказывай, откуда у этой поганой истории ноги растут, – потребовал Лев. – Вы же наверняка вчерашнюю пресс-конференцию Ольги Леонидовны видели, так что понимаете, что меня интересует. – Черт, даже не знаю, с чего начать! – задумался Павел. – Ладно, начну, как получится, а вы, если что-нибудь узнать захотите, спрашивайте. В общем, все было нормально. Ильич, когда у Болотина работать начал, всех, как в армии, построил. Кое-кто ушел, потому что к более вольной жизни привык, а на их место ваши, то есть милицейско-полицейские пришли. А для них Ильич – бог и царь. Когда та проверка началась, Игорь Петрович и Ильич, можно сказать, в воздухе жили: не успели из одного города прилететь, как в другой надо. И ведь не нашли же ничего криминального, только Болотину все нервы вымотали. Он Ильичу постоянно говорил, что без него не выдержал бы. Опять нормальная жизнь началась. Летом Петр Игоревич с сыном к отцу переехали. – Почему? – тут же спросил Гуров. – Насколько я помню, у него с женой своя квартира есть. Что случилось? Павел повернулся к Оксане, и та робко заговорила: