— Какой-нибудь некриминальный, — попросила она. — Это что-то новенькое в нашей практике. — Айрумян внимательно поглядел на Настю. — Ну-ка выкладывай, что у тебя за проблема. — Понимаете, есть человек, который… Которого… Одним словом, его должны были убить, но среди убитых его нет. Остается два варианта: или труп спрятан и его пока не нашли, или он не проходит по разряду криминальных. Ведь такое может быть? — Очень даже свободно, — кивнул Гурген Арташесович. — Тому есть масса исторических примеров. Помнишь в 1992 году Филатову? Убийство, замаскированное под смерть от электротравмы. Нам ведь тогда чистая случайность помогла понять, что это было все-таки убийство, а то и прошло бы как несчастный случай. И еще ты ко мне как-то приходила по поводу давнего убийства спившегося алкаша, помнишь? Ты еще спрашивала меня, можно ли спаиванием умышленно довести до летального исхода человека, у которого вшита «эспераль». — Помню, — кивнула Настя. — Вы сказали, что запросто можно. Так вот я хочу выяснить, не спрятался ли мой покойник где-нибудь среди таких случаев. — Выясняй, — кивнул Айрумян. — Все, что знаю, — расскажу, попугайчик мой пестрокрылый. — По-моему, я больше похожа на старую общипанную попугаиху, — отшутилась Настя. — Мне нужны сведения о мужчинах примерно 35 — 38 лет, высоких, худосочных, доставленных в морги в связи с внезапной смертью. К вам они могли и не попасть, если причина смерти явно не носит криминального характера. — За какое время? — Начиная с 29 сентября и по сегодняшний день. Вы можете написать мне перечень причин смерти, на который я смогу ориентироваться, обзванивая морги и больницы? — Могу, ягодка моя, дедушка Гурген все может, но вряд ли тебе это нужно. — Почему? Он сделал такое лицо, какое бывает у фокусников перед тем, как сдернуть шелковое покрывало и предъявить изумленной публике трех поросят вместо ожидаемых пяти кроликов. — Потому что я сам лично делал вскрытие Берковича Станислава Николаевича, доставленного в аккурат 29 сентября и скончавшегося внезапно прямо на улице неподалеку от собственного дома. Проляпс митрального клапана. Мгновенная смерть. — Не может быть! — едва слышно выдохнула Настя, не смея поверить в удачу. Хотя по законам теории вероятностей ничего сверхъестественного в этом не было, потому что на поиски психа среди криминальных трупов было затрачено очень много усилий, а постигшую ее неудачу Настя переживала весьма болезненно. — Очень даже может, золотко мое. Именно высокий, именно худосочный, малокровный, типичный носитель врожденного порока сердца. В причине смерти я не сомневался и сейчас не сомневаюсь, ты же знаешь, я к старости стал подозрительным, все по десять раз перепроверяю. Никто его не убивал. Но кто-то его очень сильно напугал. — Откуда вы знаете? — встрепенулась Настя. — У него на щиколотке довольно большой след, образовавшийся от удара, нанесенного практически в момент наступления смерти. След этот такой, что… Ну, короче, тебе эти премудрости ни к чему, главное — он не мог сам удариться обо что-нибудь. Его ударили по ноге. Может быть, хотели сбить с ног, тут уж у меня фантазии не хватает, я человек сухой и мрачный, придумывать не умею. Аккурат в этот самый момент у него сердечко и остановилось. Я Берковича этого потому и запомнил, что в своем заключении про след от удара написал и все ждал, когда мне следователь позвонит, объяснений попросит каких-нибудь, что ли. Так и прождал. Потом спросил любопытства ради, а его, бедолагу, уж и схоронили давно. Видно, никакого криминала не усмотрели. Тебе копию заключения показать? — Обязательно. Она крепко зажмурилась и скрестила пальцы на засунутых в карманы руках. Вообще-то Анастасия Каменская не была очень уж суеверной, но иногда… «Господи, сделай так, чтобы это был он. Пусть он будет в светло-коричневом плаще. Пусть на его нижнем белье будут следы. Следы обязательно должны быть. Я так хочу, чтобы мне наконец повезло и в этом проклятом деле хоть что-нибудь прояснилось…» Идя вслед за Айрумяном из секционной в его кабинет, она мысленно твердила заклинание, держа пальцы по-прежнему скрещенными. В кабинете Гурген Арташесович открыл сейф и достал папку с копиями документов. — Вот, смотри, рыбка моя вуалехвостая, твой дружок Беркович-то имел проблемы по части секса. — Почему вы решили? — шепотом спросила Настя, у которой от волнения вдруг пропал голос. Она громко откашлялась, прочищая горло. — На трусах следы спермы. Как ты думаешь, откуда возьмутся следы спермы на нижнем белье у человека, возвращающегося с работы? Да еще в таком изобилии. Если мужчина, прости за подробности, совершает половой акт и одевается, забыв принять душ, следы тоже остаются, но совершенно не такие, можешь мне поверить. Биохимический анализ может дать точный ответ на вопрос, был ли это акт любви с женщиной или, пардон, с самим собой. — Во что он был одет? — Плащ светло-коричневого цвета, ботинки черные, костюм темно-серый в полоску, «тройка», сорочка белая, галстук, белье. Настя вскинула вверх руки в победном жесте футболиста, забившего гол, кинулась на шею к грузному пожилому эксперту и тихонечко закричала: — Я его вычислила! Я все-таки его вычислила! Ай да Аська, ай да умница! — Нет, Анастасия Каменская, ты не умница, — одобрительно похлопывая ее по спине, проворчал Айрумян. — Ты совершенно чокнутая. Вычислила покойника трехнедельной давности — и счастлива, будто выиграла миллион долларов. 2 К вечеру Настя почувствовала себя совершенно разбитой. Народная поговорка «разом густо — разом пусто» оправдывала себя и в оперативной работе, когда какое-нибудь дело тянется томительно долго, не двигаясь с места, и все усилия кажутся напрасными, направленными «не туда»; с каждым днем тает оптимизм, исчезает надежда, слабеет желание довести начатое до победного конца, и вдруг в одну секунду все меняется, нужно спешно принимать новые решения, менять схемы, а главное — делать все очень быстро. И ведь что любопытно: такой прорыв почему-то случается по нескольким делам одновременно, и в такие дни Насте казалось, что весь ее организм превращается в компьютер с нервами, работающий с «запредельной» нагрузкой, что еще чуть-чуть — и в цепи произойдет замыкание, машина сгорит и навсегда выйдет из строя. Но нагрузка тем не менее продолжала увеличиваться, а компьютер по-прежнему безотказно работал, что неизменно повергало Настю в изумление. Поистине, резервы человеческие безграничны. Только почему-то к вечеру она была полумертвой от усталости. Днем позвонил Денисов. Настя даже не ожидала, что так обрадуется его звонку. — Как там мои ребятки? Нареканий нет? Справляются? — Что вы, Эдуард Петрович, ваши ребятки — высший класс. Нам бы таких, — искренне ответила она. — Не грешите, Анастасия, ваши люди ничуть не хуже. Просто вы бедные, поэтому у вас их мало. И на технику денег нет. Известно же, что, пытаясь экономить на правосудии, государство обрекает себя на новые человеческие жертвы. — Вы, как всегда, правы, — вздохнула Настя. — А как ваши успехи? — поинтересовался Денисов. — Польза есть какая-нибудь от вашей затеи? — Пока сама не понимаю. Как сказал бы ваш Бокр, эпидерсия какая-то. Денисов расхохотался в трубку. — Он уже и вас заразил своей «куздрой», да? Вообще-то он золотой мальчик, толковый, творческий. Можете смеяться, но еще и патологически честный. — Ну да? — усомнилась она. — А срок за грабеж? — Так то когда было! Юношеская глупость. Поверьте мне, Анастасия, он — хороший мальчик. — Ничего себе «мальчик», — усмехнулась она. — Он, наверное, мне ровесник, если не старше. — Ну, деточка, — благодушно заурчал Эдуард Петрович, — мне уже столько лет, что все, кто моложе пятидесяти, для меня — дети. А Бокра вы берегите. — Я буду стараться, — пообещала Настя, весьма смутно при этом представляя, от чего или от кого нужно оберегать забавного урку-лингвиста в трогательных носочках. Еще ей нужно было встретиться с Дашей Сундиевой и показать ей новую серию фотографий, среди которых был и снимок Берковича. В «Орион» Настя подъехать не успела, поэтому решила встретиться с Дашей в университете после окончания вечерних занятий. Собственно, выбор у Насти был довольно узкий: либо магазин, где она могла уединиться с Дашей в примерочной под видом покупательницы, либо Дашина квартира, где она жила вместе с родителями, которых непременно пришлось бы посвящать в непонятную и не очень веселую историю. В общественных местах была опасность нарваться на наблюдателей. К себе домой Настя приглашать Дашу не рискнула из тех же соображений. Оставался университет. — Вы меня подстрахуйте, — попросила она «золотого мальчика» Бокра. — Я хочу быть уверена, что мою встречу с Дашей челноки не зафиксируют. Когда Даша вышла из лекционного зала, светлоглазый Сурик поджидал ее возле «курилки», смешавшись с толпой студентов. Она уже поравнялась с ним, как ее окликнула симпатичная толстушка в очках. — Сундиева! Дашка! У тебя колготки «поехали». Сзади во-о-от такая дырища! Даша изогнулась и растерянно посмотрела на ноги. На черных колготках действительно зияла огромная дыра. — Ах ты черт, — с досадой пробормотала она. — У тебя есть иголка с ниткой? — Вот, держи, — толстушка раскрыла сумку-портфель и достала из косметички катушку черных ниток и иголку. Даша покрутила головой, ища, где бы ей устроиться. — Иди в семнадцатую аудиторию, — подсказала толстушка, — там сейчас пусто. — А если кто войдет? — с сомнением покачала головой Даша. — Представляешь, входит ректор, а я колготки зашиваю. Или еще лучше — надеваю, задрав юбку. — Не трусь, я покараулю снаружи. Пошли! — И толстушка решительно потянула Дашу к пустой аудитории, на которой красовалась выведенная мелом цифра 17. Со своего поста возле «курилки» Сурику была хорошо видна несшая вахту толстушка. Вот к аудитории подошла парочка, парень с девушкой, хотели было войти, но толстушка решительно преградила им дорогу и что-то сказала, составив при этом из больших и указательных пальцев внушительный круг, видимо, демонстрируя им размер дыры на Дашиных колготках. Все трое весело расхохотались, и парочка удалилась. Даша уверенно опознала Берковича с первого же взгляда. — Вот он, — сказала она, беря фотографию двумя пальчиками, словно боясь запачкаться. При этом на ее приветливом лице появилось выражение гадливости, как будто она взяла в руки жабу. Настя принялась собирать разложенные на столе фотографии, а Даша, ловко орудуя иглой, стала зашивать пресловутую дыру. — Анастасия Павловна, а как эту девушку зовут? — спросила она, уже собираясь уходить. — Девушку зовут Наташей. А тебе зачем? — Ну как же, она же меня ждет под дверью, мне, наверное, нужно будет сейчас вместе с ней выходить на улицу. Я должна знать, как к ней обращаться. А вдруг глазастенький захочет послушать, о чем мы разговариваем? Настя закрыла сумку и стала застегивать куртку. — Поди-ка сюда, — позвала она Дашу. Девушка подошла к ней совсем близко, и Настя мягко взяла ее за плечо. — Ты что, совсем не боишься? — тихо спросила она.