Из квартиры вышла пожилая чернокожая женщина. Вокруг ее головы был обмотан синий шарф. На лице морщины почти отсутствовали, но тело явственно свидетельствовало о возрасте. — Воскресное утро! А вы стучите в дверь как сумасшедшие уже добрых пятнадцать минут. Я сейчас полицию вызову! — пригрозила она с легким акцентом, который выдавал в ней уроженку Тринидада. — Простите, что побеспокоили вас. Я… — открыла рот Хенли. — Побеспокоили меня? У моего мужа высокое давление, а вы тут шумите, как… — Я инспектор Хенли, а это — констебль Рамоутер. — Вы инспектор? — в голосе женщины прозвучал явный скепсис. — Да, мы из Гринвичского отделения полиции. Не могли бы вы нам помочь? Глаза женщины нервно забегали из стороны в сторону. — В чем дело? — спросила она, удостоверившись, что вокруг нет никого, кто мог бы потом обвинить ее в стукачестве. Хенли даже не просила пустить их в квартиру, уже поняв, что гостеприимство этой женщины не распространяется дальше порога. — Вы давно тут живете? — спросила Хенли. — О боже, с 1978 года. — Наверное, стали свидетельницей больших перемен? — Да, и если хотите знать мое мнение, то совсем не к лучшему. Если бы мой муж мог перенести путешествие, то я бы уже давно вернулась домой. — Как давно здесь живет ваш сосед из сорок пятой квартиры? — Он поселился здесь после нас. Точно сказать не могу, но в начале восьмидесятых. — У него были дети? Сын? — продолжала задавать вопросы Хенли. — У Бертрана? Нет. Нет. Он никогда не был женат. Я вообще никогда не видела его с женщиной, — прошептала она. — Никогда. — А что случилось с Бертраном? — Умер. Хенли даже не пыталась скрыть свое удивление и потерла правый висок. — А когда он умер? — Боже, наверное, уже семь месяцев прошло. От рака. Его положили в больницу, и он из нее уже не вышел. Приятный был человек. — Кто сейчас живет в его квартире? — Никто. Его племянник — Дом, или Дон, или что-то в этом роде — все еще приезжает сюда время от времени. Понятия не имею зачем, но, если хотите знать мое мнение, я удивлена, что муниципалитет до сих пор не прибрал квартиру к рукам. Они могут быстренько вас выгнать, если вовремя не заплатить муниципальный налог… — Как часто вы видите племянника? — спросила Хенли. — Раньше видела где-то раз в месяц, в последний раз видела несколько дней назад. Я слышала, как у него работает стиральная машина, но он здесь не живет. Нет. И никогда не жил. * * * По пути назад в отдел Хенли напряженно думала. — Ему всегда удавалось уйти от радаров, — заметила Хенли. — Он работает в местной службе «Скорой помощи» по двенадцать часов в день, а иногда и больше. И как только к нему была приставлена охрана, наш подражатель затих. Уже больше недели полная тишина. — Потому что Пайн знал, что мы за ним следим. — Но служба охраны не особо за ним следила, — напомнила Хенли. На светофоре свет поменялся на красный, и начал быстро мигать предупредительный сигнал о том, что сейчас поднимут мост Крик-бридж. Хенли поставила машину на ручник и выключила двигатель. Она видела, как две баржи идут по устью Темзы. — Я вот о чем подумал, — сказал Рамоутер. — Найлору отправили предупредительное письмо в апреле. Через несколько недель убивают Льюис. Она не согласилась бы встречаться с Найлором, если он так ее достал. — Нет, не согласилась бы, — кивнула Хенли. — Я хочу, чтобы ты проверил списки избирателей, когда мы вернемся в наш отдел. Найлор и Пайн должны быть в этих списках, раз их выбрали в коллегию присяжных. Таким образом мы получим адрес. Но живет он там сейчас или нет — это другой вопрос. Когда Хенли завернула на главную улицу в Гринвиче, у нее зазвонил телефон. Номер не определился. Это означало, что либо звонят из ОРСП, либо это Оливер. Ей внезапно стало жарко. — Привет, Анжелика. Это Эзра. — Все в порядке? — спросила Хенли. Частота пульса у нее снизилась. — Ты почему в отделе в воскресенье? — Дело важное, и я хотел сообщить вам последние новости. Мы получили необходимое разрешение и информацию по номеру Оливера. Эти данные подтверждают все, что я вам уже сообщал. — А что с банковским счетом? С картой, которую использовали для пополнения счета телефона? — спросила Хенли, заворачивая к зданию, в котором находился их отдел. — Все есть. Баджарами зарегистрировала номер с пост-оплатой, используя свою дебетовую карту перед тем, как стала использовать другую для пополнения счета телефона. Я все распечатал и оставил на вашем письменном столе. — Мобильный телефон, банковская карта, записи с камеры видеонаблюдения. Этого достаточно, чтобы ее арестовать и предъявить обвинения? — спросил Рамоутер, когда Хенли остановилась перед их зданием. — Более чем достаточно. Глава 86 Оливер прислонился к стене в погруженном во тьму узком переулке, разделявшем двадцать седьмой и двадцать девятый дом на Калландер-драйв. Он играл с брелоком в форме сердца, на котором висели ключи от машины Лорин, и смотрел на улицу. Он ждал уже почти три часа. Белый фургон, в котором он оставил тело Лорин, забрали почти семь часов назад, уехали последние репортеры. Глазеть было больше не на что. Оливер тихо рассмеялся и закурил сигарету, потом проверил время на мобильном телефоне, который ему подарила Лорин: 01:07. Он задумался, сколько еще придется ждать, и тут увидел его. Мужчина медленно шел по подъездной дороге. Оливер отделился от стены, сделал небольшой круг и оказался позади него. Все еще заляпанный кровью Лорин нож лежал у него в кармане. — Доминик. Здравствуй, мальчик. Доминик Пайн развернулся. Оливер улыбнулся, увидев удивление на лице Пайна. Доминик шагнул в сторону, но Оливер преградил ему путь. — Я… я… Не надо… — закричал Доминик, когда Оливер опустил руку на его левое плечо и нажал на болевую точку. — Доминик Пайн, — произнес Оливер. — Присяжный номер одиннадцать. — Нет, нет, это не я, — неубедительно проскулил Доминик сквозь сжатые зубы. — Пожалуйста, я ничего… — Что «ничего»? — Я ничего не скажу. Пожалуйста, отпустите меня. — Ш-ш-ш. Оливер прижал палец к губам Доминика. Ему было забавно наблюдать за тем, как он зажмурился, а потом снова открыл глаза. Оливер сардонически рассмеялся, когда Доминик расплакался. — Ты надеялся, что я исчезну? — спросил Оливер. — Говорят, что никогда не следует лично встречаться со своими героями, но я думал, что ты все-таки встретишь меня с большим энтузиазмом. Оливер схватил Доминика за воротник и ухмыльнулся, почувствовав, как напряглось его тело. — Давай, Доминик. Скажи что-нибудь. Мне уже становится неловко. — А откуда вы знаете, кто я? — Доминик говорил с трудом, он мог только шептать. — У меня прекрасная зрительная память — если я видел чье-то лицо, я его узнаю. Да и не нужно быть гением, чтобы разобраться в том, что здесь происходит. Это должно мне льстить, но не льстит. — Я не понимаю, о чем вы говорите. Я ничего не делал. — Да, конечно. Знаешь, они всегда возвращаются, — заявил Оливер. — Кто всегда возвращается? — Люди типа тебя. Слабые. Неуверенные в себе. Эмоционально незрелые. Они всегда возвращаются на место преступления, но ты — человек, у которого отсутствует воображение, ты пришел на место моего преступления. Это просто жалко.