— Это доставил посыльный, сэр. Гарденер вскрыл конверт и извлек из него листок. Найджел зажег сигарету и стал прохаживаться по комнате. Его заинтересовала фотография брата Гарденера на стене. От ее разглядывания его оторвало восклицание хозяина: — Час от часу не легче! Феликс протягивал Найджелу лист бумаги с одним коротким абзацем, который тот прочел, не веря своим глазам: Если вам дороги жизнь и работа, не лезьте в чужие дела, не то лишитесь того и другого. Забудьте о прошлом, иначе не отделаетесь больной ногой. Найджел и Гарденер изумленно уставились друг на друга. — Вот это да! — выдавил Найджел. — Нет, каково! — простонал Гарденер. — У тебя болит нога? — осведомился Найджел. — Болит. Я же говорил, мне отдавили ее на сцене. — Это сделал человек, благоухавший, как Джейкоб Сайме? — Так мне показалось, я не совсем уверен. — Знаешь, это не шутки, — сказал Найджел. — Надо поставить в известность Аллейна. — Боже правый! — Без этого все равно не обойтись. Если позволишь, я ему позвоню. — Где ты его найдешь? Найджел задумался. Возможно, Аллейн не одобрил бы, если бы он раскрыл, где находится детектив. Вдруг он уже ушел из квартиры Сюрбонадье? Он нашел номер в телефонной книге и набрал его. — Возможно, его нет дома, — проговорил он вероломно, слушая безответные звонки в квартире на Гералд-роу. Ему стало совестно. — Никого нет? — спросил Гарденер. — Попробую позвонить в Скотленд-Ярд, — промямлил Найджел. — Только не сейчас. Давай сперва разберемся с запиской. Следующий час они с Гарденером гадали, кто мог написать письмо. По мнению Гарденера, это не мог быть Сейнт. Найджел возражал, что тот в гневе способен на что угодно. — Если он убийца… — начал он. — А я не уверен, что это его рук дело. Но он может бояться, как бы я, зная что-то из того, что пронюхал о нем Сюрбонадье, не сделал именно то, что я делаю сейчас, — не выложил все начистоту. — Он знал, что ты дружил с Сюрбонадье? — Да, Артур нас знакомил. Потом, когда я пошел в актеры, он увидел меня в первой достойной роли и запомнил. Отчасти благодаря этому я попал в его труппу. Сейчас об этом не очень-то приятно вспоминать. Артур, помнится, был сильно этим недоволен и всем твердил, что я прошел в дамки по его семейному билету. Боже, что за грязная игра! Помнишь мои слова об актерах? — Помню. — Как они вели себя вчера на сцене рядом с трупом Сюрбонадье! Лицедействовали вовсю — все, кроме Стефани. Найджел бросил на друга любопытный взгляд. Ему запомнился насмешливый комментарий Аллейна: «Восхитительный уход, не правда ли?», после того как мисс Вон покинула сцену. Помнил он и обольстительный тон, которым она потом ворковала с инспектором. Даже он, Аллейн, излишне долго не убирал руку с ее пострадавшего плечика. Добродетельно вспоминая свою Анджелу, Найджел ощущал свое превосходство. — Что она сейчас делает? — спросил Гарденер. — Мне хотелось увидеться с ней сегодня вечером. Она обещала позвонить. — Чем она так напугана? — выпалил Найджел. Гарденер побелел, его лицо приняло утреннее выражение. — Как не напугаться? — выдавил он. — Она считает, что Аллейн понял, что Сюрбонадье допекал ее, угрожал ей. Вчера нетрудно было увидеть, как на самом деле обстоят дела. Она всегда это от меня скрывала. До сегодняшнего утра я не понимал, что он себе позволяет. Утром она показала мне свое плечо и призналась, что после моего ухода он ее ударил — вот свинья! Господи, если бы я только знал! — Твое счастье, что ты был в неведении, — сказал Найджел. — А теперь он мертв, Феликс. — Она говорила, что Аллейн видел ее синяк. Она думает, что он ее подозревает. Она очень взволнована, представляешь ее потрясение? — Ты тоже за нее испугался? — Да, сегодня утром. А до того я оставался эгоистичным идиотом и думал только о себе. Как они могут подозревать ее в убийстве? Это чудовищно! — Успокойся. Я не слышал, чтобы кто-нибудь из них хотя бы намекнул на ее виновность. Повторяю, они идут по совсем другим следам. Я нарушу оказанное мне доверие, если скажу больше этого. А теперь, Феликс, мне пора идти, если ты не возражаешь. Вчера нам всем было не до сна, у тебя до сих пор сонный вид. Прими пару таблеток аспирина, выпей на сон грядущий — и прочь волнения! Спокойной ночи. — Спокойной ночи, Найджел. Раньше мы не особенно хорошо знали друг друга, но, надеюсь, теперь будет по-другому. Я очень тебе признателен. — Брось! Иди спать. До Честер-Террас Найджел добрался только в половине одиннадцатого, смертельно усталым. Однако ему еще предстояло написать материал для завтрашнего номера газеты, и он не хотел оставлять это на утро. Он через силу уселся за пишущую машинку, заправил в нее бумагу. Немного поразмыслив, он напечатал: УБИЙСТВО В «ЕДИНОРОГЕ» ПОСЛЕДНИЕ НОВОСТИ СВЯЗЬ С ТЯЖБОЙ СЕЙНТА О КЛЕВЕТЕ Работая, он не переставал думать об Аллейне. Инспектору следовало узнать о Феликсе. Не выдержав, он потянулся к телефонному аппарату. К этому часу Аллейн уже должен был вернуться домой. Он набрал номер, подпер щеку ладонью и стал ждать. Ахиллесова пята После ухода Найджела и инспектора Фокса главный инспектор Аллейн плотно затворил за ними дверь, долго стоял и прислушивался. Фокс поговорил с констеблем за дверью, потом голоса под окном постепенно стихли. Посторонний наблюдатель счел бы, возможно, что Аллейна одолевают неприятные мысли. У него был тип лица, обычно называемый крылатым: вдавленные уголки рта, как на портрете от решительных мазков кистью, ноздри с заметным вырезом, разлетающиеся уголки черных бровей. Это было привлекательное лицо с постоянным насмешливым выражением, очень живое — когда на него никто не смотрел. В данный момент на нем была гримаса крайнего отвращения, как будто он совершил что-то предосудительное или готовился сделать что-то такое, за что будет потом себя корить. Справившись с часами и повздыхав, Аллейн погасил свет и занял позицию у окна, за занавеской. Так он мог, оставаясь невидимым, наблюдать за редкими машинами на Джералдс-роу. После ухода Найджела и Фокса минула всего пара минут, когда по улочке очень медленно проехало одинокое такси. Аллейн взирал на него сверху, как коршун, высматривающий добычу, но все равно сумел увидеть запрокинутое кверху лицо пассажира, как если бы он, стоя в машине на полу, пытался разглядеть окно квартиры наверху и одновременно остаться невидимым. Такие ухищрения вызвали у инспектора Аллейна кривую улыбку. Пока он припоминал, где находится ближайшая телефонная будка, такси исчезло. Он отошел от окна, вынул портсигар, но передумал и убрал его в карман. Так прошло еще минуты три-четыре. Его раздумья немилосердно прервало дребезжание телефона на столике у изголовья кровати. На него Аллейн отреагировал более широкой улыбкой и уселся на кровать, не вынимая рук из карманов. После двух десятков звонков, когда уже казалось, что трезвону не будет конца, телефон вопреки логике умолк. Инспектор вернулся к окну. Теперь улица была безжизненной. Когда кто-то зашагал по ней со стороны Элизабет-стрит, он издали услышал шаги. Отскочив от кровати, он сначала с кряхтеньем, потом со стоном отчаяния заполз под кровать, оказавшуюся, на беду, очень низкой, и растянулся на полу ничком. Поправив бахрому мерзкого розового цвета, он замер. В замке входной двери пошарили ключом, потом вошедший снял обувь — иначе почему о перемещении человека по коридору свидетельствовало только слабое ощущение движения? С еле слышным скрипом повернулась дверная ручка, и сквозь бахрому, в неверном свете уличного фонаря Аллейн увидел, как дверь медленно открывается. В нее проскользнула неясная тень. Легчайший шорох был единственным признаком того, что в комнату кто-то вошел. Какая-то возня, звяканье колец на карнизе. Штора была задернута, в комнату’ перестал проникать свет с улицы. Когда тишина стала совсем нестерпимой, над головой у Аллейна ожил телефон. Кровать над ним прогнулась, матрас коснулся его плеч. Надрывное дребезжание телефона сменилось приглушенным щебетом — похоже, несносный аппарат накрыли подушкой. Аллейн насчитал еще два десятка звонков, прежде чем этой пытке пришел конец. Найджел, звонивший с Честер-Террас, наконец-то повесил трубку и приступил к трапезе в обществе Гарденера. Над головой у Аллейна облегченно перевели дух. Он был готов точно так же отреагировать на наступление тишины, но тут кровать опять заскрипела, и груз с его плеч был снят. Следующими звуками стало шуршание ковра, по которому потащили стул, чтобы поставить его у шкафа, скрип дверцы, шорох при перекладывании вещей на полках, металлический стук. Аллейн откашлялся и произнес: — Не проще ли включить свет, мисс Вон? Крика не последовало, но по тому, как она ахнула, он понял, что недалеко до истошного визга. — Кто здесь? — отважно прошептала она. — Закон! — величественно ответствовал Аллейн. — Вы?! — Я. Вы включите свет? Зачем шарить в темноте? Выключатель у двери. — Он яростно чихнул. — Будьте здоровы, мистер Аллейн! — произнес он с почтительностью, какой сейчас не приходилось ждать от нее. Комнату затопил розовый свет. Аллейн высунул из - под кровати голову и плечи. Она застыла, не успев убрать руку от выключателя. В другой руке она сжимала железную коробку. Глаза ее были донельзя расширены, как у перепуганного ребенка. Чудо как хороша! Аллейн вылез из-под кровати и выпрямился. — Пыль под кроватью — самая мерзкая пыль на свете! — посетовал он.