Я выехал со стоянки и притормозил у Лорел-Кэньон. – Куда за стейком? – Никуда, – ответил Майло. Последовала долгая пауза. – Два человека, два мнения. – Но это еще не значит, что верны оба. – Я свернул на юг, в город. – В том-то и дело, Алекс. Да, она предубеждена, но это еще не значит, что она ошибается. – Кое в чем она все же ошибается. – А, – сказал он. – Ты об этом. А ты уверен, что мисс Шери-Ри с тобой не заигрывала? Я зыркнул на него. – Шутка. И все же, несмотря на всю ту чушь, которую Конни внушила Бродбент, ее наблюдение кое-чего стоит: никакой любви между сестренками не было, а теперь одна из них мертва. Даже если я соглашусь с твоей оценкой Шери и приму как факт, что она не способна на убийство, у нее вполне могут найтись дружки, которые способны. Например, папа девочки. Может, она не говорит, кто он, потому что этот тип – псих, в гневе теряет над собой контроль, а она завязла в судебном процессе и не хочет ослаблять свою позицию. А тут, к несчастью для Конни, папочка сам решил выйти из тени, чтобы защитить свою ячейку общества. – У него была масса возможностей сделать это и до суда. Сэкономил бы Ри нервы и кучу денег. – В качестве предупредительной меры? – Майло размышлял об этом весь путь до Мурпарка. – А может быть, раньше папочка был не расположен вмешиваться? – Сидел в тюрьме? – И такое бывает. Тем больше у Ри причин не спешить с раскрытием его личности. Надо бы мне побольше узнать о ее контактах… Значит ли это, что она теперь подозреваемая номер один в моем списке? Да, она почти готова потеснить с него твоего лояльного пациента, Эфрена. А теперь будь любезен, отвези меня к дому номер триста десять. Большой привет Робин и псинке. Иначе говоря, «не звони мне, я сам тебе позвоню». Он закрыл глаза, положил голову на спинку кресла, расслабил линию рта. – Значит, ты действительно не голоден, – сказал я. – Только до правды. * * * Я довез его до участка, проехал еще квартал и позвонил Ри Сайкс. Ответа не было, голосовая почта тоже молчала. На дорогу до ее квартиры ушел почти час. Пока я ехал из Вестсайда в Голливуд, голубое небо посерело и стало похожим на использованный бумажный носовой платок с вкраплениями желтоватой мокроты там, где сквозь облачный покров пыталось пробиться солнце. Голливудский бульвар кишел наркоманами, карманниками и несезонными туристами, которые толклись на тротуарах перед витринами магазинов, торгующих всякой дребеденью, фастфудов и пирсинг-салонов. Пешеходы покидали тротуары так легко, словно не догадывались о возможной угрозе их жизни со стороны автомобилей. В довершение общего безумия, в толпе сновали типы, наряженные известными киногероями, которые взывали к проходящим о толике внимания и мелочи. По выделенной полосе медленно проехала черно-белая полицейская машина, однако офицеры внутри не смотрели по сторонам, а были заняты разговором. На улице, где жила Ри, шум был потише, но все же был. Где-то вдалеке грыз асфальт пневматический отбойный молоток – звук, от которого волоски у меня в ушах встали дыбом. Кто-то кричал на испанском. Водитель проезжающего грузовика резко дал по тормозам; те зашипели, как самая большая в мире змея-гремучка, настроенная к тому же весьма воинственно. Я нашел свободное место возле дома Ри. Дверь в ее квартиру была закрыта, жалюзи на окнах опущены. Я постучал. Женский голос крикнул: – Да? Чего надо? Грубый, раздраженный. Ни следа той мягкости, которую я слышал в нем раньше. Что это было, притворство? Неужели я поспешил с выводами? – Это доктор Делавэр. Дверь открылась. Какая-то женщина, не Ри Сайкс, спросила: – Доктор кто? – Возраст – лет тридцать пять, широкие плечи, плоская грудь, коричневая футболка, защитного цвета штаны с карманами, высокие ботинки на шнуровке цвета бланшированной спаржи, с розовой подошвой. Черный ежик волос наводил на мысли о петушином гребне. На полпути между нижней губой и небольшим твердым подбородком торчала шестиугольная гайка. Я повторил свое имя. – Я слышала. Здесь никто не болен, док. – Я пришел увидеть Шери Сайкс. – Ну, значит, вам не повезло. Она смылась. – Съехала? – Хммм… Ну, можно и так сказать… эй, а может, вы на самом деле коллектор или судебный… этот, как его там… пристав? Потому что она оставила здесь свою дрянную мебелишку, а я теперь храни ее шестьдесят дней за свои деньги. Поможете мне ее найти – я в долгу не останусь. Я протянул ей свою визитку. Она сказала: – Я таких сто штук напечатаю, – но все же, кажется, поверила. – Психолог? У нее что, крыша поехала? – Суд назначил меня консультантом по делу, в котором она участвовала. – Это когда сестра пыталась украсть у нее девчонку? Так это на самом деле было? – Вы сомневались? – Она же хиппушка, так что все, что она мне говорит, я привыкла делить на тридцать восемь. С квартплатой вечно запаздывала. А в прошлый раз, когда я напомнила ей про деньги, она ответила, что забыла, потому что замоталась в суде. Всплакнула даже, как будто это должно было меня разжалобить… А вам чего от нее надо? – Последующее наблюдение. – Так дело закончилось? Кто выиграл? – Шери. Хохот. – Так, так… значит, сестренка тоже лузерша, еще покруче этой? Так ей и надо, стерве, нечего родной сестре из-за спиногрызки нервы мотать. В смысле, хочешь ребенка – роди сама. Короче: мисс Ретроспекция Вудстока задолжала мне за последний месяц, а сама свалила, и я буду глубоко признательна судебной системе, если та проявит заботу о законопослушной налогоплательщице и проинформирует меня о том, где мне, мать ее за ногу, ее теперь искать. – Вы менеджер? – Я – квартирохозяйка, чел. Что, не похожа на поместную дворянку? – Сунув руку в один из объемистых карманов на брюках, она выудила оттуда свою визитку. Того же зеленого оттенка, что и ее ботинки. Крупные серебряные буквы: Ди Н. Мартоло ВЛОЖЕНИЯ В НЕДВИЖИМОСТЬ И номер почтового ящика, ровным счетом ничего не говорящий о его местонахождении. – Приятно познакомиться, Ди. – Я протянул ей руку. Она, сделав вид, будто не заметила, сунула голову в квартиру. – Джо-Джо? Из-за двери показался пожилой азиат. В руках половая щетка. – Пойди покури. Он поглядел на нее непонимающе. – Сделай перерыв, Джей. Минут через десять возвращайся. Тот заулыбался и ушел, вместе со щеткой. Ди Мартоло продолжила: – Да, это место принадлежит мне. Спасибо Олеа Эуропеа. Это название оливковых деревьев – слышали когда-нибудь про «Масло Мартоло»? Только не лгите, не слышали. У нас свои рощи в Стоктоне, но мы не продаем товар под своим брендом. Сдаем все в разные мелкие супермаркеты, а те сами наклеивают этикетки и назначают цену. Прадед посадил оливы, дед открыл бизнес и так далее. – Интересно… – Думаете? Значит, вы не были в Стоктоне. Хотя вообще-то моя семейка с вами согласна. А на меня, как только они заведут свои разговоры об удобрениях, всегда зевота нападает, вот они и решили держать меня подальше – взвалили на меня дедово приобретение, «оригинальную голливудскую недвижимость». В смысле, вот эту дыру и еще пару таких же. И где мне теперь найти нашу Челси Морнинг?[19]