– Здравствуйте! Воровство в нашем офисе расследовал другой сотрудник. Куда он девался? – Это был инспектор уголовного розыска Торптон, сэр. Он на больничном. – Пусть поправляется! Тетя Мириам, мать велела мне забрать Мэвис к нам ночевать. – Прежде чем мисс Уорренби уедет, мне нужно будет задать ей несколько вопросов, сэр. – Она не здесь. Я оставила ее у себя дома, – объяснила мисс Паттердейл. – Мэвис прибежала ко мне за помощью, и я доверила ее попечению своей племянницы. Вы сможете расспросить ее там? – Разумеется, это меня вполне устраивает, – вежливо ответил сержант. – Юной леди лучше не возвращаться сюда, пока труп не отправят в морг. Я все отлично понимаю. «Скорая» уже выехала. Он отвернулся и стал совещаться со своими подчиненными, один из которых готовился фотографировать тело. Вполголоса отдав приказания, Карсторн заявил, что намерен без промедления увидеться с мисс Уорренби. – Как быть с домом? – спросила мисс Паттердейл. – Внутри никого. Вряд ли туда кто-нибудь полезет, однако опасно оставлять двери нараспашку. Но и запирать их мне не хотелось бы, потому что мисс Уорренби вряд ли захватила с собой сумочку, а значит, у нее нет ключа. – Один из моих людей останется тут и за всем присмотрит, – пообещал сержант. – Все будет в сохранности. – Тогда, если не возражаете, я поеду с вами. Ты едешь, Чарлз? Тот кивнул и вывел ее на дорожку. Сержант подождал, пока он умело развернется на узком пятачке, после чего завел полицейский автомобиль. Таким образом, мисс Паттердейл смогла попасть в Фокс-коттедж раньше него и успеть подготовить Мэвис к предстоящему испытанию, что она язвительно охарактеризовала Чарлзу как чрезвычайное желательное обстоятельство. Вернувшись в скромную гостиную, они убедились, что к мисс Уорренби уже вернулось самообладание. Она пила чай – бодрящий напиток, который предпочитала джину. Новость о предстоящем полицейском допросе Мэвис выслушала с болезненной улыбкой и сказала, что ждала этого и старательно собиралась с мыслями. Когда приехавший сержант принес ей официальное извинение за необходимость потревожить ее в позднее время, ответила, что все понимает и искренне хочет помочь. Поскольку она уже обсудила свою роль в этой истории с Абби, подробнейшим образом вспомнив каждое свое движение и все оттенки чувств, ее рассказ отличался беглостью и внятностью. Удалось даже установить приблизительное время убийства. – Мы с миссис Клиберн оставались дольше остальных. Обсуждали призы для деревенского соревнования в вист. Я покинула «Кедры» в десять минут восьмого, потому что видела часы в гостиной. Сказала миссис Хасуэлл, что мне придется бежать, а то и лететь, иначе бедный дядя будет беспокоиться. Я миновала сад, выскочила на тропинку и по ней добежала до дома. Оттуда до нас пять минут ходу, так что я вернулась в четверть восьмого или, может, минут на пять позднее. Тогда все и произошло… – Благодарю за внятный рассказ, мисс. После выстрела вы больше ничего не видели и не слышали? – Нет, только нечто вроде хлопка, хотя в тот момент я бы это так не назвала… Это было сразу после выстрела и почти с ним слилось. – Вы никого не видели? Например, на общинном выгоне? – Нет, никого. Конечно, я специально не смотрела, но наверняка заметила бы, если бы там кто-то был. – Специально не смотрели? Выстрелили близко от вас, разве вы не испугались, мисс? – Сначала я ничего не поняла. У меня глупое отношение к оружию! Не выношу неожиданных громких звуков! Я решила, что это не так близко, как было на самом деле. Сержант все записал в свою тетрадку, но комментировать не стал. Вскоре он спросил: – Знаете вы кого-нибудь, мисс, кто испытывал к вашему дяде неприязнь? – Никого! – Может, он с кем-то ссорился? Враждовал? – Нет, ни с кем! От нее ничего больше нельзя было добиться. Задав еще несколько вопросов, сержант пообещал уведомить ее о дате дознания и уехал. Перспектива дачи показаний на дознании удручила мисс Уорренби, кажется, так же сильно, как сама его причина, и ей потребовалось несколько минут, чтобы прийти в себя. Она твердила, что дядя был бы категорически против, и не успокоилась даже после заверений мисс Паттердейл, что ни вскрытие, ни дознание не помешают ей похоронить дядю со всеми надлежащими церемониями. Узнав от Чарлза о приглашении, переданном его матерью, Мэвис опять едва не разрыдалась, теперь от благодарности, и стала умолять передать миссис Хасуэлл слова безмерной признательности за ее доброту, и непременно подчеркнуть, что она глубоко тронута. Однако Мэвис твердо стояла на том, что дядя Сэмпсон предпочел бы, чтобы она осталась в Фокс-Хаусе. Никто не мог понять, откуда у нее взялась эта убежденность. Несдержанная Абби спросила напрямик: – Чего ради? – Там издавна наш дом! – объяснила Мэвис, наделяя Фокс-Хаус наследственными качествами. – Знаю, ему бы очень не понравилось мое нежелание там оставаться. Сначала мне будет, конечно, ужасно больно, но придется потерпеть. Нельзя пасовать перед неприятностями. Людям, слушавшим мисс Уорренби, как это часто бывало, когда она произносила банальности, стало за нее неудобно. Чарлз, выдержав паузу, сделал практический заход: – У вас есть привычка жить в одиночестве? Дом, полагаю, перейдет вам, но сможете ли вы его содержать? Вопрос ее шокировал, даже испугал. – Я не думала о подобном! Мне было не до них. Прошу вас, не надо это обсуждать! Столь омерзительные мысли должны приходить в голову в самую последнюю очередь. Я просто чувствую, что мой долг – оставаться дома. И потом, мне нельзя забывать о бедняжке Глэдис. Она приедет последним автобусом, и мне страшно представить, что она найдет дом пустым и запертым. – Ничего хуже правды все равно не может прийти ей в голову, – рассудила мисс Паттердейл. – Впрочем, ты права: не хватало в довершение всего лишиться хорошей служанки! Я думала, ты останешься в доме совсем одна, но забыла про Глэдис. Что ж, если предпочитаешь вернуться обратно, то лучше тебе побыть еще немного здесь, а потом я отведу тебя домой и дождусь вместе с тобой Глэдис. Который час? Наверняка все проголодались. Оставайся ужинать, Чарлз. Ужин будет холодным, кроме картофеля. Абби, пожалуйста, накрой на стол! – Вряд ли я смогу что-нибудь съесть, – пробормотала Мэвис. – Лучше поднимусь наверх и прилягу, можно, мисс Паттердейл? В такие моменты хочется побыть одной. К плохо скрываемому облегчению Чарлза и Абби, мисс Паттердейл не стала чинить ей препятствий: отвела бедняжку к себе в спальню, задернула там шторы, дала ей аспирин и посоветовала уснуть. – Сил моих нет с этим ее жеманством! – воскликнула она, вернувшись. – Можно подумать, Сэмпсон Уорренби души в ней не чаял! Если он оставил ей денег – скорее всего, так и есть, потому что я не слышала, чтобы у него были родственники ближе, чем она, – то она должна быть ему благодарна, но не более. Не выношу лицемерия! – По-моему, Мэвис не лицемерит, – возразила Абби, морща лоб. – Она паинька, думает, что по дяде полагается скорбеть, и действительно скорбит! – Это еще хуже! Не забудь вилку и ложку для салата! – И мисс Паттердейл исчезла в кухне. За ужином говорили, естественно, только об убийстве Сэмпсона Уорренби. Мисс Паттердейл, не пытаясь умерить воодушевление родной племянницы и приемного племянника, держалась собственного мнения, что ожидаются неприятные последствия. Чарлзу хватало ума признать, хотя бы частично, ее правоту. Абби заявила, что раньше не понимала, до чего это любопытно – оказаться замешанной в деле об убийстве. Мисс Паттердейл, снисходительно глядя на нее, высказала радость в связи с тем, что племянница оказалась в нужное время в нужном месте. Тема еще не была исчерпана, когда троица, покончив с мытьем посуды, уселась в гостиной, чтобы выпить кофе. Мисс Паттердейл спустилась вниз, убедившись, что аспирин погрузил Мэвис в глубокий сон, как вдруг в дверь постучали. Это был Гэвин Пленмеллер, явившийся, как он сам признался без капли стыда, с целью поболтать об убийстве. – Боже правый, слухи уже облетели деревню? – спросила мисс Паттердейл, приглашая его в гостиную. – Кто бы сомневался! Не прошло и десяти минут после выезда Хобкирка на место преступления, а мы в «Красном льве» уже все знали. Спасибо миссис Хобкирк! Целый час потом новость обрастала подробностями, и мне никак не удавалось удрать домой, хотя меня ждала там утка с зеленым горошком. Что ж, пришлось довольствоваться тошнотворной едой в «Красном льве». Ума не приложу, почему наши заведения пользуются такой популярностью? Благодарю вас, кофе – то, что нужно! А где наша героиня? – Спит наверху, – сообщила Абби. – Как вы узнали, что она здесь? – Элементарно! – Гэвин бросил в кофе кусочек сахару. – Сам был таким, но, спасибо Уолтеру, смог вернуться в Торнден. Жизнь в Лондоне – смертельная скука! Новости узнаешь только по радио и из газет. Конечно, я знаю, что Мэвис Уорренби тут, как же иначе? Тем не менее я рад, что она спит наверху. Мы сможем обсудить все подробности. – Что именно известно в деревне? – осведомился Чарлз. – О, гораздо больше, чем просто правда! Потому я и пришел: хочется выяснить, что произошло на самом деле. Только не рассказывайте мне про несчастный случай! Это был первый просочившийся в «Красного льва» слух, но я не поверил. Конечно, Сэмпсона Уорренби убили! Он был буквально создан для того, чтобы пасть от рук преступника. – Вы не перепутали его с каким-нибудь персонажем из ваших книг? – усмехнулась Абби. – Он еще сумеет оказаться в их компании! – Чарлз считает, что выстрелить могли из кустов напротив дома, с выгона, – сказала мисс Паттердейл. Гэвин вопросительно посмотрел на Чарлза, побудив того коротко изложить причины для подобного умозаключения. – Уорренби сидел боком к дорожке и, видимо, читал бумаги, которые принес в сад. Попасть в него было нетрудно. – А где находилась Мэвис, пока стрелок целился? Прямо на месте преступления? – Не совсем, хотя и недалеко. По ее словам, выстрел раздался в тот момент, когда она перешагивала через приступку в изгороди сада. Значит, убийце невероятно повезло: еще секунда-другая – и она оказалась бы под прицелом, а то и сама схлопотала бы пулю. – Ничего подобного! – возразила Абби. – Он бы не выстрелил, если бы Мэвис загородила собой цель. – Кто знает? – пробормотал Гэвин. – Схожу туда завтра утром и все сам исследую. Приступка видна с выгона? Похоже, что да. – Мне тоже пришла эта мысль, – подхватил Чарлз. – Тут возможны разные объяснения. Например, убийца усердно целился и просто не заметил Мэвис. Или, предположим, он лежал так, что приступку загораживали кусты утесника… – То и другое портит настроение. Ваш преступник – какой-то неряшливый раззява. Отказываюсь в это поверить. – А разве они обычно не такие? – удивилась Абби. – Я про настоящих, а не про книжных убийц. Я читала, что они почти всегда выдают себя какой-нибудь отъявленной глупостью. – Вот именно! – подхватил Чарлз. – Было бы, конечно, очень мило, если бы наш оказался настоящим профессионалом, но надежды мало. – Не распыляйтесь, так и свихнуться недолго, – посоветовал Гэвин. – Лучше задумаемся над важным вопросом, не дающим нам покоя: кто это сделал? – Вот и мне хочется понять кто, – произнесла Абби. – Но сколько ни думаю, ничего не приходит в голову. Тут ведь мало просто не любить человека, верно? Требуется серьезный мотив. – Это притом что, если верить Мэвис, у ее дяди не было врагов, – саркастически добавил Чарлз. – Она такое говорила? – ужаснулся Гэвин. – Представьте, да, – подтвердила мисс Паттердейл. – Когда отвечала на вопросы детектива. По-моему, Мэвис перегнула палку. И вообще, это же глупо! Полиция обязательно узнает, что убитого никто на дух не переносил. – Но все вы, разумеется, промолчали, не воспрепятствовав этому полету фантазии? – Да, промолчали, – созналась Абби, – хотя детектив наверняка сам знает, что это беспардонная ложь. Когда Мэвис это говорила, он косился на Чарлза. Вы бы видели, как у него отвисла челюсть! Проблема в том, что нелегко вмешаться и опровергнуть слова племянницы о безгрешности убиенного дядюшки! – Я еле сдержалась, – поведала мисс Паттердейл. – Нельзя говорить, что Мэвис считала его любимцем соседей. Она отлично знала, что это не так. Однако гнула свое, а заодно изображала, будто потрясена его гибелью. Я не утверждаю, что она лжет – сама никак не опомнюсь! – но жалеть о случившемся она не может. Надо отдать Мэвис должное: она всегда делала хорошую мину при плохой игре, скрывала, как дурно дядя обращается с ней. Но я знаю с ее собственных слов, что в последнее время он совсем распоясался. Как же ей от него доставалось! Гэвин, внимательно выслушав ее, воскликнул: – Хорошо, что к вам заглянул! Конечно, преступление совершила она! Это же очевидно!