При одной только мысли, что прикончил Вальдеса неведомый нам безумный зритель, я покрылась холодным потом. Вот тогда мы точно навеки завязнем в этом деле. Но я тут же вспомнила про наемного убийцу. Чтобы зритель заплатил киллеру? Нет, такого просто не может быть, успокоила я себя. Марибель смотрела на меня очень внимательно. Я снова подступила к ней с расспросами: – Скажите мне одну вещь, только хорошенько подумайте, и любой ответ не будет вас ни к чему обязывать. У вас нет своей версии касательно того, кто бы мог его убить? Редакторша задумалась, старательно разгладила рукава своего элегантного костюма, а потом быстро замотала головой. – В последние дни, как легко догадаться, наш канал бурлил – каких только слухов, каких только домыслов мы не услышали! И одно мнение было чудней другого! Но уверяю вас, все, что дошло до моих ушей, показалось мне дикой чушью, болтовней ради болтовни. Я твердо уверена: убил Вальдеса кто-то из близкого окружения и это связано с его частной жизнью. – У вас имеются какие-нибудь основания для такого предположения? – Нет, просто в нашу программу мы приглашаем людей хоть и знаменитых, но при этом все-таки весьма заурядных: исполнителей фламенко, тореро, какого-нибудь захудалого аристократа, предпринимателя, решившего покрасоваться на экране, второсортных актеров, телеведущих… Если честно, никому из них, на мой взгляд, не хватит хладнокровия или решимости, чтобы совершить убийство. – Интересная теория. – Правда? – И кроме того, вы очень чистосердечно все объяснили. Она засмеялась: – Хотите, скажу вам одну вещь, инспектор? Я бы с удовольствием отвечала на ваши вопросы еще несколько часов. Мне наконец-то удалось расслабиться! – Не исключено, что между полицейскими и психологами есть что-то общее! Мы немного посмеялись, вполне поняв друг друга. И вдруг она всплеснула унизанными кольцами руками: – Так расслабилась, что до сих пор не угостила вас обещанным кофе! – Ничего, обойдусь. – Мы можем спуститься в кафетерий. Он на нижнем этаже. – Не хочу отнимать у вас еще больше времени. Кроме того, я с удовольствием поговорила бы с… – Магги? – Да, с ней. Может, вы пришлете ее ко мне в этот самый кафетерий? Марибель сняла трубку и попросила секретаршу отыскать девушку и привести ее в кафетерий. Я заметила, что, как только она занялась этим пустячным делом, на лице ее сразу появилось выражение озабоченности. Она опять включилась в гонку и опять начала нервничать. Мы спустились в кафетерий. Народу там было не сказать чтобы очень много, но от шумных разговоров в воздухе образовалось что-то вроде непробиваемого купола. Посетители были разного возраста и вида, хотя всех отличал своего рода налет подчеркнутой современности. Вольный стиль в одежде, тщательно продуманные стрижки, очки в причудливой оправе. Я заказала вожделенный кофе и стала ждать доверенное лицо Вальдеса. Вскоре передо мной предстала с весьма решительным видом юная девушка. – Вы из полиции? – выпалила она. – Ну да, я инспектор Петра Деликадо. – А меня зовут Магги. Вы хотели со мной поговорить, да? Я ждала чего угодно, только не этого. Худенькая, в потертых джинсах и изношенной футболке, очень короткие, выкрашенные в кричаще-желтый цвет волосы, колечки в ушах. Казалось, она сошла прямо с экрана – из американского фильма про банды Бронкса. – Да, я хотела бы задать вам несколько вопросов про Эрнесто Вальдеса. – Пошли в переговорную, тут не наговоришься – вон какой ор этот табун поднял. Ага, а еще моя начальница велела, чтобы вы за кофе не платили. Она сделала какой-то знак официанту и зашагала к дверям. Мы миновали коридор, не проронив ни слова. Как я поняла, Магги не утруждала себя соблюдением традиционных правил вежливости, что меня на самом деле даже обрадовало, так как это всегда экономит время. В переговорной кроме обычной мебели имелся телевизор с большим экраном. Магги с нарочитой неуклюжестью уселась и подняла на меня глаза: – Что вы хотите узнать? – Нетрудно догадаться. – Ага, еще бы… кто ухлопал Вальдеса, но я тут без понятия. – Без понятия? – Ага. А если б чего знала, давно бы сама притопала в ментуру. – Верю, но иногда бывают какие-то догадки. – У меня – ни одной. – Хорошо. Как вы ладили с Вальдесом? – Вальдес был еще тем козлом, но у меня у самой характер не сахар, так что мы с ним не ссорились. – Вы копались в жизни людей, которых он приглашал в свою программу. – Да, и это тоже, кроме всего прочего. – А какую именно передачу вы готовили, когда Вальдеса убили? – Репортаж про Лали Сепульведу. Она тогда только что родила. И я собиралась поболтать с ее кузиной, у которой Лали отбила жениха, теперь он стал ее мужем. А кузина готова была помолоть языком, если ей сунуть чуток деньжат. – О чем помолоть? – Ну, сами понимаете, трахомудень всякая: что Лали, мол, очень плохо себя вела, что не подходила к телефону, когда сестрица звонила, что отказалась с ней объясняться. Малёк всякой гнуси – но, чтобы размазать Лали, вполне хватит. – Милая у вас работа, правда? – А мне надо на жизнь зарабатывать, вот заделаюсь миллионершей, буду строгать передачи про культуру для Би-би-си. Иронию свою она изрыгала как-то даже свирепо. А еще Магги вообще никогда не улыбалась. Мне она понравилась. – Но в любом случае ведь не было ничего такого уж серьезного, из-за чего эта самая Лали наняла бы кого-то убить Вальдеса, так ведь? – спросила я. – Нет, еще чего! В последнее время мы и не такие подлянки кидали. – А какие именно, можешь припомнить? – Это вряд ли, надо поглядеть в архивах. – Я попрошу тебя сделать это чуть позже. А теперь скажи, не оставил ли Вальдес какую-нибудь записную книжку, мобильный телефон, что-то такое, что… – Когда его шлепнули, тут все обшарили по ордеру от судьи, только ничего не нашли. – Да, знаю, но я подумала, а вдруг… – Этот Вальдес ушлым был дядькой, не в его привычках было оставлять следы. Никаких следов, только так он и работал. – А когда ему звонили люди, на звонки тебе приходилось отвечать? – Ага. Когда он уезжал в Барселону, звонил оттуда мне, и я ему сообщала, какие звонки были срочные, а про другие я записывала – до его возвращения. – А у тебя нет никакого списка, где отмечались такие звонки? – Не-а. Их обычно записывают на отдельных бумажках, а потом выбрасывают на фиг. И он так делал. – А случалось, что звонки повторялись? – Ну, насколько помню, были такие. Звонила как-то его бывшая жена, звонили из барселонских журналов… какой-то зритель, вонючка настоящая… не помню, надо получше подумать. – А ему ни разу не звонил человек по фамилии Лесгано? Она собралась было мотнуть головой, но остановилась: – Да, звонил иногда. – Он просил что-нибудь передать Вальдесу или оставлял номер телефона, где его можно найти? Она напряженно думала, но с лица ее так и не сошла гримаса скуки, видимо ставшая от него неотделимой. – Нет, вряд ли, хотя… вы вот сказали, и я вспомнила, что в последние месяцы он звонил чаще, нередко по срочному делу, но не оставлял мне своего номера. – Он говорил без иностранного акцента, скажем, итальянского? Она сердито фыркнула: – Послушайте, я ведь и правда не помню. Ну, вроде без всякого акцента, но точно не скажу.