– С пробуждением, Леру. Рад видеть тебя целым и невредимым, – проговорил Эллери без всякого намека на юмор и указал куда-то за его спину. – Что такое? – Леру обернулся, машинально коснулся пальцем оправы круглых очков и… Вторая жертва Вот что он увидел на двери комнаты Карра. Пластмассовая табличка была прикреплена на уровне глаз поверх таблички с именем, как и в случае с Орци. – Да-а… убийца работает на совесть. Вот до чего дошел! Радуется, поди… Леру отступил на шаг и взглянул на Эллери, сидевшего на стуле, положив одну длинную ногу на другую. – Ты ведь клал оставшиеся таблички в выдвижной ящик на кухне? – Да. Предлагаешь их того… ликвидировать? Эллери сложил лежавшие на столе таблички и подвинул к Леру. Тот пересчитал их. Шесть. – Но… – Ну да. Как видишь, табличка «Вторая жертва» никуда не делась. Все продумано. Убийца сообразил, что, когда что-то произойдет, мы, естественно, станем посматривать за табличками, пометим их как-то… Скорее всего у него еще один комплект. И еще… только Агате не говори… – Эллери понизил голос и поманил рукой Леру. – Не говорить? Почему? – Если ей так прямо сказать, у нее может крышу сорвать. Это произошло до того, как она проснулась, и мы с Ваном и По решили ей пока не говорить. – О чем? Да говори же! – А ты как думаешь? – Понятия не имею. – Нашел это По. Он проснулся где-то в полдень, пошел умываться, и что-то его подтолкнуло заглянуть в ванну. А там… – Там что-то было? – Да. В ванне лежала окровавленная рука. Кисть руки. – Что?! – Леру прижал ладонь ко рту. – О-Орци? – Не угадал. – Но тогда чья это рука? – Карра. Отрубили левую кисть и бросили в ванну. – Ничего себе! – Очевидно, убийца сделал это утром. Дождался, пока мы все заснем. Комната Карра осталась незапертой. Любой мог проскользнуть туда и отрезать кисть у трупа. Даже Агата могла это сделать, дай ей только время. – А сейчас рука где? – Положили Карру в кровать. На полицию в ближайшее время рассчитывать не приходится, и мы не могли ее просто так оставить. – Но зачем… – Леру прижал пальцы к пульсирующим вискам. – Зачем убийце это понадобилось? – Снова намек на что-то? Но даже если… Из кухни появились Агата и По и стали накрывать на стол. Спагетти, хлебный пудинг с сыром, картофельный салат и суп. Леру присел и посмотрел на часы. Почти три пополудни. За два дня он ел только один раз. По идее, должен был умирать с голода, но аппетита не было совсем. – Леру, По не сводил с меня глаз на кухне, поэтому можешь есть спокойно. И посуду я всю вымыла. А может, ты думаешь, что мы с По сговорились? – саркастически усмехнулась Агата. Глаза ее опухли; похоже, она почти не спала. На лице, которого лишь чуть-чуть коснулась косметика, лежала печать усталости. Слегка подкрашенные розовой помадой губы поблекли. 2 После запоздалого обеда все пятеро направились к месту, где до пожара стояла Голубая вилла. Участок площадью 330 квадратных метров, который раньше занимал дом, был покрыт пеплом и обгоревшими дочерна обломками кирпичей. Выгоревшую площадку окружали изумрудные сосны и побуревшие, лишившиеся листвы деревья. Небо затянули тяжелые тучи, потемневшее море волновалось. Кругом было так мрачно и уныло, что хотелось выкрасить все белой краской. К западу от Голубой виллы берег, обращенный к мысу J, круто обрывался в море, хотя обрыв был не так высок. Через сосны, окружавшие то, что оставалось от виллы, пролегала короткая тропинка. Она вела к узкой бетонной лестнице, по которой можно было спуститься к скалам. Четверо студентов стояли на краю обрыва и смотрели в море в надежде увидеть лодку или катер, приближающийся к острову, а еще один бродил в стороне по головешкам. Это был Эллери. Он осматривал пожарище, пиная ногами разбросанные обломки кирпича и то и дело нагибаясь. – Что ты там делаешь, Эллери? – громко окликнул его Ван. Тот поднял голову и улыбнулся: – Ищу кое-что. – И что же? – Я же ночью говорил: подвал. «А вдруг…» – подумал я. Другие недоуменно переглянулись и не спеша направились к Эллери, который, сгорбившись, ковырялся в обломках. – Ага! – пробормотал он, берясь рукой за грязный, дочерна обгоревший обломок деревянной панели примерно метр на метр. – Эту штуковину кто-то двигал. Похоже, это была часть сгоревшей стены, на ней еще кое-где оставались голубые плитки. Эллери попробовал поднять ее, и она подалась на удивление легко. – Есть! – радостно воскликнул он. Под панелью открылось квадратное черное отверстие. Вниз, в темноту, вела узенькая лестница из бетона. Сомнений не оставалось – это был вход в подвал сгоревшей Голубой виллы. Эллери откинул в сторону деревянную панель, нетерпеливо вытащил из кармана куртки заранее приготовленный фонарь и сделал шаг вниз. – Осторожнее! Смотри, как бы не обвалилось, – с волнением в голосе предупредил По. – Да знаю я. Всё в пор… Голос оборвался. Эллери резко наклонился вперед и с коротким криком рухнул в темноту, которая словно всосала его в себя. – Эллери! – Эллери? – Эллери! – Ты в порядке, Эллери? Кричали все четверо. Ван бросился вперед, вслед за Эллери. – Стой, Ван! Шею свернуть хочешь? – резко остановил его По. – Но… – Сначала я. По выбросил сигарету, зажатую между пальцами, пошарил в кармане куртки и вынул фонарик в виде авторучки. Посветил в дыру и осторожно поставил ногу на ступеньку лестницы. – Эллери! – крикнул он, но ответа не последовало. По неловко наклонился всем телом, сделал два шага вниз и вдруг резко остановился. – Что за… – рыкнул он. – Здесь какая-то нитка! Эллери, должно быть, зацепился. Тонкая прочная нить была натянута где-то на уровне голени взрослого человека между какими-то трубами, проложенными по обе стороны лестницы. Заметить ее можно было, только как следует присмотревшись.