— А вот я считаю, что все это чушь, — решительно произнесла миссис Брэдли. — Если вы мне не расскажете, я все равно найду, как это выяснить. — Желаю успеха, — сказала Мьюриэл, слегка оживившись. — Находите, как хотите, лишь бы только ее посадили. — Я расследую гибель мальчиков, — напомнила ей миссис Брэдли. — Обвинение в убийстве вашего мужа было с нее снято. — Мальчиков убили, потому что они знали, что она хочет убить Тома, — заявила Мьюриэл. Миссис Брэдли молча посмотрела на нее. Мьюриэл почему-то забеспокоилась и, опустив глаза, добавила: — Ой, нет, этого не может быть. Какую я глупость сморозила! Если только… — Что «если только»? — Если только в первый раз из окна столкнула Тома Белла, а вовсе не мальчишки. — Это была не Белла, — возразила миссис Брэдли. — Если бы это была она, Том — ваш муж — никогда бы не подошел к окну второй раз. Глава девятая. Мнение обвинителя Не дай, любовь моя, мне лицемерным быть, Чтобы, тебя хваля, от правды отступить! Позволь признать, мечта, Тому, кто с правдой дружен: Прекрасна Красота, Но Истина — не хуже. Кэмпион Суд над Беллой Фоксли по обвинению в убийстве Фредерика Пегвелла и Ричарда Кеттлборо начался во вторник пятого ноября и закончился в пятницу восьмого. Его нельзя был назвать сенсационным. На нем не витала атмосфера средневекового ужаса, как на суде над Берком и Харом, убившими вдову Догерти. Он не прославил защитника, как в случае суда над миссис Мэйбрик, убившей своего мужа, Джеймса Мэйбрика. Не удостоился повышенного внимания со стороны воскресных газет, как в случае Хаули Харви Криппена, убившего свою жену, Прекрасную Эльмор, Рональда Трю, убившего Гертруду Йетс, и Патрика Магона, убившего Эмили Кайе в бунгало на пляже Крамблс в Истборне. Тем не менее он был по-своему интересен и получил хорошее освещение в газетах. Суд начался ясным холодным утром с утверждения Беллы Фоксли, что она невиновна по всем статьям выдвинутого против нее обвинения. Мьюриэл и молодой моряк Лорри Лоуренс вызвали в качестве главных свидетелей обвинения, но вдова кузена Тома произвела плохое впечатление. Она выглядела смущенной, неуверенной, противоречила сама себе и сильно нервничала, так что при перекрестном допросе победа оказалась на стороне защиты. Лорри, однако, держался твердо, как скала. Он был рассудителен, не тушевался, не давал сбить себя с толку и не сомневался в виновности Беллы Фоксли. К сожалению, ошибки молодости, которые привели его в исправительное учреждение, говорили против него, хотя о них особо не упоминалось. Достаточно и того, что он в свое время находился не в ладах с законом. Постепенно вырисовывалась картина преступления, однако особый интерес присутствующих вызвало выступление самой Беллы Фоксли. Она заявила, что о доме с привидениями ей сообщило агентство по найму, которое присылало ей рекламу подобных домов. Зная, что некоторые родственники со стороны ее матери интересовались паранормальными явлениями (она не называла имени кузена Тома, чтобы не настраивать против себя присяжных, которые могли помнить, что ее уже обвиняли в его убийстве), она рассказала им об этом доме, в котором уже побывала и где столкнулась с необъяснимыми явлениями. Когда они сняли этот дом (о смерти тетушки Флоры она тоже не упомянула), она их навестила, и они подтвердили, что здесь не обошлось без потусторонних сил. Раза три-четыре она приезжала к ним в гости. Самый длинный визит продолжался с вечера пятницы до воскресенья. В остальных случаях она оставалась у них только на ночь. Обвинение возразило, что один раз она провела в этом доме более недели. Белла это отрицала, однако призналась, что жила несколько дней в гостинице неподалеку от указанного дома. Ее даже не спросили, в какой мере это пребывание совпало со смертью кузена Тома, и миссис Брэдли прикинула, что выиграло от этого обвинение, ведь присяжные, похоже, не поняли, что судят женщину, которую уже раз оправдали по делу об убийстве и которая благополучно избежала обвинения в предыдущем. Белла полностью отрицала свое участие в побеге двух приютских мальчиков и уверяла, что не имеет ни малейшего понятия, что с ними случилось потом. Полное отрицание — лучшая защита, подумала миссис Брэдли, особенно если обвиняемый не совершит ошибку, начав оправдываться. Но Белла Фоксли этого делать не стала. Наоборот, она потребовала от обвинения доказательств, что тела, найденные в подземелье, принадлежат именно тем мальчикам, которые сбежали из приюта, и что она знала, куда они сбежали. «Все кончено, кроме криков», — написал мистер Пратт миссис Брэдли. Она только скривилась в ответ. Практически против Беллы выступал только Лорри, поскольку Мьюриэл своим поведением лишь настроила присяжных против себя. А беднягу Лорри подвело его криминальное прошлое. Белла, казалось, не сомневалась в исходе суда. Она была спокойна, даже флегматична, уверена в себе и сохраняла ясность мыслей. Миссис Брэдли представила суду план дома, на котором был отмечен ход, соединяющий колодец с подземельем, что давало возможность мальчикам имитировать полтергейст. Она утверждала, что именно с этой целью Белла и помогала им сбежать из приюта. Старик смотритель рассказал о криках, визгах и стонах, которые раздавались из-под пола, но его свидетельства не выдержали перекрестного допроса защиты, потому что он путался в датах и в конце концов заявил, что ему все это лишь почудилось. Поденщица мисс Бидл, попавшая в лапы защитника, тоже не слишком преуспела. — Вы ее не ухватите, — мрачно заявил Фердинанд. — Она явно виновна, но старина Гроддерс вас переиграл. Ты сама можешь говорить только о найденных телах, и, хотя Мьюриэл выпрыгивала из штанов, утверждая, что это тела тех самых несчастных парней, ей не удалось никого убедить. Проблема в том, что она сама боится оказаться на виселице. — Да, я знала, что она будет никудышным свидетелем, — довольным тоном произнесла мисс Брэдли. Сын удивленно взглянул на нее, но комментариев не последовало. Перекрестный допрос, по выражению Кэролайн, стал кульминацией суда. Сенсацией стало заявление подсудимой, что она знала о присутствии двух мальчиков в доме с привидениями и согласилась, что полтергейст был сплошным мошенничеством. Однако она отрицала свою причастность к появлению в доме мальчиков и заявила, что они приехали по приглашению ее родственников, которые сняли дом. — Вы помогали мальчикам сбежать из приюта? — допытывался обвинитель. — Нет. — Вы отрицаете, что помогали им перепиливать решетки? — Полностью отрицаю. — Вы отрицаете, что дали им напильники? — Да, я это тоже отрицаю. — А как, по-вашему, мальчики познакомились с вашими родственниками? — Я уже говорила, что они сбежали из приюта и оказались на свободе. — Я предполагаю, что ваши родственники узнали от вас, как связаться с этими мальчиками? — Нет, не от меня. — Тогда от кого? — Не знаю. — А я предполагаю, вам это хорошо известно. — Нет, совершенно неизвестно. Это просто совпадение. В этом месте судья прервал допрос, чтобы напомнить обвиняемой, что она дает показания под присягой, как и все свидетели. — Когда вы узнали, что в доме находятся мальчики, вы предприняли какие-то шаги, чтобы сообщить в полицию об их местонахождении? — продолжал обвинитель. — Нет. — Почему? — Я придерживаюсь принципа «живи и давай жить другим». — Но вам было известно, за что этих мальчиков отправили в исправительное учреждение? — Более или менее. — Что вы хотите этим сказать? — Я хочу сказать, что знала, что они совершили что-то противозаконное. — Настолько противозаконное, что, по крайней мере, один из них представлял опасность для общества. — Я этого не знала. Нам никогда не говорили, почему эти мальчики попали в исправительное учреждение. — Даже если так, то разве вы не считали своим гражданским долгом сообщить в полицию об их местонахождении? — Нет. — Вы не считаете такое поведение антиобщественным? — Не считаю. Мне просто было жаль этих мальчиков. — Когда вы решили не выдавать мальчиков полиции, вами руководило желание использовать их в своих целях или в целях ваших родственников?