– Надеюсь, да. Если погода позволит. Ну, пойдем. – Дэвид надел на плечи сына маленький рюкзак, сам взял большой. – Уже половина одиннадцатого. Следуя по пути других бесстрашных энтузиастов, отец с сыном перебрались через небольшой забор по специальным ступенькам, хрустя мелким гравием под ногами и огибая овечий навоз на сырой траве. – Подъем вначале простой, а к вершине становится круче, но оно того стоит. Мать честная, до чего ж там наверху красиво! Спешить не будем, Рори, тебе не стоит перенапрягаться после болезни. – Пап, сегодня мне намного лучше, честно! Я хорошо себя чувствую. – Молодчина! – Дэвид улыбнулся и ласково взъерошил кудри Рори. Шли в основном молча. То ли от свежего воздуха, то ли от присутствия сына голова у Дэвида впервые за много месяцев была ясной. В крови вновь бурлила радость. Он больше суток не притрагивался к выпивке, Рори по-прежнему его любил, и хоть брак рухнул, а карьера застопорилась, не беда: Дэвид еще не стар, он начнет сначала. – Давай остановимся тут, попьем, передохнем. – Дэвид указал на небольшой уступ с чудесным видом на долину внизу. Помог Рори снять рюкзак, и они сели рядом, потягивая воду из бутылки. – Видишь, как высоко мы уже забрались? – Да, – кивнул Рори. – Мне здесь спокойно, вдали от всего. Дэвид взглянул на сына, заметил в глазах страх. – Рори, помнишь, ты звонил мне из школьного таксофона и говорил, что чего-то боишься? Чего? Рори покачал головой: – Ничего, пап, правда. – Рори, ты явно чем-то расстроен. Я твой отец, и мне можно рассказать все, даже самое плохое. Это из-за нашего с мамой развода? Рори не отвечал и на Дэвида не смотрел. – Я знаю, как тяжело ты это перенес. Знаю, каким плохим отцом я был последнее время. Поверь, теперь я гораздо лучше и, хотя больше не могу жить дома, всегда готов тебе помочь. – Пап, дело не в разводе, – устало возразил Рори. – Дома без тебя ужасно, только… – Он вздохнул: – Мои проблемы в тысячу раз хуже. – Как? Что может быть хуже, чем не видеть ежедневно своего старого папочку? – попытался разрядить атмосферу Дэвид. Рори молча рвал траву возле ботинок. Дэвид понаблюдал за сыном и наконец предложил: – Давай, дружище, выкладывай. Начал – так уж доводи до конца. Рори надолго уставился в никуда. Затем тяжело вздохнул и обернулся к отцу: – Понимаешь, пап… Черт! Можно я шепотом? – Вряд ли тут кто-нибудь услышит, но можно, если тебе так легче. – Ладно. Рори набрал в грудь побольше воздуха и тихонько заговорил на ухо отцу. Глава шестнадцатая После телефонного звонка Дженни Колман не спала всю ночь, понимала – встретиться придется. Двадцать пять лет – долгий срок, немало воды утекло. От прошлого, говорят, не убежать. Судя по всему, говорят правильно. Сперва смерть Чарли Кавендиша, затем потрясение от смерти Хью, а теперь еще и прошлое настигло… Дженни чувствовала себя очень беззащитной. Вдобавок мистер Джонс, которого она много лет обожала на расстоянии, тоже был на грани нервного срыва. Хорошо хоть красивая дама-инспектор с шикарными волосами, похожая на молодую Риту Хейворт, считает, что это не убийство. Так сказал мистер Джонс. Впрочем, другого Дженни и не ожидала. Кто захотел бы убить Хью? Он никогда и мухи не обидел, а уж как помог в беде самой Дженни… Она вовек не забудет его доброту и поддержку. Дженни ушла с работы вовремя, купила по дороге бутылку вина и поспешила домой – ставить в духовку пастуший пирог, поскольку решила организовать встречу в бунгало. На своей территории будет спокойнее. Как грустно, думала Дженни, суетясь на кухне, отодвигая стол и накрывая его клеенчатой скатертью с узором, бояться ужина с ближайшей подругой детства… Дженни не знала, чего ожидать. Кем Мэдди стала теперь. Сколько всего тогда произошло! Ворошить прошлое – плохая идея. Дженни справлялась, пряча его подальше… чаще всего справлялась. Она заскочила в спальню припудрить нос и подкрасить губы. В дверь позвонили, Дженни вздрогнула. Глубоко вдохнула, успокаиваясь, и подошла к входной двери. Гостья принесла с собой вино. – Привет, Джен, – улыбнулась она и вручила хозяйке бутылку. – Привет, Мэдди. Входи. – Ты обзавелась очень симпатичным домиком, – заметила подруга, следуя за Дженни в гостиную. – Я долго на него копила. Давай отнесу твое пальто? – Спасибо. Мэделин сняла пальто, Дженни повесила его на крючок в прихожей. – Ты наверняка удивилась, встретив меня в роли сестры-хозяйки в школе? – Гостья улыбнулась. – Я просто обалдела, как выражаются нынешние дети. В прошлом семестре меня не было, я лечила бедро и потому тебя не видела. Вернулась на работу в начале этого семестра. Всего пара недель прошла, не верится, да? Кажется, будто вечность, столько всего случилось в школе за это время, – нервно тараторила Дженни. – Выпьем? – Обязательно. Вино охлажденное. Хочешь, открою? – Я справлюсь. Дженни взяла с тележки для напитков штопор и два бокала. Оставалось надеяться, что выпивка поможет преодолеть неловкость. – Салют! – Мэделин звякнула своим бокалом о бокал Дженни. – За старых подруг. – Стареющих с каждым днем, – улыбнулась та и сделала большой глоток. – Тебе, конечно, интересно, что со мной произошло, – сказала Мэделин. – Конечно. Честно говоря, годы шли, вестей от тебя не было, я уж думала, ты умерла. – Несомненно, радовалась. – Мэделин вскинула брови. – Однако ты же понимаешь, почему я пошла на полный разрыв? После той истории… Скажем так: мне понадобилось много времени, чтобы оправиться. – Неудивительно. Это было ужасно, Мэдди, ужасно. – Дженни невольно вздрогнула. – И как, получилось? Оправиться. – Нет, зато теперь мне понятно, что я не оправлюсь никогда. – Мэделин пожала плечами. – От этого почему-то даже легче. Главное – смириться. Я уезжала из Норфолка в жутком состоянии. – Помню, – мрачно кивнула Дженни. – Ты сорвалась и исчезла, даже не попрощавшись. Я не знала, что и думать. – Видишь ли, я винила себя. Мне следовало понять, что все из рук вон плохо. Я была там и не помешала… – Мэделин уставилась в пустоту. – Никто не понимал, что все из рук вон плохо. Ты тоже не могла. Так случается, ситуация выходит из-под контроля… Так куда же ты уехала? – В Австралию. Кузина в Перте предложила мне крышу над головой. Тяжелое было время. Сначала нервный срыв, потом психиатрическое отделение местной больницы. Я провела там девять месяцев. Меня лечили электрошоком, много сеансов. – О-о, Мэдди, какой кошмар! Жаль, что я не знала. Могла бы тебе писать или еще что-нибудь… – Тогда мне этого не хотелось. Я не выносила мыслей о прошлом, не желала о нем никаких напоминаний. Дважды пыталась покончить с собой, и второй раз почти получилось. Мэделин подняла рукав, и Дженни ахнула при виде безобразных красных шрамов на запястье. – Ладно, дело прошлое. – Мэделин спрятала руку. – Выйдя из больницы, я решила сама пойти на медицинские курсы и выучиться на медсестру. Переехала в Сидней, устроилась там на работу в больницу, затем отправилась в Штаты. – Потрясающе. Я никогда не бывала дальше Ярмута, а уж за границей – и подавно. Ты и говоришь теперь по-другому. В твоей речи больше не слышно Норфолка, любоф моя, – усмехнулась Дженни. – Нет. – Мэделин осушила бокал. – Случившееся расширило мои горизонты, тут не поспоришь. Ну да хватит обо мне. Чем занималась все эти годы ты? – По сравнению с тобой – ничем особенным. Трудилась себе потихоньку в Святом Стефане. Четырнадцать лет назад пришел новый директор, и меня повысили. Я по-настоящему люблю свою работу. И в школе ко мне очень добры. Давай перейдем в кухню? Надо поставить на огонь горох, не то мы до полуночи ужина ждать будем. В новенькой, с иголочки, кухне Мэделин наблюдала за тем, как Дженни порхает вокруг, накрывает на стол, и рассеянно слушала ее болтовню. – Через пару лет выйду на пенсию, тогда решу, что делать дальше. Я бы, наверное, путешествовала, никогда ведь никуда не ездила. Думаю, мне понравится. В школе я проработала долго, так что пенсию получу хорошую. – Может, рванем куда-нибудь вместе? Станем эдакими Тельмой и Луизой на пенсии – будем колесить по свету, оставляя повсюду за собой разруху, – засмеялась Мэделин. – Да уж, в школе мы были той еще парочкой, – хихикнула Дженни. – Вечно попадали в истории.