Часть 4 из 78 В начало
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
– У меня не было выбора.
– Допустим. И все же я надеялся, что наши хорошие рабочие отношения сподвигнут вас прийти ко мне, обсудить дальнейшие шаги. Если бы мы оба пришли к мнению, что единственным вариантом является отставка, я бы не встал у вас на пути. Вы же вместо этого просто… сбежали – ни доклада, ничего!
– О. Так вот зачем вы приехали? – с бесстрастным видом заключила Джаз. – Выслушать мой доклад?
Нортон вздохнул с легкой досадой:
– Бросьте, я ведь стараюсь. Вы же ведете себя как вздорный подросток. А ведь формально вы до сих пор у нас на службе.
Он достал из внутреннего нагрудного кармана конверт и подтолкнул к Джаз.
– Что это? – нахмурилась та.
Внутри лежали зарплатные ведомости, документы по ее общему счету с Патриком, ежемесячные выписки, которые продолжали поступать на прежний адрес Джаз и которых она, естественно, не получала. Еще в конверте обнаружилось заявление об увольнении, которое Джаз в спешке нацарапала в аэропорту и отправила почтой, прежде чем сесть в самолет до Пизы.
– Не слишком… профессиональный уход, правда?
– Пожалуй, не слишком, хотя не понимаю, какая теперь разница. – Джаз сунула заявление назад в конверт и протянула его Нортону. – Прошу, сэр. Вручаю вам заявление официально. Я увольняюсь. Так пойдет?
– Да, если вы именно этого хотите. Послушайте, Джасмин, я вас понимаю. Вы чувствовали себя обиженной и несчастной, личная жизнь рухнула. Вам нужно было время, чтобы все обдумать…
– Вот именно! В самую точку, сэр. – Джаз горячо закивала.
– Поскольку вы злились и горевали, то действовали по наитию, а наитие в тот момент подсказывало бежать. Однако оно же вас ослепило. Неужели не понимаете?
Джаз не ответила.
– В ослеплении, – продолжал Нортон, – вы приняли импульсивное решение, которое не только уничтожило вашу многообещающую карьеру, но и лишило меня одного из лучших сотрудников. Послушайте. – Он мягко улыбнулся. – Я не идиот. Я понимал, что происходит. Узнать такое про мужа, да еще чуть ли не последней, тяжело.
Молчание.
Нортон вздохнул:
– Все сводится к одному и тому же: служебные романы опасны, а уж при нашей работе – особенно. Я так и ответил старшему инспектору Кафлину, когда он сообщил о вашем желании пожениться.
Джаз подняла голову:
– Неужели? Патрик уверял, что вы нас благословили.
– На самом деле я предложил кому-нибудь из вас перейти в другое подразделение, чтобы вы хотя бы не пересекались по работе. Он же попросил оставить вас в отделе. Не желая потерять вас обоих, я согласился. Вопреки доводам рассудка, замечу в скобках.
– Э-э, сэр… Вы сказали «старший инспектор»?
– Да. Вашего бывшего мужа недавно повысили.
– Не трудитесь передавать ему мои поздравления.
– Не волнуйтесь, не стану.
Джаз глянула на Нортона. До чего нелепо он тут смотрится: одет в сшитый на заказ костюм, да еще и сидит на низком диване, а ноги длинные, и колени достают чуть ли не до подбородка.
– Вы знали, сэр? О Патрике и… «той»?
– До меня доходили слухи, но вмешиваться я не мог. Если вам станет от этого легче, то вскоре после вашего ухода она подала документы на перевод в Паддингтон-Грин. Понимала, что с вами ей не соперничать. В отделе все демонстративно ее избегали. Ребята ведь вас любят. И скучают.
Нортон широко улыбнулся, продемонстрировав крепкие белые зубы. Джаз поймала себя на мысли – ему очень идет возраст. Густые черные волосы с сединой на висках, очки для чтения на кончике носа… Годы лишь добавляют Нортону солидности.
– Приятно слышать. А вообще, пусть Патрик со своей любимой детектившей делают что хотят. Мне это больше не интересно. Впрочем, – съязвила Джаз, – можете ее предупредить, что при первом же намеке на конкуренцию она получит нож в спину.
– Не сомневаюсь. Ваш бывший – способный полицейский, но безумно честолюбивый и безжалостный. Он не мог терпеть рядом жену, чей потенциал выше его собственного. Я знал, как он себя ведет: компрометирует вас, постоянно унижает. Однако ко мне вы не обращались, и я не имел права ничего предпринимать.
– Я не могла обратиться. Речь шла о моем муже!
– Согласен. Тем не менее рискну предположить: если он научится держать штаны застегнутыми, то рано или поздно всего добьется.
– Пусть переспит хоть со всем отделом, мне плевать.
– Вот и молодец, – обрадовался Нортон. – Ладно, вы точно хотите вернуть мне заявление? Это уже будет официально, знаете ли. – Он помахал конвертом.
– Да, точно.
– Хорошо, инспектор Хантер. – Нортон перешел на официальный тон. – Нам представилась возможность обсудить ситуацию, и вы четко дали понять, что твердо решили уйти из полиции. Я возьму ваше заявление и вернусь в Лондон, поджав хвост, и ни словом не упомяну о других вариантах, которые были у меня на уме.
Джаз представила Нортона с поджатым хвостом и улыбнулась. Потом сделала брови домиком, вздохнула:
– Ладно, рассказывайте, раз уж приехали в такую даль.
– Хотите верьте, хотите нет, но в уголовном розыске есть и другие подразделения. Я мог бы предложить вам перевод.
– В Паддингтон-Грин, например? Я бы уютненько устроилась там с любовницей бывшего мужа.
– Проигнорирую эту ребяческую ремарку. Хотя она удачно подводит меня к главному вопросу. Джасмин, вы увольняетесь из-за истории с Патриком? Или из-за того, что больше не хотите служить в полиции?
– По обеим причинам, – честно призналась Джаз.
– Так, зайду с другой стороны. Вы, высококвалифицированный инспектор уголовного розыска тридцати четырех лет от роду, поселились в норфолкской глуши точно старая дева. Чем, бога ради, вы планируете заниматься?!
– Писать картины.
– Картины? – Нортон вскинул брови. – Ясно. В смысле, профессионально?
– Бог его знает. Не поступи я в полицию, пошла бы в Королевский колледж искусств – после окончания Кембриджа. Меня ждало место на базовом курсе.
– Серьезно? – Нортон был искренне удивлен. – Так вот откуда у вас умение так хорошо подмечать детали!
– Возможно. Короче говоря, это и есть мой план. Я переделаю пристройку в мастерскую. Деньги от продажи квартиры еще остались, какое-то время продержусь. Плюс в университете Восточной Англии есть художественный курс, я думаю податься на него в следующем году.
– Надо признать, здесь неплохое место для воскрешения творческих способностей, – согласился Нортон.
– Воскрешение, вот именно, сэр! – с чувством воскликнула Джаз. – Служба меня поглотила. Я потеряла себя.
– Понимаю, – кивнул Нортон. – Хотя, похоже, как потеряли, так и нашли. Боевой дух явно к вам вернулся.
– Верно.
– Послушайте. – Он вздохнул и вновь посерьезнел. – Долго вы еще собираетесь бегать? Думаю, вас подкосила не служба. Это сделал мужчина, который на каждом шагу ставил палки в колеса, расшатывал вашу уверенность. Я наблюдал за вами, Джасмин. Когда в крови бушует адреналин, вы оживаете. Вы исключительный детектив. Не я один так думаю.
– Вы… очень добры, сэр.
– Я оперирую фактами, а не добротой. Ужасно обидно, когда человек с вашими способностями выбрасывает белый флаг исключительно из-за рухнувшего брака. Я видел, как вы день за днем, год за годом противостояли мужскому шовинизму. Неужели вы позволите Патрику победить?
Джаз молчала, пристально разглядывая ковер.
– Ну ладно, – произнес Нортон. – Перейду к сути. Как вам такое – нам подвернулось дело всего в нескольких милях отсюда.
– Дело в Норфолке? С чего бы?
– В школе-интернате рядом с Фолтсхэмом произошла трагедия. В субботу утром в своей комнате был обнаружен мертвый ученик. Меня привлекли потому, что он сын адвоката, который недавно добился экстрадиции в Великобританию двух важных террористов. Попросили направить туда людей и проверить, все ли чисто.
Нортон посмотрел в ясные зеленые глаза Джасмин и уловил в них легкий проблеск азарта.
– Отец попросил?
– Звонок поступил от столичного комиссара. Конечно, Скотленд-Ярд такими делами не занимается, но…
– …иметь влиятельных друзей всегда полезно, – с улыбкой договорила за него Джаз.
– Именно.
– Отчего же умер мальчик?
– Он страдал эпилепсией. По словам медиков, все ее признаки были налицо. Однако отец затребовал вскрытия, и правильно сделал. Сегодня утром мне позвонил коронер, и, похоже, все не так очевидно.
– То есть?
– Большего сообщить не могу, вы ведь пока не в деле. Или все-таки?..
Оба понимали – Джаз клюнула.