– В чем дело? Шестнадцатилетка дала тебе от ворот поворот? Страдаешь от одиночества? Прости, – одернула себя Джаз. – Я скатываюсь до твоего уровня, стыдоба. Вообще-то, если не считать шашней с моим мужем, Крисси мне нравилась. Умная девушка и чертовски хороший констебль. – Если тебе станет легче, то пару месяцев назад она ушла к биржевику из Сити, на пятнадцать лет меня младше и в сто раз богаче. Я один-одинешенек, так что да, страдаю. Джаз выдавила из себя смешок. – Рассчитываешь на мое сочувствие? Зря. Я, понятное дело, в восторге и надеюсь, что ты ужасно мучаешься. – Мучаюсь. Только не из-за нее. Из-за собственного идиотизма. Как я мог потерять тебя! – Не трать красноречия понапрасну. Ты всегда был мастером обаять, Патрик. Ирландские корни и прочее. Увы, на меня это больше не действует. Знаешь, мне действительно пора. – Джаз встала. – Нам надо многое обсудить! На нашем банковском счете до сих пор хранится твоя зарплата. В документы по нашей квартире вписано твое имя. – По твоей квартире, Патрик. Ты выкупил мою долю, забыл? Прислал чек и бумаги на подпись моему адвокату. Патрик вышел на улицу под густой снегопад. – Не представляю тебя селянкой, – пошутил Патрик, провожая Джаз к машине. – Ты ведь обожала город. – Человек ко многому способен привыкнуть, если жизнь заставит. Пока, Патрик. Счастливого пути назад в Лондон. Нырнуть в салон автомобиля Джаз не успела – Патрик поймал ее, привлек к себе. – Господи, как я соскучился… – Он стал гладить Джаз по волосам. – Если только захочешь… Она с силой высвободилась. – Нет, Патрик, все кончено. Навсегда. Поверь. Джаз села за руль и захлопнула дверцу. Заведя мотор, рванула с места как можно скорее – и не оглянулась. * * * Ночью, не в силах уснуть, Джаз сидела на подоконнике в гостиной и наблюдала за снежными хлопьями, которые скользили по стеклу и густым ковром укрывали землю. Джаз вновь переживала унижение от предательства Патрика, от понимания – все в отделе знают… Однако на этот раз Джаз сильнее злилась на себя, чем на бывшего мужа: за то волнение, которое испытала сегодня в его объятиях. Глава двадцатая Дженни Колман следовала привычному утреннему распорядку. Она пустила воду в ванну и, пока та наполнялась, заварила себе крепкого чаю и насыпала в миску хлопьев. После ванны села в халате завтракать. Дженни жевала хлопья и рассматривала в кухонное окошко глубокий снег, укрывший все вокруг. Закончив, она достала из гардероба одно из трех платьев. Дженни носила их на работу по очереди, называла униформой и каждый январь ездила автобусом в Норидж на распродажу покупать новый комплект. Подкрасившись, Дженни брызнула на шею и запястья немного «Блю грасс» – и услышала за дверьми шаги почтальона. – Очередные счета, – простонала. В детстве шаги почтальона вызывали восторг, особенно в день рождения и на Рождество. Теперь почтальон означал лишь одно: опять кто-то хочет денег. Сквозь прорезь почтового ящика влетели и спланировали на пол два конверта, Дженни их подняла. В одном оказался рекламный проспект водопроводной компании, а во втором… Дженни изучила свое собственное имя, аккуратно напечатанное на плотном кремовом конверте. Марка лондонская. Дженни взяла очки, села на диван. Кто бы мог писать ей из Лондона? Адресантом значилась некая адвокатская контора. Дженни прочла письмо дважды – верно ли она поняла? Затем сняла очки и уставилась в пространство. Небольшое наследство… Нет. Обнадеживаться нельзя. Дженни вновь перечитала послание. Адвокат просит встретиться в Лондоне. Она никогда не бывала в Лондоне. Как добраться до вокзала? Как попасть оттуда в нужное место? Попросить Мэдди съездить вместе? Пусть она хотя бы проводит Дженни в Норидж и посадит ее на поезд. Дженни решила: она покажет письмо мистеру Джонсу и спросит, в какой день можно отлучиться. Подыщет себе замену – кого-нибудь из девушек в казначейском офисе. Затем позвонит. Дженни осторожно шла в теплых сапогах по талому снегу и грустно улыбалась. Милый Хью. Пусть даже он оставил ей небольшой памятный подарок, все равно приятно. * * * Дверь кабинета мистера Джонса, выходящая в маленькую приемную, была открыта. Он читал местную газету, рядом лежали «Таймс» и «Телеграф». Дженни решительно постучала. – Доброе утро, мистер Джонс. Как ваши дела? – Входите, входите. Роберт поманил ее к столу и показал первую полосу газеты. «Местный учитель найден мертвым у себя дома». – Боже мой, боже мой… Что пишут? – В основном о заслугах Хью как ученого, хотя и смерть Чарли упоминают. Тут тоже есть небольшие заметки… – Директор указал на две национальные газеты. – Значит, Хью знаменит, раз о нем написали даже в «Таймс» и «Телеграфе». – Да. – Роберт был заметно взволнован. – Организуете кофе для нас с инспектором Хантер? Она будет с минуты на минуту. – Конечно, мистер Джонс. Дженни помедлила в дверях, кусая губы и собираясь с мужеством. – Вы что-то хотели? Она покачала головой. Сейчас не самый удачный момент просить выходной. – Нет, мистер Джонс. Я принесу кофе. * * * Отчаявшись уснуть к пяти утра, Джаз покинула коттедж ни свет ни заря – ради относительного тепла допросной комнаты в Фолтсхэмском участке. В восемь явились Майлз и Иззи. Оба имели слегка похмельный вид. – Кофе, мне нужен кофе, – простонала Иззи. Джаз оставила жалобу без внимания. Иззи плюхнулась на стул как ни в чем не бывало, а вот Майлз, похоже, смутился. – Он тебя нашел? – наконец выдала Иззи. Джаз кивнула. – Еще бы, – отрезала она. – Вы ж ему подсказали, где искать. – Алистер, будь ангелом, организуй тете Иззи свежемолотый кофе, ладно? В наказание за то, что вчера влил ей в глотку столько вина. – Постараюсь, хотя не уверен, что кофейные зерна уже добрались до самых отдаленных сторожевых постов Британии. – Спасибо, душа моя, – кивнула Иззи. Она понаблюдала за якобы углубленной в работу Джаз и заметила: – Он до сих пор тебя любит. Та захлопнула ноутбук, свирепо сверкнула глазами: – Флаг ему в руки! – Брось, Джаз, перед Иззи притворяться не надо. Я знаю, что ты к нему чувствовала. И все еще чувствуешь, наверное. – Нет! Уже нет! Я потратила уйму времени на то, чтобы прийти в себя, и у меня нет ни малейшего желания воскрешать прошлое. Однако вчера пришлось, по твоей милости. – Прости, Джаз, но вам стоило как минимум поговорить. Бегать от собственных переживаний крайне вредно. С ними надо разбираться.