— У вас найдется минутка? — войдя в кабинет, спросил Йохен Франк — долговязый юноша, один из троих полицейских, которых прислали из Фленсбурга в качестве подкрепления. — Входи, — произнес Йохан. — Знаю, у нас скоро брифинг, но я хотел сказать… вам известно, что жертва училась в одном классе с сыном комиссара Брандта? — Да, конечно. — Его имя стоит в списке школьников, которых следовало опросить. Но когда настал черед этого мальчика, Ян Оттенга, местный офицер сказал его пропустить. Я ничего не ответил, и мы перешли к следующему ребенку. — Но?.. — протянула Лена, подозревая, что за этим кроется что-то еще. — Потом мы разговорились, и Оттенга рассказал о том, что они с Брандтом вчера патрулировали окрестности школы. Утром Брандт и сам об этом рассказывал. — И? — спросила Лена, усилием воли заставляя себя сохранять спокойствие. — Я не хотел говорить при всех, но комиссар Брандт, похоже, пытается выгородить своего сына. Мальчик был вчера около школы, но его не стали досматривать. По крайней мере, такой вывод я сделал из слов Оттенги. У меня создалось впечатление, что он проговорился якобы случайно, чтобы ввести меня в курс дела. — Смотри-ка! — воскликнул Йохан. — Есть кое-что, чего ты не знаешь: Энно Брандт участвовал в травле над Марией. Возможно, даже выступал в роли зачинщика. — Ты правильно сделал, что пришел к нам, — сказала Лена, — Мы поговорим с Энно Брандтом. Похоже, Франка ее слова успокоили. Кивнув, он направился к выходу, хотел было открыть дверь, но тут она распахнулась, и на пороге появился Бен. — Что у вас тут? Секретное совещание? — усмехнулся он. — Да, секретнее не бывает. Ты нас застукал, — Лена встала из-за стола. Бен усмехнулся еще шире. — О, ты все-таки решила перейти в секретную службу? — Без комментариев, господин старший комиссар. Йохан, с живым интересом следивший за их шутливой пикировкой, откашлялся и поинтересовался: — Вы закончили, коллеги? Если да, то нам пора на совещание. Бен открыл дверь нараспашку и шутливо поклонился: — Прошу! Через десять минут, когда все налили себе кофе, Лена вкратце рассказала о результатах опросов и обыска комнаты Марии. Информацию о записках она решила утаить, подозревая конфликт интересов: все-таки в дело было втянут сын Брандта. — Думаю, вы и сами понимаете, что эта информация не должна выйти за пределы участка. — Ну разумеется, госпожа старший комиссар, — бодро отозвался Брандт, отвечая за всех присутствующих. — Можем продолжать? — Конечно, коллега. Лена повернулась к Бену, ожидая отчета. — Сегодня мы встретились с четырьмя семьями из списка. — Он посмотрел в свой блокнот. — Начнем с семейства Гроте. Нам удалось поговорить с Еленой Гроте. Ее муж был на пирсе, работал. — Кем он там работает? — спросила Лена. Бен снова опустил взгляд на заметки. — Кажется, он… как называется штуковина, по которой спускаются с корабля? — Трап, — подсказала Лена. — Точно. Он проверяет билеты у трапа и отвечает за безопасность при посадке и высадке. Как ни странно, работа на пирсе пользуется популярностью. Глава следующего семейства — Ганс Раймерс — тоже там работает. Правда, на административной должности. — Бен зашелестел страницами. — В его обязанности входит продажа билетов. Это важно? — спросил Бен, заметив, что Лена заинтересовалась этой информацией. — Все факты указывают на то, что Мария Логенер собиралась с кем-то сбежать. Мы все гадали, почему она не села на паром? Но если Мария знала — будем исходить из того, что знала, — что по крайней мере двое прихожан Свободной церкви работают на пирсе, то все становится ясно. Мария понимала, что ее остановят или в лучшем случае, сообщат ее родителям. Может, поэтому она планировала сбежать с острова тайно. — Например, спрятаться в багажнике? — предположил Бен. — Например, — согласилась Лена. — Очень может быть, — признал Бен. — Звучит, конечно, дико, и еще вчера я бы посмеялся над этим предположением… Но после знакомства с членами этого церкви оно кажется мне весьма правдоподобным. Бен рассказал о том, что беседы проходили по одному сценарию: поначалу прихожане отказывались говорить, потом узнавали, что Мария Логенер умерла насильственной смертью, и соглашались ответить на несколько вопросов, но отвечали неохотно и выражались неопределенно. Все знали жертву, поскольку регулярно видели ее на церковных собраниях. Никто не верил, что Мария сбежала добровольно, некоторые открыто винили пагубное влияние Иоганны. — В конечном итоге все выдавали одни и те же пустые фразы. Как по шаблону. Женщины ссылались на мужей, мужчины выгоняли жен из комнаты. Один из них даже попыталась завлечь нас в свою секту. В общем, мы наткнулись на стену молчания. — Значит, ничего узнать вам не удалось, — подытожила Лена. — А какое впечатление произвели беседы с прихожанами? — Ты имеешь в виду, если отбросить всю метафизическую шелуху? Вольно интерпретируя услышанное, а также мимику и жесты, можно сделать вывод, что семья Логенер находилась под довольно пристальным наблюдением. Родителей практически открыто обвиняют в том, что старшая дочь покинула общину. Звучит абсурдно, но у меня сложилось впечатление, что члены церкви воспринимают смерть Марии как Божью кару. Но как я уже сказал, это моя вольная интерпретация. — Бен повернулся к своему напарнику. — А ты что думаешь, Франц? — Согласен. У меня тоже сложилось такое впечатление, хотя к делу, конечно, впечатление не пришьешь. — Вы говорили с Мартином Раймерсом? — спросила Лена. Бен покачал головой: — Нам сказали, что он уехал. Но во дворе я заметил старый зеленый «Опель Кадет» и пробил номера. Машина записана на Мартина Раймерса, так что, скорее всего, он был дома. Знай мы о том, что он работает на Логенера и мог стать его зятем, мы бы, конечно, не ушли так просто… — Ничего страшного, Мартин Раймерс никуда от нас не денется. Вызовем его на допрос официально. Это подчеркнет серьезность ситуации. — Посмотрим, явится ли он, — вмешался Йохан. — Очень подозреваю, что эти господа знают свои права и что обязаны явиться только по требованию прокурора. — Посмотрим, — сказала Лена, которой не понравился его тон, и повернулась к Брандту: — Можете, пожалуйста, отправить к Раймерсам кого-нибудь из офицеров? Пусть попросят Мартина Раймерса явиться в участок завтра, часикам этак в десять. — Завтра суббота. Боюсь, что… — Уверена, господин Раймерс поймет, что мы хотим поскорее найти убийцу Марии. Может, вы сами к нему съездите? Очень вас прошу. Брандт колебался так долго, что все присутствующие заметили, с какой неохотой он воспринял приказ. — Хорошо, съезжу. Мне все равно по пути. — Спасибо, коллега, — улыбнулась Лена и повернулась к группе. — А теперь перейдем к отчету следующей команды. — Мы пообщались с детьми, — прочистив горло, сказал Йохен Франк и усмехнулся. — После такого чувствуешь себя старым. Он принялся листать свой блокнот, пока не нашел нужную страницу. — Мы опросили семь школьников из двадцати пяти. Четверых не было дома, и мы договорились с их родителями о том, что заедем завтра. — Он глубоко вздохнул и продолжил: — Поначалу мы задавали одни и те же вопросы: про отношения с Марией Логенер, когда ты в последний раз ее видел, были ли у нее проблемы. Потом шли индивидуальные вопросы. Мальчики, их было четверо, оказались немногословны. Этого следовало ожидать, ведь нам уже известно о травле. Ясно, что мальчики будут молчать, даже если не участвовали в травле, — просто из ложного чувства солидарности. Поэтому мы сменили тактику. — Юноша усмехнулся. — Я, как вы уже поняли, был хорошим копом. Мой напарник, Ян Оттенга, согласился взять на себя роль плохого. Взгляды всех присутствующих обратились на Яна Оттенгу, который смущенно опустил глаза и сказал: — Мальчики быстро сдались. Ничего особенного я не сделал. — Не скромничай, Ян, — возразил Йохен Франк. — Ну да ладно. Похоже, Мария Логенер пользовалась популярностью у одноклассников. Даже по фотографиям видно, какой она была красавицей. Словом, за Марией бегали все мальчишки в классе, и всех она отвергала. Похоже, ровесники ее совершенно не интересовали. Все закончилось тем, что некоторые мальчики стали выражать свой интерес довольно… парадоксальным образом. Конечно, никто из опрошенных ничего не видел и ничего не знает… Думаю, все они если не участвовали в травле, то по крайней мере не пытались ее остановить. Но поскольку мы расследуем не травлю и попустительство не считается уголовным преступлением, я отчитал их, и на этом мы закончили. — А девочки? Что они говорили? — спросил Йохан. Йохен Франк хотел было ответить, но его опередил Брандт, который все это время рисовал в блокноте или скучающе смотрел в окно, всем своим видом показывая, что считает опрос учеников делом бессмысленным. — Не следует придавать большое значение детским выходкам. Это нормально. У подростков нет чувства меры, им еще многому предстоит научиться. Какое это имеет отношение к нашему делу? Мы ищем хладнокровного убийцу. Или я что-то не так понял? — Нельзя пока сказать, что имеют отношение к делу, а что нет. Сначала нужно выяснить все факты, — ответила Лена, пытаясь сохранять спокойствие. — Уверена, господин Франк расследовал не только историю с травлей. — Совершенно верно. Сейчас я перейду к остальному, — сказал Йохен Франк, листая свой блокнот. Нужную страницу он нашел только со второго раза. — Теперь о девочках. Похоже, они были не в курсе травли, но утверждать рано: пока мы опросили только трех девочек. У меня создалось впечатление, что они видели в Марии соперницу. Мальчики на нее засматривались, что явно раздражало остальных девочек. Но, кажется, дело было не только в этом. Мария была не только очень красивой, но и очень умной. Однако никто, даже мальчишки, не назвал ее заучкой. Подводя итог, можно сказать, что опрошенные девочки не очень любили Марию, но не признались почему. Зависть, обида, отсутствие эмпатии — выбирайте что нравится. Не думаю, что они имеют отношение к ее убийству. Насчет мальчиков — не уверен. Из них было слова не вытянуть. Надеюсь, завтра нам удастся выяснить больше. Отчет я написать не успел, но… — Юноша улыбнулся. — К утру все будет в лучшем виде! — Спасибо, коллега, — поблагодарила Лена и, взяв слово, подвела итоги. Было решено, что завтра опросы продолжится, а вечером присутствующие встретятся, чтобы отчитаться о проделанной работе. Посмотрев на часы, Лена встала. — Большое всем спасибо. Увидимся завтра. Постепенно все начали расходиться кто куда. Брандт направился к двери, и Лена окликнула его: — Можно вас на пару слов? Давайте пройдем к вам в кабинет. — В чем дело? — спросил Брандт, когда они сели за небольшой стол для совещаний. — Ваш сын Энно учится в одном классе с Марией. Я не хочу ставить господина Оттенгу в неудобное положение, поэтому будет лучше, если я допрошу Энно сама. Вас устроит завтра днем? Часа в два?