— К сожалению, она прошла безуспешно. — Да, Йохан уже сказал. Помощь нужна? — Можешь помочь Йохану. Записи с камеры — все равно что иголка в стоге сена. — А зачем их просматривать? Мы же установили личность убийцы. Но если хочешь, я этим займусь. Лена пропустила вопрос мимо ушей. — Или можешь нанести визит госпоже Гердес, — сказала она и рассказала Бену о разговоре со свидетельницей. Внимательно выслушав, тот спросил: — У нас есть фото Мартина Раймерса? — Пока нет. Но сейчас я собираюсь поехать к его семье и, если повезет, достану фотографию. — Я поеду с тобой, — решительно заявил Бен. — Не надо. Я решила взять Клааса Фокке. Он… — Я тебя умоляю. Клаас Фокке — деревенский полицейский, он ищет заплутавших коров и расследует похищение цыплят. Впрочем, похоже, он знаком с Раймерсами. Значит, будет нашим пропускным билетом. — Ладно, — вздохнула Лена. — Можешь поехать с нами. С этими словами она прошла мимо Бена в коридор и направилась за Клаасом Фокке. После того как они подъехали к дому Раймерсов, Фокке сказал, что будет лучше, если сначала он поговорит с отцом Мартина наедине. Поразмыслив, Лена согласилась. Фокке вышел из машины и позвонил в дверь. — Сколько мы ему дадим? — спросил Бен, когда Фокке скрылся в доме. — Столько, сколько ему понадобится. Ты сам видел, насколько замкнуты эти люди. — Ничего удивительного. Вот ты бы сдала своего сына полиции? Очень сомневаюсь. К тому же они клинически не доверяют представителям власти. Вряд ли мы чего-нибудь добьемся. Потребуй ордер на обыск дома и вызови членов семьи на допрос. Тогда, возможно, будет результат. — Время покажет. Следующие несколько минут они сидели в тишине. — Что это было? Вчера? — наконец спросил Бен, нарушая молчание. — Сентиментальность взяла верх, — поколебавшись, ответила Лена. — Сентиментальность? Она обычно вызвана всплеском чувств. Страстью. Ностальгией. Да, звучит вполне правдоподобно. — Бен… Ты мне нравишься, и ты это знаешь. Но наши отношения в прошлом. У меня есть партнер. — Это к нему ты собиралась, когда мы вчера встретились? Лена не ответила. Слова Бена попали в самую точку. Она осталась бы на Фёре, если бы Бен ее не поцеловал. — Я не собирался так далеко заходить, — тихо продолжил Бен. — Просто… так получилось. Извини, я не хотел тебя… — Ничего страшного, Бен. Я взрослая девочка и могу за себя постоять. — Одно слово, и я бы… — Знаю, Бен, — снова перебила Лена. — Я ответила на поцелуй. Давай просто забудем о том, что случилось. Договорились? — Разве у меня есть выбор? Я попробую, но обещать ничего не могу. Лена хотела было ответить, но не успела: Клаас Фокке вышел из дома и помахал им рукой. — Ну что, вперед! — сказал Бен, открывая дверцу машины. Фокке провел их на кухню, где за столом сидел Ганс Раймерс. Раймерс встал и приветственно кивнул. — Садитесь, — он указал на стулья. — Вы уже поговорили с моим коллегой, офицером Фокке, — заговорила Лена. — Наверняка он сообщил вам, что мы нашли машину Мартина на пароме, но сам он бесследно исчез. В ответ Раймерс лишь коротко кивнул. — Некоторые улики указывают на то, что Мартин связан со смертью Марии Логенер. Поэтому нам надо его допросить. — Говорите как есть, не стесняйтесь. Вы хотите его арестовать. Но Мартин невиновен. Вы правду думаете, что мой сын причинил бы вред дочери Вернера? Поверьте, он бы скорее отрубил себе руку, чем обидел ее. Он не имеет отношения к смерти Марии. — Мы обязаны проверить каждый след, каждую зацепку. Если ваш сын не виновен, то следствие это докажет. Но своим побегом он навлекает на себя подозрения. — Что вы от меня хотите? Чтобы я выдал вам собственного сына? Даже если бы я знал, где Мартин, ни за что бы не сказал. Ни за что! — Вы знаете, где он? — Нет, я же только что вам сказал. — Если вы хотите помочь своему сыну, то… — А вы хотите ему помочь? — перебил Раймерс. — Вы презираете нас, ровно как все остальные. Но почему? Потому что мы исповедуем другую религию? Разве конституция не дает нам право на свободу вероисповедания? Вы хоть представляете, сколько раз моих братьев и сестер подвергали гонениям? Им приходилось бежать — от человеческой нетерпимости, глупости, насилия… Неужто мы пугаем вас столь сильно, что нас приходится изгонять? Мы все верим в одного и того же Бога. Дайте нам жить так, как мы хотим. Это наше право. — Я согласна, вы имеете право жить так, как хотите, и верить в то, во что хотите. И я не отношусь к вам с презрением. Я просто хочу найти убийцу Марии, больше ничего. Если ваш сын не имеет отношения к преступлению и если он что-то знает, то он должен как можно скорее явиться в полицию. Так будет лучше для него и, конечно, же, для всей вашей общины. — Вы угрожаете нам? — Нет, напротив. Пожалуйста, передайте Мартину, если его увидите, что мы расследуем все версии. Если он невиновен, то мы это докажем. Раймерс ничего не ответил, но, похоже, потерял некоторую долю своей уверенности. — Мы должны проверить обувь Мартина, которую он носил в последнее время, — продолжила Лена. — Кроме того, мне нужна его фотография. — Чтобы опубликовать в газете? — с подозрением спросил отец. — Нет, мы вообще не можем сделать этого без согласия прокурора. Нам нужна фотография Мартина, чтобы показать свидетелям. Это поможет доказать его невиновность. — Что еще? — Еще я бы хотела обыскать его комнату, — сказала Лена. — Это также может помочь снять с него обвинения. — Или наоборот, — парировал Раймерс с каменным выражением лица. — Если вы убеждены в невиновности своего сына, то не понимаю, в чем проблема. — Если вы собираетесь повесить на Мартина убийство Марии… — Ганс, я уверен, что старший комиссар никогда бы так не поступила, — вмешался Клаас Фокке, впервые за время разговора открыв рот. — Если Мартин не имеет отношения к убийству, то ему ничего не грозит. Некоторое время Раймерс молчал, потом встал, вышел из кухни и вернулся с фотографией сына. После этого Лена сфотографировала подошвы четырех пар обуви и вместе с Беном обыскала комнату Мартина. Там не нашлось ничего, что указывало бы на его вину: ни наркотиков, ни писем от Марии. Ни компьютера, ни ноутбука у Мартина не было, а телефон он, видимо, взял с собой. Лена еще из Дагебюлля связалась со специалистами и попросила отследить местонахождение телефона. Как только Мартин включит телефон, те узнают, где он. Во время обыска Ганс Раймерс стоял в дверях и молча наблюдал за происходящим. Весь его вид кричал о том, как сильно его мучает осознание того, что сын подозревается в таком ужасном преступлении. За пол дня он словно постарел на несколько лет. Лена попыталась отключить эмоции, но у нее ничего не получилось. Ей было жаль Ганса Раймерса, и она надеялась, что в ходе дальнейшего расследования удастся выяснить, какую роль сыграл в деле его сын. Пока казалось, что все ниточки ведут к нему. Была уже половина пятого, когда они вернулись в машину. Лена решила встретиться с госпожой Гердес завтра и поехала обратно в участок. — Как твои успехи? Что-нибудь нашел? — спросила Лена у Йохана, войдя в конференц-зал. — Я досмотрел записи с камер, — ответил он. — И пробил часть машин, которые показались мне подозрительными. Оставшиеся проверю завтра. — Значит, совпадений нет? — спросил Бен, войдя следом за Леной. — Не уверен. Я сосредоточился на мужчинах, которые ехали одни. По записям с камеры идентифицировать человека трудно. — Йохан указал на лежащий на столе список. — Сюда я выписал номера машин, которые находились на острове и в период изнасилования, и в период убийства. — Он указал на другой список. — А сюда — которые находились на острове только в один из интересующих нас периодов. — Звучит основательно и систематично, — сказал Бен. — Хорошая работа, Йохан.