– Доброе утро! – поприветствовала подруга, не глядя на Бэллу. – Доброе утро! – подхватил глава семейства. – Мы слышали, вчера ты отвезла нашу дочь в больницу? Огромное тебе спасибо. – Пустяки, – ответила Бэлла, пытаясь поправить слишком низкий вырез декольте. Она сжала руки в кулаки, чтобы спрятать ярко-красный лак, казавшийся слишком вызывающим в этом тихом, пропитанном горем доме. Стало не по себе, словно она заявилась на похороны в маскарадном костюме. В поисках поддержки Бэлла посмотрела на подругу, но та не отрывала глаз от тарелки. – Дочка прилично ударилась головой, – сказала миссис Дэвис каким-то странным тоном. – Да уж. – Бэлла пересекла комнату, собираясь сесть за стол, но Робин резко встала. – Я измотана. Пойду еще посплю. Ты сама доберешься? – Да, конечно. Мне уже пора. Никаких вещей у Бэллы с собой не было, поэтому она просто взяла туфли и ключи от машины и направилась в коридор. Робин открыла входную дверь, по-прежнему не поднимая глаз. Бэлла шагнула на крыльцо босиком, держа в руках туфли на шпильках, повернулась и спросила: – Как ты себя чувствуешь? Подруга дотронулась до затылка. – Алкоголь и сотрясение мозга – не самое удачное сочетание. Совсем ничего не помню. Лицо Бэллы вспыхнуло. – Ясно. Повисло неловкое молчание. – Что ж, тогда я лучше пойду, – наконец выдавила Бэлла. – Конечно. Увидимся. – Робин упорно изучала землю под ногами. Пока Бэлла шла по тупиковой улице к машине, ее щеки пылали от унижения. Она швырнула туфли на пассажирское сиденье, сунула ключ в замок зажигания, дважды заглохла и наконец сдала назад, так яростно нажимая на педали, что двигатель заревел. Бэлла включила магнитолу на максимум, и яростные удары ладонью по рулю потонули в рвущейся из колонок музыке. И вот, стоя на берегу лицом к лицу с Робин, Бэлла сказала: – Я прекрасно помню все, что произошло. И ты тоже, я это знаю. Робин выдержала ее взгляд. Что Бэлла хотела услышать? Извинения? Или признание, что все произошло на самом деле? – Мне очень жаль, – наконец произнесла Робин. Она опустила голову, обошла Бэллу и растворилась в темноте. Глава 64 Элеонора Элеонора потихоньку ускользнула от костра – подальше от смеха, запаха дерева и дыма. Да, девушки стараются. Фэн слушала ее рассказы о Сэме. Робин следила, чтобы у Элеоноры не закончилась выпивка, и спрашивала, какую песню включить. Лекси освободила ей место у костра и хотела втянуть в разговор. Но Элеонора больше не могла притворяться. Она безумно устала от необходимости улыбаться, поддерживать беседу, говорить одно, а думать совершенно о другом. Элеонора завернула бутылку водки в плед и положила ее на дно лодки. Под покровом темноты она оттащила шлюпку к воде, стараясь держаться подальше от костра и надеясь, что никто не заметит ее бегства и не начнет приставать с вопросами, почему ей захотелось погрести одной ночью. Какой ответ можно дать на такой вопрос? Что ей стало совершенно невыносимо? Что она уже три дня присутствует на празднике в честь другой женщины и ее терпение иссякло? Элеонора и сама не понимала, почему решила выйти в море в темноте, да еще и с бутылкой спиртного. Впрочем, возможно, она кривила душой. Потому что прекрасно помнила, как очнулась на полу в ванной и лежала, прижавшись щекой к линолеуму, а перед глазами все плыло. Она чуть не пересекла грань. Страшная правда заключалась в том, что от последнего шага отделяло всего ничего: флакон снотворного, шаг со скалы или прыжок в омут. Элеонора столкнула лодку в воду, затем забралась в нее, надеясь, что смех и разговоры заглушат плеск воды. Схватив весла, она принялась грести, сначала нервно, рывками, затем более спокойно, поддавшись размеренному ритму. Стекавшая с лопастей вода серебрилась в свете луны. Огонек костра и силуэты остальных девушек таяли в ночи. Некоторое время Элеонора работала веслами. Луна освещала ей дорогу. Лодка покинула бухту. Руки устали. Все, пожалуй, хватит грести. Пусть течение решит ее судьбу. Она поднесла бутылку ко рту и сделала большой глоток водки. Затем постелила на дно плед и легла, примостив руки под голову. Звезды. Сколько их! В Лондоне, если Элеонора пробуждалась посреди ночи и больше не могла заснуть, то выходила на крошечный балкончик и всматривалась в небо в поисках нескольких ярких точек, пробивавшихся сквозь городскую иллюминацию. Ее проблемы сразу переставали быть серьезными. Вселенная огромна, а Элеонора со сдавливающей грудь скорбью – просто букашка. На нее навалилась невероятная усталость. Притворство изматывало. Иногда, делая покупки в супермаркете или стоя в пробке, Элеонора смотрела вокруг и думала: «Сколько человек сейчас делают вид, что у них все хорошо, что они счастливы? Или я одна такая?» Можно общаться с людьми, передвигаться, разговаривать, готовить еду и всеми возможными способами демонстрировать, что с тобой все в порядке. А на самом деле все иначе. Эд считал, что у нее депрессия, и предлагал пойти в спортзал – как будто от горя можно избавиться, делая физические упражнения. После инцидента с таблетками брат настоял, чтобы Элеонора сходила к врачу. Она согласилась и получила рецепт на лекарства, прекрасно зная, что принимать их не станет. Никакие препараты не в силах сделать ее счастливой. Такое было подвластно лишь Сэму. Здесь, в лодке, Элеонора могла думать о нем сколько угодно. Она любила копить воспоминания, приберегая их для более удачного момента – точно так же, как в детстве не спешила есть мороженое, желая насладиться сладким сливочным вкусом в одиночестве. Вот и сейчас Элеонора погрузилась в свои мысли. Ей нравилось, что жених мог остановиться на улице и заговорить с чужой собакой, наклониться, почесать ее за ухом и спросить: «Ну как, приятель? Нравится?» А еще Сэм спал в носках – даже летом. Он говорил, что так его ногам уютнее. Он очень любил настольные игры – не только «Скрэббл» и «Монополию», но и такие, в которые Элеонора играла, когда была маленькой. Она улыбнулась, вспомнив, как жених раскладывал красочные коробки на кофейном столике, а рядом на стуле ставил тарелки со старомодными закусками: сыром, кусочками ананаса на шпажках, беконом, смесью сухофруктов и орехов. Сэм отвергал изысканные варианты вроде оливок и хумуса. И все же Элеонора, так любившая наслаждаться хорошими продуктами, получала удовольствие, кладя в рот кусочек ветчины и ощущая ее синтетический вкус. Другие пары любили посещать рестораны, приглашать гостей на ужин, ходить в театр – а Сэм и Элеонора предпочитали закуски и настольные игры. Жених умел превращать привычное в экстраординарное, и именно этого сейчас не хватало больше всего. Элеонора лежала на дне ялика, зная, что у нее с собой бутылка водки и куча воспоминаний, в которых можно потеряться. Костер уже исчез из виду, теперь вокруг только море. Глава 65 Бэлла Бэлла направилась к сумке-холодильнику. Мокрое платье прилипало к покрытой солью коже. Она вытащила первое, что попалось под руку, – бутылку узо, открутила крышку и прижала горлышко к губам. Жидкость со вкусом ментола и аниса обожгла горло. Так-то лучше. Бэлла сунула напиток под мышку и, покачиваясь, пошла к костру, где сидели Лекси и Ана. Опять Ана. Она сопровождает невесту, словно тень – сегодня в ярко-красном платье, косы закинуты на спину. Надо же, у этой женщины хватает смелости быть здесь, после того как раскрылась ее мерзкая тайна. Бэлла плюхнулась рядом с Лекси и воткнула бутылку в мелкую гальку. Платье на спине, под копной темных волос, промокло, по телу бежала дрожь. – Ты замерзнешь, – сказала невеста, снимая с себя красную шаль и накидывая ее на плечи Бэллы. Та поблагодарила, поплотнее закуталась в теплую ткань, вдыхая аромат духов Лекси, и осмотрела темный берег. – Где Фэн? – Не знаю. Может, вернулась в дом? Бэлла обернулась и посмотрела на зубчатую линию скал, которую, словно корона, венчали толстые каменные стены виллы. На террасе горело несколько фонарей, но внутри света не было. Неужели Фэн уже легла спать? Они и сегодня будут делить одну большую кровать, скорчившись в разных ее углах? Тоска сдавила грудь. – Что такое с Робин? – спросила Лекси, повернувшись и глядя в том направлении, куда ушла их подруга. Бэлла пожала плечами. – Все такая же вечно недовольная ханжа. – Не говори так. «А, ну да, Лекси же не пьет, – вспомнила Бэлла. – Иначе она бы рассмеялась». – Однако это правда. Невеста вздохнула, словно ей приходилось иметь дело с капризным ребенком, увещевать которого уже не осталось сил. – Только не говори, что я и тебя раздражаю, – бросила Бэлла. – Никто меня не раздражает. Просто хочу сохранить приятный эмоциональный настрой. – А мой, значит, не подходит? И когда это Лекси начала так выражаться? Ана взяла полено и подбросила его в костер. Бэлла посмотрела на нее. И хватает же у этой дамы наглости сидеть рядом с невестой и притворяться ее подругой, тогда как Бэлла знает правду. Она с отвращением покачала головой и потянулась за бутылкой. – Тебе, наверное, уже хватит.